Гарри Гаррисон - Зима в Эдеме Страница 5

Вейнте говорила повелительным тоном, властно выпрямившись. Но Эрефнаис и не подумала повиноваться, а лишь неподвижно застыла. Словно окаменели и члены экипажа; каждая одним глазом наблюдала за говорившими. Вейнте знаками выражала срочную необходимость, требовала повиновения, грозила гневом, словно грозовая туча, возвышаясь над низенькой Эрефнаис.

Это сгорбленной-то, приволакивающей ногу Эрефнаис своевольничать? Однако ее мало интересовал конфликт бывшей эйстаа и Дочерей Жизни. Энге была добра к ней, никогда не обижала... Эрефнаис мало что слыхала о Дочерях Жизни, и они не вызывали у нее беспокойства. Хватит крови, она была уверена в этом, а в каждом движении рассвирепевшей Вейнте сквозило желание убивать.

– Следуем прежним курсом. Мы не повернем. Пассажир может быть свободен.

Она повернулась и пошла прочь, и только хромота не давала ей в полной мере выразить чувство удовольствия и торжества.

Вейнте застыла в отчаянии. Она здесь не распоряжалась, – как, впрочем, нигде отныне, мрачно напомнила память, – не могла она прибегнуть и к силе. Экипаж не допустит этого. И она замерла, пытаясь побороть холодный гнев. Логика выше, сейчас не время для чувств. Деваться некуда – теперь она ничего не могла сделать. Энге и ее подруги сумели скрыться... пока. Но это неважно. Они еще встретятся, и возмездие будет мгновенным. Об Эрефнаис тоже пока придется забыть. Не стоит и думать о пустяках. Она должна думать о Месекеи, о тех больших делах, что ей придется совершить. Своих целей она может добиться лишь тщательно спланировав действия, выбросив из головы ненужные эмоции. Всю жизнь ей приходилось сдерживать свои чувства, и она только удивлялась обретенной силе. А все этот устузоу... Он подбил ее покой, обрек ее на вечную ненависть. Это из-за Керрика и его родни она стала такой. Она не забудет. И пока будет сдерживать гнев. И только однажды... Ненависть надо таить в уголке сердца. Чтобы однажды предаться ей.

Так думала она и постепенно успокаивалась; тело вновь становилось ее собственным. Оглядевшись, Вейнте обнаружила, что осталась в одиночестве. Эрефнаис с вахтенными была наверху, остальные дремали. Вейнте посмотрела туда, где еще вчера спали Энге и ее подруги, – и ничего не ощутила при этом. Так и должно быть. Она вновь владела и телом своим, и эмоциями. В темноте кто-то пошевелился. Вейнте вспомнила об Акотолп и самце. Едва разглядев их в темноте, она подошла поближе.

– Помоги беспомощному самцу, великая Вейнте, – захныкал самец, тщетно дергаясь в мертвой хватке Акотолп.

– Да, я помню тебя по ханаке. – Вейнте заинтересовал мяукающий голос самца. – Ты и есть певец Эсетта, не так ли?

– Вейнте, вечно первая, потому что она помнит имена всех, от нижайшего до высочайшего. Но теперь несчастному Эсетте не о чем петь. Эта толстая вытащила меня из ханане, волокла меня через вонючий туман, мешавший дышать, едва не утопила по пути к урукето, а теперь больно стискивает мою руку. Я пытался говорить, просил, чтобы она меня отпустила, пока не умерла.

– А почему ты не умер? – грозно спросила Вейнте.

Эсетта взвизгнул и отшатнулся.

– О великая Вейнте, почему ты хочешь смерти ничтожнейшего?

– Не хочу, но остальные ведь умерли. Храбрые иилане Алпеасака. Умерли, когда умер их город.

И тут Вейнте вдруг почувствовала страх. Они умерли, а она? Почему она осталась жива? Верной Сталлан она сказала тогда, что они осталось живы лишь из ненависти к устузоу. Так ли? Неужели этого довольно, чтобы выжить, когда умерли все? Она мрачно поглядела на Акотолп и только сейчас начала понимать, в каком состоянии та находится. Сомнение в жизни, сопротивление смерти. Акотолп случалось работать во многих городах, и она не была всей душой предана одному из них. Но она была ученой, а потому знала, что смерть может наступить в любой момент. Сейчас в этом оцепеневшем теле шла борьба. Только силой воли удерживала себя Акотолп среди живых.

И когда Вейнте поняла это, в нее словно влились новые силы. Если эта толстуха может жить, если у нее хватает сил для этого, на что будет способна она сама, обладающая силой воли эйстаа... она может жить, она будет жить... и снова править. Ей это по силам!

И Вейнте в победном жесте подняла обе руки и полоснула когтями неподатливую стенку. Перепуганный стон проник в ее сознание, и она посмотрела вниз, на скрючившегося на полу Эсетту. Желание пришло мгновенно.

