Екатерина Александрова - Короли без короны Страница 5

Отъезд принцессы Релинген в Лош вызвал общий вздох радости и облегчения. Измученные и обозленные после недельного заточения «львята» смогли выйти на свободу и сполна отплатить обитателям Лувра за выпавшие на их долю невзгоды. Королева Наваррская в своем монастыре осмелилась написать брату. А королева-мать принялась составлять послание племяннику, надеясь, что дальняя дорога смягчит сердце оскорбленного принца и он оставит планы мести.

И вот тут королеве Екатерине был нанесен новый удар.

После печально окончившейся свадьбы молодая королева Луиза пребывала в состоянии полнейшей растерянности. Любовь Генриха, в которую она, было поверила, обернулась обманом. Друзья короля отнимали у него почти все свободное время, которое он не спешил дарить супруге. Единственный человек, оказывающий молодой женщине поддержку при жестоком дворе, был мертв, а скорбь по нему короля была столь велика, что он совершенно забросил Луизу. Ко всему прочему из дошедших до молодой женщины слухов следовало, что ее брак не так уж и бесспорен и вполне может закончиться монастырем.

Молодой королеве казалось, будто придворные шушукаются за ее спиной, посмеиваются и с нетерпением ждут какой-нибудь ошибки, собственные дамы и фрейлины смотрят с пренебрежением и осуждением, а уж вельможи и вовсе считают пустым местом. Королева Екатерина утешала невестку, как могла, рассказывала о своей собственной печальной судьбе и напоминала о долге перед короной, но когда при дворе появился незаконный сын Генриха, поняла, что внести покой в семью сына будет нелегко.

Увидев живое напоминание о давнем приключении супруга, королева Луиза разрыдалась и заперлась в спальне, придворные с любопытством уставились на смущенного короля, а королева Екатерина разгневалась. Если бы приключившаяся неловкость имела своей причиной женское коварство, она бы еще смогла это понять, пусть и не простить. Но стать жертвой обычной женской глупости и тщеславия… Это было слишком!..

Строго взглянув на виновницу переполоха, королева-мать сообщила графине де Коэтиви, что весьма тронута ее заботой о крестнике и постарается, чтобы юный шевалье поступил в королевские пажи. Однако, оставшись со своей придворной дамой наедине, королева Екатерина проявила куда меньше снисхождения, чем прежде, и слова ее разили не хуже бича.

— О чем вы думали, милочка, когда везли сюда моего внука?! — гневно вопрошала Екатерина. — Нет! Молчите, я не желаю слушать ваши оправдания! Вы поставили в неловкое положение короля. Вы оскорбили королеву. И ко всему прочему вы поставили в ложное положение моего внука! Да вас стоило бы отправить в монастырь убогих жен, и, видит Бог, если вы допустите еще одну подобную же выходку, я это сделаю!

Перепуганная графиня молчала. Узнав о бегстве кузена, Луиза де Коэтиви решила порвать всякие связи с опальным семейством. Полагая, будто Релингены уже ничем не могут быть ей полезны, графиня поспешила напомнить его величеству о связывавших их некогда узах, даже не дождавшись известия о том, чем закончилась вспышка ярости короля. Открытие, что опала кузена Жоржа продлилась не дольше майского дождика, поразила Луизу. Холодность Генриха, через несколько недель после свадьбы вовсе не жаждущего вспоминать грехи юности и награждать бывшую подругу, ошеломляла, а гнев королевы-матери ужасал. Луиза не знала, как смягчить гнев Екатерины и пришла в себя только после вопроса королевы-матери дворянин ли ее внук.

— О да, ваше величество, — пролепетала графиня, — принц Релинген обеспечил ему титул шевалье де Шервилера.

— Я всегда была уверена в предусмотрительности племянника, — удовлетворенно кивнула королева-мать. — Но ты, дуреха, чуть было не испортила все, что только можно. Хотела бы я знать, на что тебе твоя голова? Неужели только для того, чтобы носить красивые прически и стрелять глазами по сторонам? Нашла время, привезти моего внука ко двору! Что ж, что сделано, то сделано, но сейчас твое присутствие при дворе неуместно. Отправляйся к Франсуа, умоляй его вернуться в Париж, уверяй, что после женитьбы его брат не будет в нем нуждаться, и если он захочет сохранить достойное место при дворе, ему следует смирить гордыню и склониться перед королем. Мне все равно, как ты его уговоришь, но если через месяц мой сын не вернется ко двору, ты отправишься в монастырь, а уж потом пусть твой муж решает твою судьбу! Поняла?!

Луиза смогла только покорно склонить голову.

— А теперь отправляйся к королеве и моли ее о прощении. И сегодня же выезжай!

