Андрей Кощиенко - Чужая шкурка. Трейни-ян Страница 5

Начался второй акт «марлезонского балета», в которой я был «примой для битья». Усевшись за стол и поставив меня рядом, Хё Бин, для начала, устроила мне допрос о своём брате. Её интересовала, каким образом так вышло, что тот заинтересовался Юн Ми и нет ли у меня далеко идущих, в отношении его, планов. Подробности я ей не стал рассказывать, перевёл стрелки на его нежелание брякать цепями Гименея. Мой расчёт на то, что она должна об этом знать, оправдался. Она удовлетворилась моим ответом. Про историю моей вербовки Чжу Воном говорить не стал, решив, что если бы она о ней знала, то тогда бы не спрашивала. Правда, был вариант, что она проверяет меня на честность, но я решил, что пусть она лучше поймает меня на вранье, чем узнает «подробности». Вроде — «прокатило».

Только разобрались с этим вопросом, как на сцене появился шеф-повар, лучащийся счастьем от лицезрения своей начальницы. Долго, с восторгом целовал ей ручку. Пока я на это смотрел, в мою голову пришла дурацкая мысль, что в принципе, Юн Ми тоже могут целовать руку. Особенно, когда я стану звездою. Я попытался представить себе это и загрузился вопросом — что я буду при этом чувствовать? Пока я размышлял, Бенндетто закончил изливать свои восторги на Хё Бин и заметил меня. Заметил, и тут же «спалил», сообщив ей, что я прекрасно говорю на его родном языке. Естественно, что этот факт её весьма удивил. Потом Бенндетто убежал на кухню, готовить завтрак госпоже, а госпожа принялась пытать меня уже по другому вопросу — откуда нищенка может знать итальянский? Я вяло отбрехивался, но потом она задала вопрос в лоб — сколько я знаю языков? Я подумал, прикинул, сколькими и где я «засветился», мысленно вздохнул, понимая, что «палюсь по-крупному» но перечислил все. Ну а чего? Хё Чжу знает, что я владею немецким. Да и в отеле ещё некоторые знают. Бенндетто «сдал» мой итальянский. Чжу Вон знает, что я говорю на английском и французском. С дедушкой-японцем, которого привезли из «Лесного приюта», когда его откачивали, я говорил на японском. Это тоже, многие тут видели и слышали. Можно, конечно, было попробовать соврать, но «умолченный факт» мог легко всплыть, вызвав ненужные вопросы и подозрения. Поэтому, пришлось мне перечислить практически все языки, что я знаю. Не упомянул только русский и испанский, решив, что это будет совсем уж слишком.

Хё Бин была весьма удивлена. Тут же попыталась «вывести меня на чистую воду» перейдя на японский язык. Ну, поговорили мы с ней на японском. Потом она вспомнила, что это именно я устроил «сеульское танковое побоище». Пришлось давать ответ — нафига я это сделал? Слава богу, глубоко углубиться в обсуждение этого вопроса мы не успели. Хё Чжу принесла приготовленный Бенндетто завтрак для госпожи, и госпожа велела мне идти работать.

Но это было ещё не всё. Когда я вернулся на своё рабочее место, через полчаса примерно, в приёмной появилась Хё Бин. Мы с сонбе, как положено ей откланялись, и она прошла в кабинет к брату, который уже появился на работе. Какое-то время была там, а потом они вместе вышли оттуда. И тут, Хё Бин, повернувшись к Чжу Вону, и говоря о нас с Су Чжи в третьем лице, так, словно нас тут нет, поведала ему, что у него тут полный бардак, дошедший уже до того, что сотрудники отеля не знают в лицо руководство. И что ему нужно быть жёстче с работниками, если хочет иметь какой-нибудь результат от их деятельности. Дав это ценное указание исполнительному директору в присутствии его же подчинённых и, как я понимаю, слегка его унизив, Хё Бин удалилась. Чжу Вон, как только она ушла, особо мудрствовать не стал в принятии руководящих решений. Пообещал Су Чжи понизить зарплату за то, что она плохо следит за своей подчинённой и величественно скрылся в своём кабинете. Услышав такое, Су Чжи пошла по лицу красными пятнами. Как она на меня посмотрела, когда Чжу Вон закрыл за собою дверь! Я думал, она будет на меня орать. Ничего подобного. Я сначала не понял, но потом до меня дошло. Су Чжи молчала, потому, что она знает, в каких я отношениях с семьёй Чжу Вона. Ведь именно он привёл меня на работу! Если бы я пришёл сюда «снизу», через отдел кадров отеля, то это одно. Но я пришёл сюда «сверху», по личному указанию исполнительного директора, а это совсем другое! И поэтому, орать на меня, как это делают начальники в дорамах, она не рискнула. Видимо, в тот момент Су Чжи думала как она «попала» и что ей теперь делать, имея под боком такое «счастье» вроде меня? Ведь и наказать пообещали её, хотя виноват был я. Когда до меня «дошёл текущий расклад», мне стало стыдно. Я принялся извиняться перед сонбе, пообещал, что подобное больше не повторится и что я буду замечательным её подчинённым, пусть только она точно мне говорит, что нужно делать. Су Чжи, после моих извинений малость «отмякла» и остаток своего первого рабочего дня я провёл в подсобке, с небольшим журнальчиком в руках, в котором были напечатаны фотографии руководства. Сонбе приняла решение не выпускать меня «на люди» до тех пор, пока я ей не сдам зачёт на знание всех руководящих лиц в отеле и всего высшего руководства. Сидел, учил, хотя имел большие сомнения в эффективности этого действа. Как для востоковеда, стыдно признаться, но попервой, как я попал, вообще все корейцы были для меня практически на одно лицо. Чётко различал только родных Юн Ми и врачей. Потом стал подмечать детали и толпа на улице стала приобретать индивидуальность. Но всё равно, есть у меня ещё «эффект европейца в Азии». Есть ещё проблемы с различением лиц. Поэтому я и не уверен, что узнаю человека, если видел его до этого только на фотографии. Вот, Хё Бин к примеру. На фото совсем другая чем в жизни. Совсем не похожа. То ли снято так по-дурацки, то ли с глазами у меня, что-то не то…

