Екатерина Александрова - Короли без короны Страница 49

Каждый шаг отдавался болью в избитом теле и Шико все больше впадал в сомнения. Бог знает, что сделает Генрих, когда поймет, к чему привела задуманная интрига, размышлял бывший офицер. Нет, общаться с его величеством он сегодня не будет, он пойдет к королеве-матери. Бедняга Генрих слишком слаб…

Королева-мать выслушала шута мрачно, но спокойно. 'Бедный Генрих, — думала Екатерина, — ты читаешь Макиавелли, но мало читать великого человека, надо еще и понимать, что он хотел сказать'.

— Что с вами, господин д'Англаре? — рассеяно спросила королева-мать, лишь бы что-то сказать и тем временем привести в порядок мысли. — Вы как-то странно стоите.

— Ваше величество, я так спешил сообщить вам о союзе Релингена с дофином, что упал с коня, — солгал шут.

— Ах, вот как… — так же рассеяно произнесла Екатерина. — Так, значит, мой сын и племянник были настроены весьма враждебно друг к другу?

— Релинген заявил, что хотел бы пристрелить его высочество, но дофину удалось оправдаться.

Лицо королевы-матери просветлело.

— Значит, этот союз будет непрочным, — подвела итог итальянка. — Франсуа самолюбив — он не простит унижения. Принц Релинген окажется меж двух огней. Что ж, все не так плохо, как кажется. Однако… из-за какой-то мелочи, из-за какого-то Бретея поднимать мятеж… Значит, Релинген уже давно был готов к возмущению и искал лишь повод… Да, Шико, в одном вы правы — он опасен. К счастью, тот, кто предупрежден, тот вооружен. Вот вам награда, сударь, идите, — королева-мать протянула кошелек и кивком дала понять, что аудиенция окончена. Шут с поклоном принял награду, с трудом выпрямился и вышел. Ее величество вновь задумалась.

Не только королева-мать предавалась печальным размышлениям. Думы принца Релинген были ничуть не веселей, чем мысли его венценосной тетушки и, пожалуй, даже мрачнее. Что я скажу Александру? — спрашивал Жорж-Мишель, распустив поводья, так что конь мог свободно склонить голову и перейти на шаг. 'Дорогой друг, я не верил, что вы сможете устоять против Бюсси, поэтому я послал на помощь Монсоро Себастьена Мало и еще десяток 'браво', дабы они отправили его сиятельство на тот свет. Но это не все. Благодаря Лангларе король узнал об убийстве и решил отправить вас на верную смерть во Фландрию, добывать там корону для дофина. К счастью, я договорился с Франсуа, так что вы никуда не поедете'. Прекрасно! Проще сразу бросить факел в бочку с порохом. Может, мне вернуться в Лош через Релинген или Наварру? Да, но пока я буду разъезжать туда-сюда, Александр решит отправиться на мои поиски и угодит в ловушку. Замечательно! И что мне теперь делать?!

Только странное желание скакуна полакомиться листьями с ближайшего куста привело его высочество в чувство. Принц подобрал поводья, а заметив недоуменные взгляды свиты, вернулся на дорогу и дал шпоры коню. Рысь оказала благотворное влияние на ход мыслей его высочества. Торопиться было ни к чему, шагом плестись — тоже, так что принц появился перед стенами родного города через четыре дня. Лицезрение лошских твердынь окончательно прояснило мысли его высочества. Жорж-Мишель решил, что сказка, скормленная Рабоданжу, вполне сгодится и для Александра, и пусть Рабоданжа не слишком убедили его слова, друг был так молод, что должен был поверить всему. К тому же граф де Саше был гораздо худшим дуэлянтом, чем принц Релинген и не успел узнать, что нападение есть лучшая защита. Именно этим и руководствовался Жорж-Мишель, сразу же перейдя в атаку:

— Да какая дуэль?! — негодовал его высочество. — Меня давно так страшно не оскорбляли. Силой овладеть женщиной, которая была под моим покровительством… Ведь вы же действовали от моего лица, разве нет?!. А потом хвастать своим 'подвигом' в письмах… Позорить несчастную перед всей Францией… Да если б Бюсси оказался рядом, я бы немедленно свернул ему шею! Подлец не заслуживал благородной смерти!

Один взгляд на Александра доказал Жоржу-Мишелю, что расчет был точным. Молодой полковник попытался было найти слова возражения, но возражать было нечего. Может, в юности шевалье де Бретей и позволял себе быть непочтительным с дамами, однако выходка Бюсси казалась ему столь дикой, что молодой человек не знал, что и сказать.

