Олег Таругин - Спецназ времени Страница 5

Не дожидаясь ответа, он решительно затопал прочь от мрачного вестибюля. Поддернув на плече сползающий ремень сумки, Никонов поспешил следом:

— Слушай, а почему именно школа-то, а? Что, других мест мало?

Идущий первым майор, не оборачиваясь, пояснил:

— Элементарно. Знаешь, как тут с конца восьмидесятых по конец девяностых мародеры порезвились? Все брали, от автозапчастей, домашней посуды и брошенной мебели до кафельной плитки, сантехники и водопроводных труб. Страшно подумать, насколько все это радиоактивное дерьмо по стране расползлось. И самое мрачное, что машины и запчасти к ним они прямо из могильников и со спецстоянок воровали, а там фон был в сотни раз выше, чем в Припяти. Они ж как раз ту технику разукомплектовывали, что на ликвидации аварии работала! Вот поэтому и школа: что этим сукам тут было брать, парты и старые учебники, что ли? Нет, школы они, конечно, тоже шерстили, но куда меньше. Говорил же: тот, кто тайник организовал, умный мужик был, все просчитал, в том числе и это. Понятно?

— Да понятно, понятно, — буркнул Вадим, вслед за Кольцовым сворачивая в длинный внутренний коридор, идущий вдоль всего школьного фасада. Здесь было несравнимо чище, нежели в вестибюле, но так же мрачно. Отсыревшие стены покрылись уродливыми лохмотьями отслоившейся краски, такие же безобразные лохмотья причудливыми кружевами свисали и с потолка. Поперек коридора валялось несколько непонятно как тут оказавшихся спортивных матов. Двери в классы стояли распахнутыми, в глубине помещений виднелись сдвинутые со своих мест, опрокинутые парты, в углах громоздились слежавшиеся груды учебников, вываленных из шкафов на пол. Часть парт стояла без столешниц, видимо сорванных и увезенных еще в первые после катастрофы годы.

— Вот твари, да? — мрачно буркнул под нос Дмитрий, мельком заглянув в одну из комнат. — Ведь наверняка перепродали кому-то как стройматериал, а в них сотни микрорентген! Мрази, — не комментируя сказанное, он решительно двинулся дальше, остановившись возле ведущего вниз лестничного пролета. — Вадик, фонарь не забыл?

— Не забыл, — Никонов покопался в сумке, вытащив пару мощных аккумуляторных фонарей. — На, майор, держи.

— Держу, — не оборачиваясь, Кольцов взял у подчиненного фонарь, яркий свет которого мгновенно отбросил на стены ведущего в подвал коридора резкие изломанные тени. Спускались молча. Замшелые — более подходящего определения никто из молодых людей придумать не мог, хоть это и вызывало в памяти совершенно неуместные ассоциации с какими-то читанными в юности приключенческими романами — бетонные ступени предательски скользили под ногами. Браться же за склизкие прогнившие перила не хотелось, потому идти приходилось предельно осторожно.

Лестничный пролет привел на небольшую площадку, справа от которой начинался длинный, идущий вдоль всего здания коридор, захламленный разлезшимися от сырости картонными коробками с каким-то школьным инвентарем и источавшими тяжелый дух запустения и тлена матрасами. По обе его стороны виднелись двери, большей частью закрытые, — видимо, подсобные или складские помещения, на содержимое которых не позарились даже вездесущие мародеры.

Примерно посередине коридора Кольцов неожиданно остановился, направив луч фонаря в короткое, буквально метра в три, ответвление-аппендикс, заканчивающееся массивной дверью со штурвалом ригельного замка по центру:

— Ну, похоже, мы на месте. Согласно все тому же типовому проекту, это было местным бомбоубежищем, где ученики собирались пережить ядерный удар коварных империалистов, — Вадима слегка покоробил излишне циничный тон начальника. — Правда, переживать им пришлось кое-что иное, хоть и весьма близкое по сути… и показаниям дозиметров. — Дмитрий подергал штурвал и требовательно протянул назад руку: — Ясно, военрук смазать забыл, лопух. Ладно, давай струмент.

Никонов молча поставил сумку на пол, вжикнул змейкой и вытащил короткий ломик с загнутыми и сплющенными концами, захваченный предусмотрительным майором. Продев его в отверстие штурвала, Дмитрий поудобнее перехватил «фомку» и напряг мышцы, потихоньку усиливая нажим. Несколько секунд ничего не происходило (если, конечно, не считать за происходящее сдавленное сопение и мат ведущего противоборство с замком майора), затем в глубине двери что-то глухо клацнуло, и кремальера резко провернулась на пол-оборота, едва не уронив Кольцова на сырой, регулярно подтапливаемый паводками пол. Дверь, издав душераздирающий металлический стон, приоткрылась, отойдя от мощного, вделанного в бетонную стену косяка сантиметров на пять. Майор с видом победителя обернулся к товарищу:

