Дренг (СИ) - Борчанинов Геннадий Страница 49

Как ни странно, Убба Рагнарсон за всю зиму никак себя не проявил, да и остальные братья тоже старались со мной не связываться. Мы изредка пересекались, но они держались холодно и отстранённо, я же держался подчёркнуто вежливо, не нарываясь на конфликт.

Пока я возился с машинами, братья Рагнарсоны занимались строительством укреплений. Меняли подгнившие брёвна в частоколе, углубляли ров, заливали склон. Готовились к обороне, тоже проводя время с пользой.

Только местные аборигены сидели тихо, молясь в церквях о возвращении саксонского короля. Хоть одного, хоть другого, им, кажется, было уже без разницы. Лишь бы не датчане. Но никакого подпольного сопротивления, саботажа, отравленных колодцев или внезапных убийств не было, саксы даже не пытались сопротивляться. Архиепископ Вульфхер мудро объявил нашествие данов карой небесной за грехи, и богобоязненные саксы покорно склоняли головы.

Миновал Йоль, середина зимы. Рагнарсоны вновь устраивали пир, но мы на него не пошли, вместо этого вызвавшись караулить на стенах. Немногие хотели нести службу во время праздника, да и среди команды «Морского сокола» некоторые открыто роптали, но большинство моё решение поддержало. На пиру нам снова могли устроить какую-нибудь подлянку, а так у нас появлялась уважительная причина для того, чтобы его пропустить.

Йоль мы отпраздновали потом, устроив собственный маленький пир с самогонкой и продажными девицами. Рагнарсонам «огненного эля» тоже продали, по хорошей цене, ещё и подзаработав при этом чуть ли не больше, чем они выделили нам с данегельда.

Следом за Йолем прошло Рождество, и хоть мы не праздновали, но зато весь город погрузился в богослужения и мы могли наблюдать, как это проходит у саксов. И если Йоль был весёлым праздником, во время которого можно было напиться и наесться вволю, своего рода светлым лучиком посреди долгой зимы, то здешнее Рождество ничуть не напоминало праздник из будущего с добрым стариком Сантой. Тут это скорее выглядело чередой богослужений, несомненно, по своей изначальной задумке светлых и радостных, но теперь скорее утомительных и скучных. Обязаловка как она есть.

Вскоре вновь запахло приближающейся весной, с крыш начало капать, а солнце из тусклого и бледного стало вновь становиться насыщенным и ярким, как яичный желток. Реки пока не вскрылись, просто с каждым днём лёд потихоньку просаживался вниз, уступая место талой воде.

— Бранд, нам надо обязательно туда вернуться, — талдычил Жадина. — Как лёд сойдёт, там же глубже станет, заберём своё, нельзя просто так всё оставлять.

Он всё не мог отпустить выброшенное за борт добро, словно бы мысли о том, что наше имущество валяется где-то на дне озера, причиняли ему почти физические страдания.

— Холодно же, ты сам нырять собрался? — нехотя возразил я.

— А если надо, и сам буду нырять! Ты пойми, ну нельзя же так! А что холодно, ну так я этого огненного эля хлебну! — глаза Сигстейна горели.

Я был готов поставить всю свою долю добычи, что местные, которых мы тогда ограбили, в тот же день вытащили всё, что можно было вытащить.

— Как лёд сойдёт, сюда Элла заявится, — сказал я.

— А если момент упустим, вода тоже уйдёт, хрен мы чего достанем, — настаивал Жадина.

— Нет, Сигстейн, — отрезал я. — Там уже местные наверняка всё позабирали.

— Значит, ещё раз местных потрясём, — сказал Жадина. — Надо забрать, Бранд. Нельзя так.

— Можно, друг мой, можно, — я хлопнул его по плечу. — Всех денег не заработаешь и всю добычу не соберёшь.

— Но стремиться-то к этому надо! — с жаром произнёс Сигстейн.

— Да. Но всё самое ценное мы и так оттуда вывезли, а всякую дрянь и вспоминать не стоит, — сказал я.

Вместе с весной в Йорвик вернулось ощущение скорой войны, каждый день стучали кузнечные молоты, норманны точили топоры и мечи, чинили доспехи и заготавливали стрелы. Каждый знал, что скоро грянет битва, и каждый к ней готовился по мере своих сил и возможностей.