— Но Бюсси это чепуха! — продолжал вещать Жорж-Мишель. — Это был просто повод, предлог… Лангларе давно мечтал мне отомстить, а еще он хотел поссорить меня с Франсуа и выслужиться перед королем. Ну, вот он и обвинил в смерти Бюсси вас! А, понимаю, — проговорил принц, не дав Александру вставить хотя бы слово, — вы хотите понять, почему он обвинил вас, а не Мало, Шатнуа, Ликура или кого-то другого из моих офицеров? А что такое все эти господа? Просто офицеры на моей службе. Ну, обвинили бы их в убийстве, ну выслал бы я их на время в Релинген или в Барруа, или на корабли Ландеронда, что с того? Но вы-то другое дело — вы мой друг. Лангларе прекрасно понимал, как мне будет больно, если обвинение коснется вас…

— Но, подождите, — молодому человеку все же удалось вклиниться в монолог принца, — если Лангларе обвинил меня, почему я не арестован?

— Где, в Турени? — пожал плечами Жорж-Мишель. — Как вы это себе представляете?

— Но я получил вызов от короля, — напомнил Александр. — Значит, меня должны были арестовать по прибытии?

— Вот именно, — подтвердил принц. — Нет, ну какая наглость! Лангларе еще получит за донос.

Релинген впервые пожалел, что окружил себя толпой головорезов, послушных его воле и готовых по одному знаку, по одному взгляду перерезать горло любому врагу. С каким удовольствием он встретился бы с Лангларе на пустыре, и чтобы в руках у каждого было по шпаге и кинжалу, а вокруг не было никого. Жорж-Мишель не любил убивать, но сейчас был бы счастлив лично вонзить клинок в тело мерзавца. Увы! Подобное счастье было недоступно принцу. Скрестить шпагу с шутом значило навеки себя обесчестить. И все же искушение было слишком сильным. К тому же всегда можно было сделать так, чтобы о поединке никто не узнал.

— Генрих тоже получит, — с угрозой добавил Жорж-Мишель. — Пусть только сунется в Турень…

— Так значит, я теперь под домашним арестом? — решил уточнить полковник.

— Господи, ну какой домашний арест? — поморщился принц. — Хотя в ближайшие пару месяцев вам лучше и правда не покидать Турень, а то мало ли что может случиться. Опять-таки, ну что вам делать в Париже? — пожал плечами Жорж-Мишель. — Там сейчас скучно, с Туренью не сравнить, да и поговорить не с кем…

— Я ничего не понимаю, — вырвалось у Александра. — Если меня обвинили в убийстве, но я не под арестом, а в Париж мне ездить нельзя, что все-таки решил король?

— Да что хорошего он мог решить?! — вновь вскипел Релинген. — Он решил отправить вас в изгнание во Фландрию — завоевывать там корону для Франсуа. И это без денег, без войск, даже без патента! С одним вашим полком… Да это же верная смерть!

— И сколько у меня времени на сборы? — спросил Александр.

Его высочество уставился на друга в полном остолбенении.

— Знаете, Бретей, вы меня с ума сведете — вы, король, Франсуа… Какая Фландрия?! Вы что полагает, я позволю Генриху отправить вас на смерть?! Еще не хватало! Я договорился с Франсуа, через пару месяцев мы заставим Генриха забыть всю эту чушь. Так что живите себя спокойно и не думайте ни о чем. Вы никуда не поедите.

Граф де Саше очень внимательно посмотрел на принца и неожиданно спросил:

— Скажите, Релинген, почему вы всё всегда решаете за других? Что за привычка распоряжаться чужой судьбой? Когда я был мальчишкой и находился на вашем попечении, вы могли принимать решения за меня. Я это признаю. Когда вы перевели мой полк в Турень, вы могли это сделать, потому что обиделись на мое бегство и на то, что я так и не извинился за свое мальчишество. Что ж, пусть будет так. Даже с Бюсси вы могли решить по своему — вас оскорбили, и я это признаю. Но сейчас? Приговор короля освобождает меня от всякой службы, от патента, от обязанностей — от всего. Я свободен и могу ехать куда хочу, хоть в ту же Фландрию! Так почему даже сейчас вы решаете за меня?!

— Ну и что вам понадобилось в этой Фландрии? — поинтересовался Жорж-Мишель, изо всех сил стараясь сдержать негодование.

— Лично мне — ничего, — с кажущимся спокойствием ответил полковник. — Фландрия нужна вам. Я не слепой и не глухой, и я прекрасно вижу, что вы просто бредите Нидерландами. Да вы часами говорите о городах Фландрии, о кораблях Фландрии, даже о каналах Фландрии, хотя никогда их не видели. Вы влюблены во Фландрию, как в женщину. Вы только и мечтаете овладеть ею. Ну, так в чем же дело? Вот она — возможность. Раз король сам изгоняет меня из Франции, так почему не воспользоваться случаем? Я завоюю для вас семнадцать провинций, и вы станете королем. Вы же хотите этого!

Жорж-Мишель глубоко вздохнул. Все-таки, до чего Александр молод…