Эллери Квин - Тайна греческого гроба Страница 48

— Не звонила — я так и сказала сержанту Вели, когда он спросил меня в ту самую ночь. Я знаю, меня подозревали, что я предупредила мужа, но я этого не делала, мистер Квин, нет, не делала. Я понятия не имела, что полиция собирается его арестовать.

Эллери внимательно посмотрел на нее. Она кажется довольно искренней...

— Может быть, вы припомните, как в тот же вечер, но раньше мы с отцом и Пеппером появились из дверей кабинета, а вы быстро шли по коридору к гостиной. Прошу меня извинить за такой вопрос, миссис Слоун, но я должен знать, слушали ли вы под дверью, перед тем как мы вышли?

Она густо покраснела.

— Я могу быть... да, отвратительной во многом другом, мистер Квин, и, наверное, мое поведение по отношению к мужу... вы теперь можете не поверить, но клянусь, я не подслушивала.

— А если предположить, кто мог подслушать?

У нее даже голос задрожал от злости.

— Миссис Вриленд! Она... она была довольно близка к Гилберту, довольно близка...

— Но этого не скажешь, если судить по истории, которую она нам поведала в тот вечер. Она говорила, что видела, как мистер Слоун ходил на кладбище, — мягко заметил Эллери. — Ее скорее можно было обвинить в злом умысле, чем в защите любовника.

Она вздохнула с сомнением:

— Возможно, я ошибаюсь... Понимаете, я не знала, что миссис Вриленд вам что-то рассказывала в тот вечер. Об этом мне стало известно лишь после смерти мужа, и то из газет.

— Последний вопрос, миссис Слоун. Мистер Слоун никогда вам не говорил, что у него есть брат?

Она покачала головой:

— Ни намеком. В том, что касалось его семьи, он был очень сдержан. Он мне рассказал об отце с матерью — видимо, они были славные, надо думать, из среднего класса, — но никогда не говорил о брате. У меня сложилось впечатление, что он единственный ребенок в семье и вообще последний в роду.

Эллери взял шляпу и трость.

— Будьте терпеливы, миссис Слоун, и, самое главное, ни в коем случае никому не рассказывайте об этих вещах.

Он улыбнулся и быстро вышел из комнаты.

Но внизу Уикс сообщил ему такое, что он просто зашатался.

Доктор Уордс уехал!

Сгорая от нетерпения, Эллери потребовал от Уикса подробностей. Это уже, знаете ли, нечто! Но Уикс оказался никуда не годным источником информации. Вроде бы шумиха из-за дела Гримшоу заставила доктора Уордса замкнуться в своей непроницаемой британской скорлупе и подумать о путях отхода из этого ярко освещенного дома. После самоубийства Слоуна наложенные полицией запреты были сняты, он собрал вещички, быстро попрощался с хозяйкой — которая, вероятно, была в таком настроении, что и не пыталась его удержать, — выразил соболезнование и был таков. Он уехал в пятницу, и Уикс был уверен, что никто в доме не знает, куда именно.

— И мисс Джоан Бретт тоже, — добавил Уикс.

Эллери побледнел.

— Что — мисс Джоан Бретт? Она тоже уехала? Ради бога, приятель, ты что — язык проглотил?

— Нет, сэр, она еще не уехала, но осмелюсь сказать, сэр, она уезжает, если я правильно выразился, сэр. Она...

— Уикс, — тихо и свирепо прошипел Эллери, — говорите по-английски. В чем дело?

— Мисс Бретт готовится к отъезду, сэр, — сказал Уикс, смущенно покашливая. — Ее служба закончена, так сказать. И миссис Слоун... — он страдальчески закатил глаза, — миссис Слоун уведомила мисс Бретт, что ее услуги больше не понадобятся. Вот так...

— Где она сейчас?

— У себя, наверху, сэр. Укладывается, надо думать. От лестницы первая дверь направо.

Но Эллери уже как ветром сдуло. Он взлетел наверх, прыгая через три ступеньки, подметая лестницу развевающимися полами пальто. Однако на площадке он замер: до него донеслись голоса, и, если слух ему не изменял, один из этих голосов принадлежал мисс Джоан Бретт. Поэтому он решил постоять тихо, зажав трость в руке и вытянув шею, как петух: вперед и чуть вправо... И был вознагражден, услышав, как мужской голос, хриплый от того, что обычно называют страстью, вскричал:

— Джоан! Дорогая! Я люблю...

— Выпить, — раздался холодный голос Джоан, вовсе не похожий на голос молодой женщины, которая внимает джентльмену, признающемуся ей в вечной любви.

— Нет! Джоан, не превращай все в шутку. Я чрезвычайно серьезен. Я люблю тебя, люблю, дорогая. Правда, я...

Шум какой-то возни... Вероятно, обладатель мужского голоса решил подтвердить свое заявление физически. Возмущенный возглас, довольно отчетливый, затем громкое «шмяк!», заставившее поморщиться даже Эллери, хоть он и находился вне пределов досягаемости горячей руки мисс Бретт.

