Андрей Ходов - Игра на выживание – 3 Страница 5

– Отлично! Отлично! Выходит, что Берия все же жив! А то я уже боялся, что мы совсем бесхозными остались. Объясняй потом новому руководству страны кто мы такие, и откуда вообще взялись. А что насчет товарища Сталина известно? Он тоже уцелел?

Горелов неопределенно повел плечами. – Не знаю. В приказе об этом ничего. Будем надеяться…

В восемь утра радиоточка сообщила, что в полдень по радио будет передано важное сообщение. В дальнейшем эта информация повторялась каждые полчаса. В назначенный срок все в убежище сидели как на иголках, уставившись на репродуктор.

Услышав знакомый голос, начавший выступление со вполне ожидаемого "Братья и сестры…", Николай Иванович от переживаний впал в эйфорию, переходящую в прострацию. И фактически прослушал начало, где говорилось о "вероломном нападении". Сталин же продолжал говорить: "… Кроме нападения на наши границы и бомбардировки наших городов, враг нанес еще один предательский удар. По столице Советского Союза городу Москва было применено новое оружие огромной разрушительной силы. В Москве серьезные разрушения, погибли десятки, если не сотни тысяч мирных граждан. Мы понимаем, для чего это было сделано. Враг надеется нас запугать. Враг уверен, что только он обладает таким оружием и поэтому сможет диктовать нам любые условия. Враг мог бы устроить демонстрацию мощи своего оружия на каком-нибудь пустынном острове, с приглашением наблюдателей и корреспондентов из нейтральных стран. Но он это не сделал. Враг мог нанести удар по одной из наших военных баз или иных подобных объектов. Но он этого не сделал. Он нанес удар по мирно спящему городу. Он нанес удар с тем расчетом, чтобы убить как можно больше наших людей, чтобы разрушить как можно больше культурных и исторических ценностей, вызывающих законную гордость нашего народа. Это называется просто – государственный терроризм! Это было сделано для того, чтобы лишить нас воли к сопротивлению.

Но враг просчитался. Советский Союз тоже обладает таким оружием, и прошедшей ночью враг в этом убедился.

Возможно, кто-то потом скажет, что наш ответ был несоразмерным. Возможно, кто-то скажет, что мы должны были нанести один единственный ответный удар по Берлину. Возможно. Но тогда враг мог бы ударить по Ленинграду, ударить по Киеву…

Мы не собираемся размениваться нашими городами. Поэтому нанесли ответный удар такой силы, чтобы у агрессора в будущем не возникло даже мысли повторить подобное нападение.

Если же он все же решится, то мы вполне способны повторить этот жесткий урок. Но тогда авантюристы из германского руководства должны уяснить, что они рискуют не только своими жизнями, но и самим существованием Германии, самим существованием немецкого народа.

Я надеюсь, что немецкий народ тоже поймет все правильно, и найдет способ убедить своих вождей отказаться от самоубийственной агрессии".

Остальную часть выступления Сталина Николай Иванович слушал в пол уха, ничего особо сенсационного в ней не было. Завершающая фраза тоже не удивила, с детства знал наизусть. А вот середина…

– Это по скольким же городам Германии мы этой ночью ядренбатонами шарахнули? Если по тону речи, то не иначе как по нескольким десяткам. Если же подключить здравый смысл, то А-бомб у нас в самом лучшем случае больше пятка не набралось бы. Так сколько на самом деле сбросили? И чем на это способны ответить немцы? И будут ли отвечать?

Николай Иванович огляделся по сторонам. Народ в бомбоубежище на радостях ликовал и обнимался. Сам же он особой радости не испытывал. Ну, разве только немного, оттого, что Сталин жив остался.

Глава 3

Названные людьми Курчатова цифры миллирентгенов в час ничего Сергею не говорили. Однако заверения в том, что опасности для личного состава не имеется, а радиоактивный след прошел стороной были им восприняты с большим облегчением. Хотя и получалось, что два дня в убежище все они сидели зря.

Отправив техников, у которых явно хватало работы, Сергей на всякий случай посоветовался с инженером Прутовым. Тот быстро посчитал на бумажке и сообщил, что если исходить из уровня естественного радиационного фона в средней полосе России порядка одной пятой рентгена в год, то получается превышение более чем на два порядка. То есть рентген тридцать годовой поглощенной дозы на нос.

На вопрос насколько это опасно инженер хмыкнул. Мол, доза не единовременная, а за год, следовательно, до лучевой болезни тут далеко. Тем более надо посмотреть, как упадет уровень за последующую пару недель. И вообще в подобной ситуации главную опасность представляет не столько уровень радиации, сколько попадание внутрь организма с воздухом, водой и пищей радиоактивной пыли, вызывающей онкологические заболевания.

