Дорога миров - Владимир Поляков Страница 47

сильнее вцепился в чётки, до побелевших пальцев. — Как только он успокаивается, мы становимся ещё слабее, чем были до этого. А мы слабы. Если сравнить нас с империей Борджиа, испанскими Трастамара, португальскими Ависсами — мы очень слабы. Как они лишили нас Египта, Иерусалима, так могли лишить и Мекки ещё тогда. Или несколько лет спустя. Могли, но не сделали. И всего год назад Борджиа отправились за океан, в места, которые называют Новым Светом. Вели там войну, выиграли её, получив то, что хотели. И вернулись победителями, под восторженные крики толпы. Они осторожны, расчётливы, никогда не бросаются на одну добычу, не убедившись, что предыдущая проглочена и усвоена. А теперь это! Спешить с объявлением новой войны, когда прошлая едва закончилась — для них необычно, неправильно. Почему так?

— Шайтан, от которого они берут злость и ненависть к правоверным, наконец, омрачил их взор.

Туман-бай аль-Ашраф лишь вздохнул. Затем, пытаясь немного успокоиться, залпом выпил не самый маленький кубок с вином, пусть и запрещённого для правоверного, но это было малое прегрешение. Особенно сейчас, когда на волоске висела судьба не какого-то города, а самой Мекки.

— Ничего он им не омрачил, дядя. Они приняли решение начать новый Крестовый поход, лишь когда узнали о Черном камне, о том, что он делает. И сразу же вытащили из своих кладовых копьё Лонгина. Не раньше, не сразу, как только узнали, а именно перед оглашением новой буллы своего Святого Престола. Им нужны не мы, не Мекка, а только Чёрный камень. Если бы мы могли им его отдать — они развернули бы свои войска. Только мы не можем, это то же самое, что самим отдать себя на растерзание толпы.

— Черный камень? Не Мекка с Мединой? Только он? Но зачем?

Череда вопросов от султана, на которые его наследник не знал точных ответов, но, купив слова старых, умудрённых ренегатов из числа европейцев, мог хотя бы с достаточной уверенностью предполагать.

— Ты знаешь, дядя, сколько «копий Лонгина» и каких-то других «чёрных камней» Борджиа могли у себя собрать? Император, этот «аптекарь шайтана», всегда привечал алхимиков. Тамплиеры, которые ещё века назад были самой большой для нас угрозой в Крестовых походах, возродившись, снова доказали свою силу. И это их знаменитое во всех странах неверных проклятие! Действующее. Не утратившее силу и века спустя. Ещё сильнее ставшее, когда Чезаре Борджиа возродил Орден Храма. Просто слова были в том проклятии или не только они? Их не просто так обвиняли в колдовстве. А теперь их глава император, а его отец папа Римский. Им понадобился именно Черный камень. Отдать нельзя и защитить не получится.

— Подменить?

— Раньше было бы можно, а теперь, — безнадёжно махнул рукой Туман-бай аль-Ашраф. — Сияет, каждый день вспыхивает, лишая паломников зрения. Никто из нас не сведущ в колдовстве, а если кто и был… Их убивали не только христиане, но и мы, правоверные. Это опасная сила, дурная, противная Аллаху, идущая от самого иблиса и слуг его. Но сейчас я бы принял совет даже от противных Аллаху колдунов! Если бы они были.

— Но что же нам делать?

Недолгое молчание, во время которого наследник султана подбирал такие слова, которые не вызвали бы лишнего страха и чёрной печали у дядюшки.

— Оборонять Мекку так, чтобы все видели — мы, как Хранители и Защитники Веры сделали всё. И выдать поражение за победу.

— Поражение⁈ Это невозможно, нас сметёт чернь!

— Чернь глупа, дядя. Если я окажусь прав и проклятым Борджиа нужен только Чёрный камень, то мы… договоримся с ними. Тайно, чтобы никто даже не подумал. И никто, никто из тех, кто об этом знает, кроме нас двоих, не должен будет остаться в живых.

Мимолётная гримаса на лице султана. Дескать, это само собой, так было, так и будет, пока небо не обрушится на землю.

— О чём и когда?

— Об их уходе из Мекки. Сперва просто, а потом, когда мы, с помощью призванных союзников-единоверцев, покажем чудеса стойкости и множество павших в неравной борьбе тел защитников святынь при обороне Мекки — правильной стойкости и нужных тел, дядя! — тогда о выгодном для нас уходе. Будто они сумели забрать только Чёрный камень как знак своего присутствия в Мекке победителями, но на самом деле вынуждены были отступить.

— Я… понимаю. Ты не зря читал их Кодекс Войны и. наверное, ещё законы того, прежнего рыцарства.

— Именно их, дорогой дядя.

Улыбки обоих, султана и наследника, более прочих живых существ сейчас подошли бы голодным, но видящим ослабленную, сильно раненую добычу гиенам. Однако… Восток, он всегда являлся делом особым, тонким, доступным для понимания немногих, кто не являлся с рождения его частью.

Глава 11

Глава 11

1504, октябрь, Мамлюкский султанат, Джедда.

Особенно спешить в случае конкретно этого Крестового похода было некуда. Вот объявить оный, не откладывая сие действо в долгий ящик — другое дело. Показать «городу и миру», особенно миру союзному, что пришедшее из Мекки известие врасплох не застало, есть чем ответить и вообще, подобное требует жесткой и яркой реакции. Как ни крути, а никто не собирался забывать про объявленный аккурат из Мекки джихад всей Европе. Точнее, европейским странам, в какой бы части света ни находились их владения. И раз у провозгласивших этот самый джихад появилось «божественное знамение» в материальном воплощении — нужно, объявив очередной Крестовый поход, их этого самого воплощения банально лишить. Деловито так, без лишней суеты и тем более панических телодвижений.

Демонстрация копья Лонгина, к слову сказать, произвела ожидаемое впечатление. Восторженные охи-ахи увидевших, разлетевшаяся весть, а ещё — вот это ни разу не радовало — устремившиеся в Рим паломники, желающие «прикоснуться к божественному чуду». Пришлось обломать в полный рост, сказав, что данный артефакт, показавший свою силу, теперь вовсе не будет стоять у всех на виду. И вообще, отныне его появления станут ну очень эпизодическими и по серьёзным поводам.

Помогло? Беса с два! Теперь эти религиозно озабоченные, жаждущие очередной дозы «опиума для народа» готовы были разобрать на составляющие те самые каменные плиты, которые были проткнуты либо прорублены копьём Лонгина. Хорошо хоть унести их тёмной ночью и тем более в кармане никак не получится — огромные, тяжёлые и к тому же накрепко состыкованы с другими. А то точно унесли бы, знаю я этих фанатиков! В Авиньоне, кстати, началось настоящее смятение и раздрай.