Она нагнулась и сильной рукой разжала пальцы ученой. Он начал торопливо благодарить, но она грубо возбудила его и уселась на него верхом.

Акотолп продолжала сидеть в той же позе, но один глаз вдруг медленно повернулся и уставился на соединившуюся пару.

После трудов праведных Вейнте решила поспать. Проснувшись, она сразу увидела жирную Акотолп, которая пыхтя лезла наверх, в плавник. Вейнте огляделась, самца не было видно – спрятался, должно быть. Она с усмешкой шевельнулась при этой мысли и вдруг почувствовала, что от мысли об Эсетте сон оставил ее. Урукето качнулся на высокой волне, и внутрь плавника проник яркий солнечный луч. Вейнте окончательно проснулась и встала, зевая и потягиваясь. Свет манил ее к себе, и она неторопливо поднялась наверх. Там стояла Акотолп, зрачки ее при ярком свете превратились в две узкие щелочки. Она поглядела на Вейнте и быстро зажестикулировала, выражая радость и благодарность.

– Грейся на солнце, добрая Вейнте, наслаждайся теплом, а я буду благодарить.

Вейнте знаком выразила согласие и удовольствие. Акотолп переплела большие пальцы в дружественном жесте и заговорила;

– Благодарю тебя, сильная Вейнте, ты спасла мне жизнь. Научная логика определяет мое существование, но я знаю и про важную роль тела, хоть оно и подчиняется мозгу. Я знаю, что по приказу эйстаа в организме любой иилане могут начаться метаболические изменения, которые заканчиваются смертью. И когда в бедном Алпеасаке все умерли, я поняла, что причиной тому смерть города. Осознав это, я испугалась за себя, ведь, несмотря на мои неограниченные познания, этот удар мог сразить и меня. Помогло то, что остался жив самец. Раз может он, могу и я. И поэтому я так держалась за него, пока боролась за жизнь. А потом пришла ты и отобрала его, и я пришла в себя, возвратилось и зрение. Я увидела, какая ты живая, великолепная и прекрасная. Это придало мне силы, и я поняла, что смерть отступила. Благодарю тебя, сильная Вейнте. Моя жизнь в твоем распоряжении. Я – твоя фарги, и жду повелений.

В этот миг урукето покачнулся на волнах. Акотолп потеряла равновесие и упала бы, если бы Вейнте не схватила ее за руки. Она ответила Акотолп как равная равной.

– А теперь мой черед благодарить великую Акотолп. Мне многое надлежит сделать, и путь мой долог. Потребуется помощь. И я рада видеть в тебе свою первую помощницу на этом долгом пути.

Урукето снова качнуло. Они взглянули на берег, и Акотолп сделала жест удовольствия-от-зрелища.

Живое судно проплывало мимо устья большой реки. Светло-зеленые джунгли тянулись по обоим берегам. Там, где воды реки встречались с океанскими, вздымались и пенились крутые валы. И повсюду на воде кормились естекелы. Опустив в воду длинные клювы, так что из нее торчал лишь костяной выступ на затылке, они качались на волнах, сложив крылья. Другие медленно кружили в небе, их тени быстро скользили по волнам. Птицеящеры хрипло кричали, гомон становился сильнее – урукето нарушил покой стаи.

– Посмотри, посмотри, они поднимаются в воздух! – воскликнула Акотолп. – Если приглядеться, можно заметить, что у них слишком короткие ноги и чересчур длинные крылья – в другом месте они даже не смогли бы летать. Здесь высокие волны, и часто они идут против ветра. А естекелы прямо с гребня волны взмывают в воздух. Чудесно!

Вейнте не разделяла восхищения Акотолп пропахшими рыбой и покрытыми коротким мехом летающими тварями. Они ныряли, гадили и очень громко орали. Поэтому Вейнте оставила Акотолп, спустилась вниз и, не обращая внимания на качку, заснула. Остаток путешествия она провела в оцепенении и еще спала, когда Эрефнаис прислала кого-то из экипажа известить ее о том, что урукето близок к островам и скоро войдет в гавань Икхалменетса.

Вейнте поднялась наверх и увидела пустынный океан. Чтобы добраться до архипелага, им пришлось отойти от берегов Энтобана почти на день пути. Они были возле большого острова, в середине которого высились горы... Их высокие вершины были покрыты снегом. Шел дождь – мрачное напоминание о зиме. Вейнте показалось, что эти скалистые острова слишком уж неприветливы и мрачны, и, поежившись от холода, она уже подумала о том, что в самое ближайшее время отсюда надо будет уехать.

Уехать? Они приближались к Икхалменетсу, к его зеленым джунглям и желтым песчаным пляжам. Пункт назначения был близок. Глядя на заснеженные горные вершины, Вейнте неподвижно застыла: в ее голове рождались новые идеи. Быть может, и хорошо, что она оказалась именно в Икхалменетсе.