Александр Маркьянов - Период распада часть 4 (СИ) Страница 49

Боб был ранен и ранен серьезно — но он был жив, и Джиму удалось затащить его за машину. Первым делом он осмотрел его и убедился, что бронежилет сработал как надо, остановив часть направленных в него пуль — и, тем не менее, он получил три ранения. Причем рука… кажется, пуля задела кость.

— Сейчас, сейчас… парень. У вас в Техасе все такие здоровые?

— Я не из Техаса…

— А откуда ты?

— Я… из Калифорнии, парень.

— Черт, и какого хрена ты променял пляжи и девочек на это дерьмо.

— А сам не знаю…

— Сейчас будет больно, готов?

— Готов, черт…

Джим как мог — стабилизировал состояние своего напарника, по крайней мере, остановил кровотечение. Потом огляделся по сторонам — на их улице уже не стреляли, впереди что-то горело, а стрельба была… кажется, уже у отеля Рашид. Потом достал из кобуры Боба пистолет, сунул его ему в руку.

— Справишься один?! Я быстро.

— Какого… хрена. Мы и так сделали все, что могли.

— Ни хрена. Я хочу как следует уработать этих ублюдков за все, что они сделали…

— Идиот…

Боб пододвинул ему свой автомат — это был АКМ, два скрепленных капплерами магазина и установленный под стволом нелегальный гранатомет М203[79].

— Держи…

— Да куда…

— Держи — держи. Здесь бронебойные патроны. Любого ублюдка в бронежилете свалят.

Джим перезарядил гранатомет — из РПГ-7 он последний раз стрелял в Афганистане пару лет назад, оружие было грубым, примитивным — но чертовски эффективным, как и все русское оружие. АКМ он все таки взял, взамен оставил Бобу свою М4 — для раненого М4 подходит куда лучше, в экстремальной ситуации из этого карабина можно стрелять с одной руки. Пригибаясь, бросился вдоль ряда машин по направлению к перекрестку, удивляясь, почему в него не стреляет ни снайпер, ни пулеметчик.

У перекрестка, он занял позицию так, чтобы максимально обезопасить себя, положил рядом заряженный гранатомет — и только тогда осторожно выглянул. И увидел, как несколько человек — да какое несколько, человек двадцать, не меньше — пересекают улицу, они стреляли, но выстрелов было не слышно. С той стороны улицы, где все горело, им вяло отвечали полицейские.

Уходят, ублюдки…

Джим Лефтвич перещелкнул предохранитель Калашникова на автоматический огонь, снял с предохранителя гранатомет, убедившись, что в него заряжена граната. Ракета РПГ, затем граната и потом целый магазин из АК — на закуску. Вот и посмотрим, кто после этого останется на ногах.

В последнюю секунду один из этих — в черном, с бесшумными автоматами — увидел его, гранатометчика, целящегося из РПГ, выстрелил… и кажется, даже попал, но Джиму не было до этого никакого дела. Гранатомет увесисто бухнул и выпущенная им ракета понеслась к цели, в сторону ублюдков в черной форме. Он бросил РПГ, наклонился за автоматом… руки почему-то действовали медленно, медленнее, чем обычно — но он подхватил автомат, упер приклад в плечо и ударил из М203. Перехватил автомат… черт, почему так больно… чтобы выпустить в этих ублюдков все, что есть в рожке и кажется, даже успел нажать на спуск. А потом, его словно несколько раз ударило молотком, автомат затрясся в руках… но он уже этого не чувствовал.

Прячась за машиной, бывший "тюлень" раскладывал сошки здоровенной винтовки, которую он прихватил с собой из машины. Надо было что-то делать… он последний раз стрелял из этой винтовки три года назад, да и вообще опыт его общения с Барретт-82 ограничивался сотней выстрелов, не больше. Может быть, он зря взял с собой эту дуру… но раз она у него есть, надо что-то делать, делать с этим пулеметчиком, который засел где-то выше и сейчас поливает огнем улицу. Он достал патрон в патронник — пружина была крепкая, но он справился. В этот момент, пулеметчик прекратил огонь — и он рискнул высунуться из-за машины, чтобы посмотреть, что происходит.

Нижние этажи здания парламента было плохо видно из-за деревьев — но наверху было несколько разбитых окон, кто-то махал чем-то белым, похожим на рубашку, а наверху, там, где вертолетная площадка, кажется, кто-то там кинул дымовую шашку. И еще…

Гад…

Он заметил человека — вооруженного человека, он сразу это определил. По-видимому, это и был пулеметчик, он сменил ленту и сейчас был готов снова стрелять.

Пан или пропал!