А вообще, внизу, как сказала сонбе, висит щит с фотографиями всех начальников. И она думала, как она сказала, что я его изучил и запомнил. Оказывается, это здесь наипервейшее дело для работника — знать начальство в лицо. Но я-то откуда? Висят какие-то фотки корейцев… С подписями. Все, на первый взгляд, одинаковые… Оно мне надо было вникать? Вот и попал. Ещё и Су Чжи подставил… Интересно, а когда я стажёрил на кухне — почему мне об этом никто тогда не сказал? Уровень у меня был не тот? Или здесь считается, что это все знают? Может этому учат в школе, или в семье? Наверное…. Вот только я, совсем не местный…

Единственное, что было радостное в сегодняшнем дне, так это обалдевшая Хё Чжу, увидевшая меня в новой форме. Позлорадствовал слегка. Да и за сертификаты не придётся платить, если Хё Бин сдержит своё слово и отправит меня пройти тесты за счёт фирмы.

Вот и все положительные стороны за сегодняшний день, — подвёл итог я дневным воспоминаниям и понимая, что делиться своим случившимися трудностями с сестрой Юн Ми лучше не стоит, обращаюсь с вопросом к Сун Ок, желая сменить тему разговора, — а как у тебя прошёл день, онни?

Услышав вопрос, онни мрачнеет.

— Не очень, — после паузы признаётся она.

— А что не так было, онни? — интересуюсь я.

— Получила самый низкий балл в группе. За тест по английскому, — с трагическими нотками в голосе говорит она.

— Почему? — искренне удивляюсь я, — мы же с тобою занимаемся?

— Вопросы дурацкие в тесте были, — вздохнув, сообщает онни о коварстве преподавателей и начинает накладывать новую порцию риса в свою чашку, видимо намереваясь заесть полученный стресс.

— Какие?

— Мы с тобой такие не учили. С подвохом.

— Например?

— Ну, ещё не знаю. Тест у меня в сумке. Сейчас поем, потом посмотрю, где я ошиблась. Но там всё не просто.

— Покажи, — прошу я.

Глянув на меня, Сун Ок протягивает руку, подтягивает к себе за ремешок сумку и, открыв её, достаёт два листка с тестовым заданием.

— На, — протягивает она их мне и вновь берётся за палочки.

Я беру и начинаю вникать. Сразу натыкаюсь на ошибку.

— Ошибка, — говорю я, — неправильное применение слов teach и learn. Да, оба слова часто переводятся как «учить». Но! Запомни: teach — отдавать знания, а learn — получать их.

— Нда? — прекратив жевать, озадачивается онни.

— Ещё, — говорю я, находя следующую «залепуху» в тесте, — неверно с Must и Have to. Must означает собственную уверенность в том, что что-то необходимо, а have to — необходимость, вызванную внешними обстоятельствами. У тебя тут в тесте написано: I have to be home by ten. (My parents told me so.). Тут необходимо использовать конструкцию have to. Я должен быть дома к десяти. (Потому, что мне так велели родители.). Родители вынуждают меня. Это внешние обстоятельства. Поэтому — have to. А вторая фраза — I must be home by ten. I have a very difficult day tomorrow. (It is my own decision.) Переводится как — Я должен быть дома к десяти. У меня завтра очень тяжёлый день. (Это моё собственное решение). Поскольку это моё собственное решение, то поэтому тут — must. Тут же вот даже подсказки в скобках даны.