— Видал? Как глаголет народная мудрость, нет той крепости, которую большевики не превратят в краеведческий музей. А ты говорил, не откроем…

Никонов послушно улыбнулся. Ничего подобного он, ясное дело, не говорил, однако спорить со старшим, с которым он, к слову, познакомился всего за два дня до «командировки», не собирался. Тем более, циничный Кольцов, о котором в родной «конторе» ходили чуть ли не легенды, ему определенно нравился. Было в этом тридцатипятилетнем майоре нечто такое, чем не мог похвастаться сам Вадим. Какая-то спокойная уверенность в собственных силах, непостижимым образом уживающаяся с внешней бесшабашностью, что ли? Или поразительное равнодушие к поступающим сверху приказам (об этом тоже говорили), которые он тем не менее всегда ухитрялся в точности исполнять? Трудно сказать.

Но одно Никонов знал совершенно точно: несмотря на совсем невысокое для его возраста и выслуги лет звание, майор Кольцов имеет пять боевых наград, несколько ранений и примерно равное количество благодарностей и взысканий от командования.

Вдвоем взявшись за край двери, товарищи с трудом отвалили ее ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь. Из помещения пахнуло сыростью и холодом, будто аккумулировавшимся здесь все эти годы. Вадим замешкался было на пороге, но майор уже решительно пролез внутрь, и ему ничего не оставалось, как последовать за ним.

Школьное бомбоубежище оказалось довольно просторным, состоящим их нескольких расположенных одна за другой комнат с низкими потолками, некогда побеленными известкой, а сейчас покрытыми неопрятными грязно-желтыми пятнами сырости. Вдоль стен стояли грубые деревянные скамьи, списанные поломанные парты и какие-то ящики, вероятно, все с теми же противогазами, которыми все равно никто не воспользовался. На отсыревших, облупившихся стенах сохранилась поблекшая наглядная агитация, рассказывающая, как разбирать-собирать автомат Калашникова или вести себя в той или иной чрезвычайной ситуации.

Подсвечивая себе фонарем, Никонов подошел к одному из ящиков и носком ботинка приподнял крышку. На удивление, внутри оказались вовсе не противогазы, а набросанные как попало деревянные макеты АК-47: двадцать лет назад это было имуществом кабинета начальной военной подготовки. Увиденное Вадима не удивило. В отличие от своих более молодых сослуживцев, он еще успел помаршировать по школьному двору с подобным артефактом в руках, застав в десятом классе самый краешек советских времен. Из других воспоминаний о курсе НВП остались лишь списанные автоматы с просверленными стволами и сточенными бойками, которые они учились разбирать и собирать на время.

Выяснить, что еще хранил в бомбоубежище школьный военрук, в ведении которого обычно и находились подобные помещения, он не успел.

— Капитан, кончай дурью маяться, давай сюда. Похоже, нашли.

Отпустив громко хлопнувшую крышку, Никонов поспешил в соседнее помещение, ярко освещенное фонарем майора, стоявшего перед высоким, под самый потолок, металлическим шкафом с распахнутыми дверцами. Шкаф был пуст, лишь на покрытой ржавчиной полке валялось несколько разлезшихся картонных пачек с мелкокалиберными патронами. Дмитрий выглядел весьма довольным:

— Тут военрук, видать, «мелкашки» из школьного тира прятал, благо дверь надежная, сам видел, и ребятишки до винтовок не доберутся, — Кольцов подмигнул товарищу.

— А где же сам тайник? — не понял Вадим, осматривая совершенно пустое помещение, в котором, кроме старого шкафа, письменного стола с растрескавшейся полировкой и лампы в решетчатом плафоне под потолком, больше вообще ничего не было.

— Перед тобой, — ухмыльнулся майор, — опять же, элементарная психология. Даже если мародеры сюда и доберутся, что они увидят? Старый оружейный шкаф, не более того. Учебные «калаши» и малокалиберные винтовки, разумеется, еще при эвакуации вывезли, какое-никакое, но оружие, причем так спешили, что даже пару пачек патронов позабыли, — он кивнул на рассыпанные по полке позеленевшие от времени гильзы с черными головками свинцовых пулек. — Значит, искать тут нечего. А сам этот гроб по габаритам в дверь не пролезет, да и кому он нужен, если в городе и без него сотни тонн дарового металла? Но если два таких вот красивых молодых человека возьмут да отодвинут его, — увидев, что Никонов никак не отреагировал на последнюю фразу, он с шутливым нажимом пояснил: — Вадик, «отодвинут» — это типа побуждение к действию и приказ старшего по званию в одном флаконе! — майор первым взялся за металлическую стенку. — Так вот, если эти самые красивые молодые люди его отодвинут, то увидят под ним, — шкаф с противным скрежетом пополз по бетонному полу, отодвигаясь от стены, — вот эту фигню.