Откровения инженера Сергея не порадовали. Он приказал изготовить примитивные респираторы и до особого распоряжения всем перемещаться по территории усадьбы только в них. Плюс провести влажную уборку помещений. Вода в усадьбе была артезианская, так что с этой стороны ничего не грозило. С пищей было сложнее. Некоторый запас ее имелся и вряд ли пострадал. Но как контролировать вновь поступающую было не совсем ясно, ведь измерительной аппаратуры не имелось.

Но, так или иначе, убежище опустело, охрана снова заняла предписанные посты, а прочие сотрудники вернулись к нормальной плановой работе. Если, разумеется, считать нормальным начавшуюся войну…

В девять вечера по радио была передана первая сводка вновь созданного Совинформбюро. В сообщении говорилось о серьезных боестолкновениях Советской армии с войсками фашистской Германии и ее сателлитов на обширном фронте от Лапландии до Ирана.

Утверждалось, что противника удалось остановить на всех направлениях. Что он понес огромные потери, особенно в авиации. Так же было сказано о нанесении ответных ударов с воздуха по объектам в глубине занимаемой противником территории.

Ничего особо нового Сергей из этого сообщения не почерпнул. Особой почвы для восторгов оно тоже не давало. Припомнилось, что в истории "гостей" поначалу нечто подобное передавали. О том, что у них было дальше, не хотелось даже вспоминать.

Прослушивание заграничного радио мало что проясняло. Берлин продолжал молчать, что, несомненно, радовало, вероятно, его все же хорошо зацепило. Лондон сообщал о мощном взрыве, практически уничтожившем центр германской столицы. И о таких же мощных взрывах зафиксированных в Нюрнберге и Мюнхене. Так же сообщалось, что по всей вероятности похожие взрывы произошли и в ряде других городов Рейха. Еще говорилось о сражениях в воздухе, налетах германской авиации на кавказские нефтепромыслы, а советской на нефтепромыслы в Румынии и Ираке. В завершение сказали о концентрации германо-итальянского флота в Проливах. О ситуации на сухопутных фронтах не было сказано ничего определенного.

Переводивший англичан инженер Прутов не преминул прокомментировать.

– Похоже, что атомных бомб мы сбросили только три: на Берлин, Мюнхен и Нюрнберг. Цели вполне логичные. С Берлином все ясно – в отместку за Москву. Нюрнберг и Мюнхен – крупные промышленные центры и одновременно признанные цитадели нацизма. В политическом плане вполне к месту. По прочим городам, следует понимать, показательно отработали боеприпасами объемного взрыва. Для пущего страху. Грибовидное облако при этом очень похожее.

– Сомнительно, – не согласился Сергей. – Да кто там, в Германии до сих пор слышал о "грибовидном облаке"? Это у вас там о нем даже детям известно, а на немцев это особого впечатления не произведет.

– Ну, кое-кто видимо слышал. А уж Гитлер так наверняка. Пока разберутся где и, что там на самом деле взорвалось, он, глядишь, успеет язву на нервной почве заработать. Мелочь, а приятно. И чем черт не шутит, может, и отдаст приказ отработать назад. Мол, недоразумение произошло. Мол, давайте жить дружно.

– Ха! Это после ядерного удара по Москве? Не думаю!

– Не нравится мне эта информация о фашистских эскадрах в Проливах, – включился в разговор присутствующий тут же майор Иванов. – Как бы у нас крупные неприятности на Черном море не возникли. Наш черноморский флот с ними не справится. Силенок не хватит. Береговых батарей недостаточно, да и не везде они есть.

– Фашисты не рискнут в Черное море соваться, – уверенно заявил Сергей. – Сейчас не прошлая мировая. У нас есть сильная авиация. Действуя со своих баз, она перетопит все их корабли. Должны понимать, сами ведь англичан в Средиземном море с воздуха замордовали. А авианосцев у них в строю всего пару штук, да и те малые.

– А вы что на этот счет думаете? – обратился Сергей к инженеру Прутову.

– Я не специалист, – открестился тот. – В наше время вряд ли сунулись бы, ибо не самоубийцы. Но у нас там есть дальнобойные противокорабельные ракеты: на флоте, на самолетах-ракетоносцах, на береговых ракетных комплексах. Вся акватория под прицелом, да и системы обнаружения соответствующие, наблюдение со спутников. У как у вас тут… Честно говоря, с тех пор как стало ясно, что Босфор и Дарданеллы отходят немцам… Я несколько неуютно себя чувствую. Будем надеяться, что руководство позаботилось о достаточном количестве торпедоносцев и топмачтовиков. Ведь возможность атаки с этого направления, в общем-то, очевидна.