Тишина. Эллери просто чувствовал, что сейчас противники сверлят друг друга враждебным взглядом, а может, даже кружат потихоньку на манер кошек; люди ведь часто принимают их повадки при всплесках неудержимой страсти. Затаив дыхание, он ухмыльнулся, разобрав бормотание мужчины:

— Зря ты так, Джоан. Я не хотел тебя пугать...

— Испугать меня? О Небо! Уверяю тебя, я ни капельки не испугалась, — раздался голос Джоан, высокомерно-насмешливый.

— А, да провались оно все! — У мужчины лопнуло терпение. — Так-то ты принимаешь предложение руки и сердца? Да честное...

— Какое такое честное? Как ты смеешь клясться при мне, ты... осел! — воскликнула Джоан. — Мне следовало тебя отхлестать. О, никогда в жизни меня так не унижали. Оставь мою комнату сию минуту!

Эллери распластался по стене. Яростный, сдавленный рык, дверь распахнулась, потом захлопнулась, всколыхнув весь дом, — и Эллери выглянул из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть дикую жестикуляцию мистера Алана Чини, топающего по коридору, со сжатыми кулаками и трясущейся головой.

Когда мистер Алан Чини исчез в своей комнате, заставив старый дом второй раз содрогнуться от молодой страсти, вложенной в простое действие закрывания двери, мистер Эллери Квин удовлетворенно поправил галстук и без колебаний подошел к двери мисс Джоан Бретт. Он поднял трость и постучал, очень учтиво. Тишина. Постучал снова, громче. На этот раз в ответ послышалось абсолютно невоспитанное хлюпанье носом, сдавленное рыдание и голос Джоан:

— И не смей приходить сюда снова, ты... ты...

— Мисс Бретт, это Эллери Квин, — сказал Эллери самим невозмутимым тоном, словно девичьи рыдания и есть самый естественный ответ на стук гостя в дверь.

Хлюпанье прекратилось мгновенно. Эллери терпеливо ждал. Затем еле слышный голос прерывисто проговорил:

— Входите, п-прошу, мистер Квин. Д... ве... рь открыта.

Он толкнул дверь и вошел.

Мисс Джоан Бретт стояла у кровати, в кулачке с побелевшими суставами зажат мокрый носовой платок, на щеках выступили два геометрически правильных красных кружочка. Комнатка очень приятная — на полу, на стульях, на кровати разбросаны одежда и милые женские пустяки самого разного назначения. На креслах лежали две открытые дорожные сумки, а на полу разинул пасть небольшой пароходный сундук. На туалетном столике Эллери заметил, не подав виду, фотографию в рамке, лежавшую лицевой стороной вниз, словно ее поспешно перевернули.

Теперь Эллери был — он это мог, если хотел, — очень дипломатичным молодым человеком. Данные обстоятельства, вероятно, требовали тонкой стратегии и словоохотливой близорукости. По этой причине он довольно бессмысленно улыбнулся и спросил:

— Что вы сказали, мисс Бретт, когда я постучал в первый раз? Боюсь, я не совсем разобрал ваши слова.

— О! — Это «о» было тоже еле слышно. Джоан указала на стул и сама села напротив. — Ну... я часто разговариваю сама с собой. Глупая привычка, правда?

— Вовсе нет, — сердечно произнес Эллери, усаживаясь. — Вовсе нет. Многие выдающиеся люди имеют такую склонность. Она должна означать, что у любителя поговорить с самим собой имеются деньги в банке. У вас, мисс Бретт, есть деньги в банке?

Она слабо улыбнулась:

— Не очень много, и, кроме того, знаете ли, я их перевела... — Пятна румянца сошли с ее щек, она легонько вздохнула. — Я покидаю Соединенные Штаты, мистер Квин.

— Да, Уикс мне сказал. Мы будем безутешны, мисс Бретт.

— О-ля-ля! — Она рассмеялась. — Вы разговариваете как француз, мистер Квин. — Она потянулась к кровати и взяла сумочку. Показала на сундук: — Это мой багаж... Какую тоску наводят на меня путешествия по морю. — Ее рука возникла из сумочки с пачкой билетов на пароход. — Это визит по долгу службы? Я действительно уезжаю, мистер Квин. Вот зримые доказательства моего намерения отплыть. Надеюсь, вы не скажете, что мне нельзя?

— Я? Какой ужас, нет, конечно. А вы хотите уехать, мисс Бретт?

— В данный момент, — тут она скроила зверскую рожицу и показала зубки, — очень хочу.

Лицо Эллери глуповато вытянулось.

— Понимаю. Все эти убийства и самоубийства, естественно, действуют угнетающе... Но я вас не задержу. Цель моего визита вовсе не такая дурная. — Он серьезно посмотрел на нее. — Как вам известно, дело закрыто. Тем не менее, осталось несколько вопросов, непонятных и, возможно, несущественных, которые продолжают беспокоить мою упрямую голову... Мисс Бретт, с какой именно целью вы посетили кабинет в ту ночь, когда Пеппер вас там видел?