Графиня присела в низком реверансе, смиренно поцеловала руку королевы-матери и отправилась к королеве Луизе. Страх, гнев, жалость к себе и еще какие-то непонятные чувства рвали душу молодой женщины в клочья. Если бы навстречу Луизе попался король, она вполне могла бы спросить, что он нашел в девице де Водемон, скучной и бесцветной. К счастью для Луизы, до покоев молодой королевы она добралась без приключений, а, испросив аудиенции, пришла в себя. Убедить в чем-либо королеву-провинциалку было не так уж и трудно. Луиза не сомневалась, что сможет стать подругой лотарингской простушки, и полагала, что в будущем это сослужит ей хорошую службу.

Несчастная королева онемела, когда дама, ставшая причиной ее горя, встала перед ней на колени и почтительно коснулась губами подола ее платья. Эта красавица, такая великолепная в своем роскошном наряде, казалась молодой королеве богиней, и она не могла понять, что этой победительнице могло понадобиться от нее, покинутой и несчастной.

Огромные глаза графини светились преданностью, руки были сложены как для молитвы, голос проникал в самое сердце. Луиза де Коэтиви просила королеву простить ей невольную вину, ссылалась на грех юности и даже уверяла ее величество, будто привезла ко двору сына короля единственно для того, чтобы поддержать королеву и доказать ей, что она без труда сможет выполнить свой долг и подарить королевству множество законных наследников.

— Ради короля, ради вас, государыня, я пожертвовала свой честью! — вдохновенно вещала графиня. — Я не прошу награды, служить вам счастье для меня…

Ошеломленная, сбитая с толку подобным напором, королева Луиза могла лишь смотреть на распростертую у ее ног графиню, отчаянно силясь понять, что все это значит. Проникновенный и нежный голос графини очаровывал, начисто лишая королеву способности мыслить. Прекрасные глаза завораживали. Словно во сне ее величество протянула графине руки и подняла с колен. Две Луизы поцеловались как лучшие подруги.

Через три часа графиня де Коэтиви покинула Париж. Ее ждал Анжер, его высочество принц Франсуа и планы мести. Луиза решила выполнить распоряжение королевы-матери, но при этом постараться, чтобы возвращение Франсуа причинило как можно больше неприятностей забывчивому королю.

ГЛАВА 3

О пороке и добродетели

В свои двадцать два года его высочество принц Франсуа де Валуа был весьма решителен. Что бы ни думала королева Екатерина о младшем сыне, Франсуа не требовалось долго подбивать на мятеж — принц обожал оружие, доспехи и все, что было с ними связано, и эта любовь проявлялась у Франсуа не только тогда, когда надо было позировать художникам. К шуму и сражениям принц был готов всегда, а его тщеславие было столь велико, что он не желал склонять головы ни перед кем, в том числе и перед братом-королем. И при этом ничто в облике принца не свидетельствовало о подобной решимости. Маленький и толстый, с лицом, изуродованным оспой, с выпуклым рахитичным лбом, Франсуа казался застенчивым и тихим, но человек, поверивший в кротость его взгляда, немало рисковал. Силой или интригами, убеждением или подкупом, принц жаждал проложить путь к трону, а его дворяне, столь же честолюбивые и необузданные, как и принц, всеми силами стремились помочь сеньору в осуществлении этих планов.

Анжер в полной мере оценил усилия принца и его дворян.

Чуть ли не каждый день в столице провинции проходили смотры наемников. Вооруженные отряды ввозили в столицу продовольствие. Оружейники и шорники трудились даже после сигнала к тушению огней. На стенах Анжерского замка устанавливались новые пушки. А в самом замке чуть ли не каждый вечер устраивались шумные празднества и балы. Правда, наемники герцога регулярно устраивали потасовки на улицах и по кабакам, задирали горожан, оскорбляли их жен и дочерей. Оружейники и шорники так и не получили обещанную плату за труд, а окрестные деревни были разграблены подчистую. Хотя Франсуа был не самым бедным человеком во Франции, оплата союзников, наемников, оружия, лошадей и празднеств требовала таких средств, что герцог все чаще задумывался, как быть, тем более что известие о свадьбе брата выбило из под ног Франсуа опору.

В поисках продовольствия отряды графа де Бюсси вынуждены были все дальше и дальше отъезжать от Анжера, а доведенные до отчаяния крестьяне все чаще хватались за вилы и ножи. Жители Анжера, вначале с восторгом встретившие принца, все чаще начинали ворчать и втихомолку славить короля. Даже свита герцога, включая неустрашимого Бюсси, все чаще вздыхала о Париже, вспоминала фрейлин королевы-матери, королевские охоты и балы. Было о чем задуматься.