Он уже понял, что это настоящая диверсионная группа, хорошо подготовленная, и пулеметчик не будет долго думать, перед тем как окатить его градом пуль и убить. Пара секунд, не больше, единственный выстрел, который у него есть из этой чертовски здоровой и тяжелой винтовки, один выстрел — ответной очередью пулеметчик не промахнется. Усугублялось все тем, что ему приходилось стрелять снизу вверх — а это всегда сложнее, чем сверху вниз и стрелять приходилось не по ростовой мишени, пулеметчик залег. Тем не менее — он взял прицел примерно на фигуру выше головы пулеметчика и выстрелил на опережение. И пуля пятидесятого калибра сделала свое дело — каким-то чудом выстрел пришелся точно в цель, и пулеметчика буквально отшвырнуло от края крыши.

Готово…

Два тона по рации, затем еще два. Общий сигнал — уходим немедленно.

— Уходим! — крикнул Эрим изо всех сил.

— Тарик! Ай, Тарик!

Эрим оглянулся и увидел страшную картину — пулеметчик, лидер тройки лежал на засыпанной щебнем крыше, пулемет валялся рядом, и еще у него не было головы. Совсем — не было. А к нему подскочил Акбаль, кажется его брат… или двоюродный брат, в Серых Волках ценилось родство, он пытался тащить своего брата к лестнице, ведущей в здание, и руки у него были все в крови.

— Тарик!

Эрим развернул брата, как следует, врезал ему по челюсти, так что зубы щелкнули

— Он мертв! Понимаешь, мертв! — проорал он в измазанное чужой кровью лицо брата — надо идти, сейчас! Помоги мне!

Вместе с еще одним оставшимся в живых волком — он был ранен, но вколол наркотик и мог двигаться — они втащили почти обезумевшего брата на лестницу, там Эрим еще раз отхлестал его по щекам, и брат смог идти сам. Попутно выяснилось, что ранен и брат — бетонная крошка, выбитая автоматной пулей, хлестнула его по лицу. Но все же они могли идти.

Они спускались вниз по главной лестнице, прикрывая друг друга. В темных коридорах и вестибюлях тяжелой, угарной пеленой висел пороховой дым, пахло кровью — так пахнет на бойне, густой, маслянистый, оседающий на языке запах крови. Они старались идти быстрее — но быстрее здесь было идти нельзя.

На втором этаже они услышали — точнее капитан Эрим услышал, он был опытным снайпером и знал, что означает этот звук — щелчок, похожий на хлопок пастушьего кнута, только намного громче — и сразу еще один. Капитан знал, что таких винтовок у них нет — и это значит, что им отсюда не выйти. Если он не сделает то, что должен.

— Веди его вниз — капитан освободился от руки брата, лежавшей на его плече, перекинул из-за спины винтовку, взял ее в руки — я вас догоню.

— Мы должны оставаться с тобой брат. Это наш приказ.

— Быстро вниз! — молодой турецкий снайпер оскалился как волк, сейчас он не был похож ни на самого себя, ни на модного певца Таркана и ни одна из русских пляжных подружек не узнала бы его сейчас — это приказ!

Не ожидая ответа, он быстро взбежал на этаж выше, пошел по коридору, держа в руках пистолет и прикидывая, кто бы это мог быть. Американец — это явно американец. Американцы опасались передавать иракцам винтовки калибра 0,50 дюйма, понимая, что они могут быть использованы против них же — и значит, это американец. Тот самый, который убил Тарика. Значит — надо заставить его расплатиться за все за это.

Он один — в здании полном мертвецов и не только. Но бывали случаи и похуже…

Выбрав наугад дверь, он изо всей силы саданул по ней ногой, чуть выше замка, дверь не поддалась, он пнул еще раз, потом еще — и дверь с треском ввалилась внутрь. Держа наготове пистолет, он быстро осмотрел кабинет — обычный чиновничий кабинет, богато обставленный, только на стене вышитый золотом молельный коврик, а на столе — пресс-папье в виде Каабы — святого камня, одного из чудес света. Иракские чиновники быстро становились этакими космополитами, но с арабским уклоном… ничего, когда начнется, они заставят их служить им.

Дайте только срок.

За окном раз за разом била винтовка, явно преграждая путь штурмовой группе, ей вторили несколько автоматов. Капитан Эрим осторожно выглянул в окно — здание могло быть под прицелом, окно тоже — но ничего не случилось и через несколько секунд он выглядел уже смелее.

Кажется, полицейским удалось "стабилизировать фронт" — фронтом для них теперь служили изрешеченные и подожженные машины, гражданские и полицейские, за которыми уцелевшие могли прятаться и вести огонь. Он видел вспышки, пульсирующее пламя на стволах автоматов — но ему это было неинтересно, Серым волкам не был страшен автоматный огонь. Он искал одного-единственного стрелка, американца, который выцеливал их с винтовки, предназначенной для борьбы с бронетехникой, и убивал их одного за другим. Вероятно… на его счету жизнь не одного волка… вот он!