Ольга Денисова - Вечный колокол Страница 5

- Я бы забрал его с собой, на несколько дней… - обратился Млад к матери мальчика. - Я бы попробовал… Это очень трудно - без наставника в такие дни…

- На что наставлять-то его станешь, а? - змеей зашипела младшая. - Нашелся наставник! Поумней тебя наставники найдутся!

- Млад Мстиславич - опытный наставник, через него прошло множество шаманов, и темных и белых, - терпеливо сказал доктор Велезар матери, не обращая внимания на тетку, - ему можно доверять.

Мать только расплакалась в ответ, всхлипывая и причитая:

- Как же… в ад на муки вечные… кровиночку мою…

- Да не в ад, дура ты дура… - вздохнул доктор.

Млад склонился над мальчиком:

- Поехали со мной, парень. Тебе зовут родные боги.

- Я… я не могу… Отец Константин сказал…

- Плевать на отца Константина! - вдруг разозлился Млад. Он привык уважать чужую веру, но всему есть предел! Принести мальчика в жертву, даже не попытаться спасти ему жизнь! Запугать, мучить его столько времени, и все ради того, чтоб он не мог приблизиться к родным богам, чтоб достался тому огненному духу с мечом?

Млад поднялся, подошел к двери и распахнул ее настежь: холод ворвался в избу, перемешиваясь с душным паром и чадом свечей. Младшая выскочила из-за стола и попыталась ему помешать, выкрикивая:

- Что делаешь? Что творишь-то? Дьявола в дом пустить хочешь? Тошно тебе от божьей благодати?

- Ой-ё-ё-ё-ё-ёй! - взвыла мать. - Ой, что будет, что будет теперь!

- Не смей тут распоряжаться! Не твой дом! Антихрист проклятый! - младшая вцепилась в полушубок Млада, когда он направился к окну. Младу очень хотелось усадить ее на лавку, но он сдержался и дернул на себя створки перекошенной рамы, впуская морозный ветер, сквозняком прорвавшийся в избу. Ветер пролетел к двери, свечи затрепетали и стали гаснуть одна за другой, наполняя избу едким, пахучим дымом. Полумрак разгоняла только лампадка с дрожащим огоньком под золоченым образом: в темноте Младу показалось, что христианский бог оскалился и сверкнул глазами.

Млад склонился к лавке, на которой лежал мальчик.

- Так легче?

- Я не знаю… - шепнул тот и вдохнул морозный воздух: глубоко, полной грудью.

- Я отца Константина сейчас позову! Думаешь, нет у нас заступников? Сам Господь нам заступник! - младшая кинулась к двери, хватая по дороге фуфайку.

- Поедешь со мной? - спросил Млад у мальчика.

- Я не знаю… - лицо его скривилось: он собирался заплакать.

- Нет, парень, так не пойдет! Решай! Сам решай, никого не слушай!

- Я не знаю! - всхлипнул юноша. - Я больше не могу! Мама!

- Что, сыночка? - рыдающая мать подскочила к ребенку. - Что, дитятко мое?

Млад скрипнул зубами: он не переживет пересотворения. Если только за оставшиеся ему несколько дней не научится быть мужчиной…

- Мама, мамочка! - мальчик разрыдался у нее на груди. - Я боюсь! Я боюсь их! Они хотят меня убить!

Доктор Велезар прикрыл дверь и подошел поближе к лавке.

- Мы не хотим тебя убивать, честное слово! - спокойно сказал он и положил руку на дрожавшее от рыданий плечо.

- Не вы, - сквозь слезы выговорил мальчик. - Не вы… Бесы, бесы в белом тумане! Они хотят меня убить и забрать в ад!

- Это не бесы. Это духи, - доктор оставался бесстрастным. - Перестань плакать и решай: будешь ты шаманом, как твой дед, или останешься умирать здесь, с мамками и тетками. Ну?

Невозмутимый голос доктора возымел действие: мальчик поднял на него глаза, полные слез.

- Поезжай, Мишенька, - вдруг сказала из-за стола бабка, - поезжай. Что ж напрасно мучиться-то? Отец Константин только разговоры разговаривает, а вылечить тебя не может.

Мать прижала сына к себе изо всех сил.

- Как он поедет? Куда? Кто за ним ухаживать будет, кормить-поить? Он же шагу ступить не может, ложку в руках не держит!

- Ну? - доктор не слушал женщину и говорил только с мальчиком. - Решай сейчас, немедленно. Ты едешь или остаешься?

- А я умру, если останусь? - лицо мальчика дернулось.

- Ты умрешь, и твой Михаил-Архангел заберет тебя к себе… - ответил Млад, - уж не знаю, то ли на небеса, то ли в райские кущи…

Мать взвыла с новой силой.

- А если нет?

- А если нет - тебя ждет пересотворение. И тут все зависит от тебя: если хочешь жить, если будешь сильным - останешься жить.

- Я хочу жить, - угрюмо сказал мальчик и отстранился от матери.