Лично я загодя наточил всё своё оружие до бритвенной остроты. И нож-сакс, и топор, и Кровопийцу, с которым теперь не расставался ни на минуту. В сыром британском климате ржавчина появляется быстро, поэтому ухаживать за металлом приходилось постоянно, почти ежедневно. Кольчугу, несколько раз залатанную, я тоже смазывал маслом, а плохие кольца менял на новые, лично их заклёпывая. Хочешь сделать хорошо — сделай это сам, этот принцип работает во все времена.

В голенища сапог я вшил железные пластины. От края и до самого подъёма стопы, защищая ноги от случайных ударов. Здесь было модно бить в выставленную вперёд ногу, торчащую из-под щита, а потом добивать раненого врага ударом сверху.

Свой старый кожаный шлем, потёртый и побитый жизнью, я тоже наконец-то заменил на новый, цельнометаллический, с полумаской и кольчужной бармицей, ниспадающей на плечи. Пришлось отвалить за него немало денег, но лучше уж переплатить за защиту, чем щеголять без неё вовсе, как это делали некоторые смельчаки, похваляясь своей ловкостью и доблестью. Похвалялись они обычно до первого пропущенного удара.

Зато я, в своей кольчуге, плаще и шлеме, с Кровопийцей на поясе, выглядел как настоящий головорез, как настоящий хёвдинг. Пожалуй, даже солиднее, чем покойный Кетиль Стрела. А учитывая, что встречают здесь всё так же по одёжке, мой внешний вид играл далеко не последнюю роль. За таким вождём не зазорно пойти, перед таким вождём не зазорно склонить голову.

Ни у кого в хирде уже не возникало сомнений в сделанном выборе, мой авторитет с каждым днём становился всё крепче, и даже Олаф, с которым мы дрались на поединке, признал мою власть. За глаза меня, конечно, называли странным, пришибленным, но в лицо это сказать никто не осмеливался. В лицо меня называли удачливым хёвдингом, хотя неудачи преследовали меня ничуть не меньше остальных.

Снег понемногу начинал сходить, обнажая чёрную жирную землю, и Рагнарсоны всё чаще отправляли конных разведчиков во все стороны, в любой момент ожидая прибытия короля Эллы. Шпионы докладывали, что он всё-таки объединился с Осбертом, крайне неохотно, но всё же объединился, и теперь они не могли поделить власть и полномочия уже в действующей армии. Это снова играло нам на руку. В точности как у Сунь Цзы. Если враг объединён — раздели его.

У нас в целом имелось масса преимуществ, которые мы не стеснялись использовать. У саксов не было выбора, кроме как идти на штурм стен, они не способны на долгие боевые действия. Вести осаду они не смогут, у них банально не хватит провизии и снабжения, чтобы кормить свою армию. А война это в первую очередь снабжение. Не героизм, не кровопролитные битвы и не сверкающие доспехи, а всего лишь скрупулёзный подсчёт, длинные обозы, полевые кухни и подвоз боеприпасов. Без всего этого не бывать никакому героизму.

И вот, когда на деревьях начали набухать почки, а на вербах у воды появились пушистые комочки, короли Нортумбрии выдвинулись в поход, чтобы прогнать захватчиков-данов и снова вернуться к своему любимому занятию. Междоусобной резне.

Об их приближении доложили сначала шпионы, а затем и конные разведчики, так что мы были готовы. Застать Великую Армию врасплох не получилось.

Глава 26

Клин. Стена щитов. Скьялдборг. Можно называть это по-разному, но суть остаётся одна. Ты стоишь плечом к плечу со своими людьми с оружием в руках, а потом вы сходитесь с врагом ближе, чем любовники, с одной только целью. Убить как можно больше врагов самому и постараться при этом не погибнуть. Других тактик тут особо не завезли.

И всё же это казалось мне честнее, чем закидывать позиции противника чемоданами с закрытых позиций. Артиллерия не разбирает, кто храбр, а кто нет, кто силён, а кто держится на последнем издыхании, она бьёт всех и сразу. А здесь личная сила и мастерство ещё играли немалую роль.

Скоро нам предстоит выяснить, кто сильнее. Саксы или викинги. Два короля или четыре конунга.

Саксонская армия приближалась к городу, медленно и осторожно, растягиваясь на многие мили, и если бы у нас было побольше конницы, я бы заставил Рагнарсонов измотать армию саксов на марше. Но здесь верхом почти никто не сражался, лошадей использовали только для передвижения, а в бой шли пешком. О франкской кавалерии можно было только мечтать.