Глава 2. Проповедники и духи

Возница свистел, гикал, шевелил кнутом, и тройка неслась по Волхову галопом - лед прогибался и кряхтел под ударами копыт. Месяц тускло просвечивал сквозь морозную дымку, окутавшую землю. Мальчик рядом с Младом глубоко дышал, ворочался и постанывал - Млад старался не дотрагиваться до него и не смотреть в его сторону.

Он еще до отъезда хотел сказать доктору Велезару, что пересотворения мальчик не переживет, но у него не повернулся язык. Словно этими словами он подписывал парню приговор, словно эти слова могли что-то значить в его судьбе. Словно Млад снимал с себя ответственность, заранее оправдывал неудачу, и после них можно было не беспокоиться, отстраниться, наплевать…

Погоня не заставила себя ждать - в полумраке на белом снегу Млад легко разглядел двое саней, шедших следом. Чтоб попы так легко выпустили из рук кого-то из своей и без того малочисленной паствы?

Они добрались до университета и подъехали к дому Млада, когда сани отца Константина только поднимались на берег Волхова. Млад хотел взять мальчика на руки, но тот покачал головой и сказал:

- Я сам. Я могу ходить. Мне только после корчей тяжело…

Млад кивнул и распахнул перед ним дверь в сени. Ленивый рыжий пес Хийси, дремавший в будке, нехотя приподнял голову и два раза хлопнул по полу хвостом - поприветствовал хозяина.

Домики профессорской слободы нисколько не напоминали крестьянские избы: профессора не вели большого хозяйства, не держали скотины, им не нужны были обширные подклеты и высокие сеновалы. В университете домики называли теремками: несмотря на малый размер, все в них было устроено, как настоящем тереме. Каждый дом делился на спальни и столовые, небольшие решетчатые окна в двойных рамах закрывались стеклами; топились дома по-белому - университет не знал нужды в дровах; сени, хоть и назывались сенями, больше напоминали маленькие кладовки между двух дверей.

Дома было жарко натоплено и пахло едой: двое подопечных Млада отлично справлялись с хозяйством.

- Ты что так долго, Млад Мстиславич? - спросил семнадцатилетний Ширяй, не отрывая лица от книги.

- Товарища вам привез, - ответил Млад и хотел подтолкнуть мальчика в спину, но вовремя остановился: любое неосторожное движение могло вызвать судороги.

Ширяй оторвался от книги, а из спальни выглянул Добробой. Оба прошли испытание в конце лета и только в мае должны были попробовать себя в самостоятельных путешествиях к богам, а пока поднимались наверх вместе с Младом. Они слишком хорошо помнили свою шаманскую болезнь, и Млад не опасался, что ребята не поймут новичка или обидят по неосторожности.

- Как тебя зовут? - не дожидаясь, пока новенький разденется, спросил Добробой - здоровый шестнадцатилетний парень, ростом и шириной плеч обогнавший Млада.

- Михаил, - затравленно ответил мальчик, рядом с Добробоем казавшийся тощим цыпленком.

- Какое-то странное у тебя имя, нерусское, - Добробой пожал плечами - беззлобно, скорей удивленно.

- Меня дома Мишей звали, - словно извиняясь, тут же добавил тот.

- Миша так Миша, - Ширяй поднялся и протянул руку. - Я - Ширяй, а он - Добробой. У нас уже настоящие имена.

- Как это - «настоящие»?

- После пересотворения каждому шаману дают настоящее имя. И тебе тоже дадут. Давайте ужинать, а то мы заждались уже.

- Погодите с ужином, - Млад повесил полушубок на гвоздь у двери, - сейчас к нам гости пожалуют.

- Так тут и на гостей хватит… - Добробой приоткрыл крышку горшка, стоявшего на плите, и заглянул внутрь: крышка со звоном упала на место, а Добробой прижал пальцы к мочке уха.

- Думаю, они с нами трапезничать не станут, - пробормотал Млад.

Храп коней и множество голосов за дверью были ему ответом. На этот раз Хийси не поленился подняться и гавкнуть раза два тяжелым басом.

Дверь распахнулась без стука: первым в дом вошел толстый жрец в золоченой ризе, надетой поверх шубы, за ним еще трое - в черных рясах под фуфайками: это, очевидно, были ортодоксы, причем болгары, а не греки. Но и на этом дело не кончилось: вслед за ортодоксами появились два католика, с ног до головы закутанных в меха - от русского холода. Вот ведь… Говорят, они непримиримые враги и вечные соперники в борьбе за чистоту веры. Только на Руси они почему-то не ссорятся, напротив, горой стоят друг за дружку…

Жрец в ризе осмотрелся по сторонам и перекрестил помещение. Миша ссутулился и низко опустил голову - Млад прикрыл его спиной на всякий случай.

- Безбожное место… - проворчал жрец и бесцеремонно обратился к Младу: - Зачем отрока забрал?