Константин Калбазов - Фаворит. Боярин Страница 5

– Госпиталь, – с самым серьезным видом подтвердил Иван. – Землицу выбьешь. Чай, в ближниках у княгини, а ей с некоторых пор бояре вроде как благоволят.

– Постыдился бы поминать Елизавету Дмитриевну.

– А мне стыдиться нечего, Паша. Плевать, что там плетут злые языки, накласть в присядку на обвинение в посягательстве на честь царской семьи. Не было ничего. То пустые байки.

– А то, как она, презрев все запреты, правила и обычаи, ворвалась в палаты совета бояр и стала просить за тебя? Это как расценивать?

– Паша, я не пойму, ты поддерживаешь тех, кто разносит ложные слухи?

– Я знать хочу, кто у меня в друзьях, – государственный преступник или достойный муж.

– Любовь, Паша, не преступление. Тебе ли этого не знать.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Не было промеж нас ничего. Даже если Елизавета Дмитриевна и любит меня, это ни о чем не говорит. Она другому отдана и будет век ему верна, – припомнив строки из «Евгения Онегина», ответил Иван. – И все. Хватит об этом.

– Эх, Ваня, наворотил ты.

– Не я наворотил, а наушник Меншиков. Оно ведь все можно выставить в дурном свете. Вот к чему ты при первой возможности над трупами измываешься и кромсаешь их, аки мясник? Уж не богопротивное ли удумал?

– Да я… Да ты… – даже задохнулся от возмущения Павел.

– Вот и я о том же, Павел Валентинович.

– Ладно. Уел.

– Проехали. А теперь к нашим баранам. Ну так как смотришь на это дело?

– Ты о госпитале?

– Именно.

– В общем-то нормально смотрю. Да только, боюсь, ты не представляешь весь груз. Место найдется. Даже не в посаде, а в Окольном городе. Здание поставить не проблема и не дорого. В Пскове нет московского запрета на деревянное строительство. Так что получится дешево и сердито. Но госпиталь – это не здание и не медицинский инструмент. Это в первую очередь сами лекари. Причем, коли браться за это дело, не абы какие.

– Так я и говорю о твоих друзьях, что поддержали тебя в твоем начинании.

– Есть такие. Четверо, – с горькой ухмылкой подтвердил Павел. – Один в Керчи с твоей легкой руки очень даже неплохо пристроился. Кстати, недавно получил от него письмо. Возвели в лекарское звание, мошна изрядно пополнилась. Лихие казачки за лечение платят не скупясь. Другой устроился на бывшей моей квартире в Москве. Пусть и не признан профессурой, но отбоя от клиентов нет. Третий в Новгороде, тоже в полном порядке. Четвертый забрался в Испанию. Доны весьма щедры на плату, когда речь идет об их дражайшем здоровье. Вроде все. И как прикажешь их сюда тянуть? Чем заманивать? – не без иронии задал вопрос Рудаков.

– Это смотря сколько им жалованья положить.

– И сколько ты готов им положить?

– А вот это сам решишь. Прикинешь, посчитаешь и потом мне расскажешь. Только не откладывай в долгий ящик. И учти следующее. Лекарская помощь для посадских и крестьян в госпитале должна быть бесплатной. А еще чуть дальше, через годик-другой, нужно будет, чтобы появились лекари в каждом пригороде.

– И они тоже должны будут лечить задарма?

– Вот ты и подумай, какое лекарям положить жалованье, чтобы они и с жиру не бесились, и были вполне обеспеченными.

– Ты представляешь, во что это тебе обойдется?

– А еще при госпитале должна появиться настоящая и самая современная лаборатория. Лишний, так сказать, стимул для твоих соратников.

– Иван.

– Да не гляди ты на меня так. Эта задумка станет не дороже денег. А уж серебро-то я зарабатывать умею. Надеюсь, ты в этом не сомневаешься?

– И зачем тебе это?

– А затем, Паша, что взамен я хочу получить то, что ни за какие деньги не купить. Коль скоро в псковских землях народ имеет силу, то не помешает получить толику любви этого самого народа… Хм. Так, говоришь, Елизавета Дмитриевна заступалась за меня на совете бояр?

– Да, – растерялся от смены темы Павел.

– Вот и ладушки. Тогда обратись для начала к ней. Пусть эта идея исходит от нее. Бросьте клич в народ, мол, жертвуйте на благое дело. Глядишь, и еще от кого обломится. Если княгиня станет проявлять участие в этой задумке, то обязательно найдется кому поддержать.

– И где тогда твоя выгода?

– А в деньгах, что я буду жертвовать. Уж поверь, девять из десяти рубликов моими будут. И как это ни скрывай, а слухи пойдут. Запомни, Паша: лучше всего люди верят в то, что от них хотят скрыть. Попомни мои слова, все будут точно знать о том, как бояре оттирают меня за мои же деньги. А я молчу и делаю все на благо народа.

– Уж не ты ли те слухи будешь распускать?

– А вот это уже не твоего ума дело. И еще. Ни в коем случае не отдавай эти средства в казну. Как бы ни уговаривали, как бы ни умасливали.

– Боишься, растащат по кошелям?

– Не боюсь, Паша. Знаю. Поэтому есть ты и Елизавета Дмитриевна, вот вдвоем и правьте. И, кстати, наберите женщин, обучите ухаживать за больными да обзовите их, скажем, сестрами милосердия. Да форму учредите. Потом с тобой о том еще поговорим.

– Я тебя понял. В смысле не до конца, но…

– Но выгоду свою узрел, а?

– Вот если бы ты еще придумал, как мне трупы препарировать, чтобы не угодить под церковный суд.

– Хозяйка, дай воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде, – уже привычной присказкой с нескрываемой иронией произнес Иван.

– Да ладно тебе. Сколько раз ты мне уж это повторял, а потом все одно и помогал, и возможности изыскивал.

– Ну так всему свое время.

– А я и не против. Просто напоминаю, чтобы не забылось. Я в тебя верю, Ваня.

– Верит он. Ладно, Павел Валентинович. Пойду я. А то завтра у меня трудный день. Нужно будет поспеть вернуться в Замятлино.

– Две тысячи, – вдруг ни с того ни с сего произнес Рудаков.

– Что «две тысячи»? – вздернул брови Карпов.

– Я думаю, что на этот год мне будет достаточно двух тысяч рублей.

– То есть полутора, – кивая на шкаф, где было укрыто серебро, уточнил Иван.

– Без учета этих пятисот, – категоричным тоном уточнил Рудаков.

– Ну и аппетиты у тебя, Паша, – покачав головой, уважительно произнес Иван.

Нет, сомнений у него не было никаких. Рудаков увлечен своим делом, ему нравится медицина, он жаждет новых открытий и знаний. Так что хапнуть себе, да побольше, побольше, – это не про него. Если только потом кто-нибудь появится в его окружении…

Ночевали на постоялом дворе в посаде. Вот-вот начнется весенняя ярмарка, а потому в пределах городских стен с постоем определенные трудности. Хорошо как найдется местечко на сеновале. Вот и предпочел Иван пусть и в посаде, зато на постели. Причем чистой. Никаких тебе клопов и вшей.

Проснулся с рассветом, прекрасно отдохнувшим. Правда, в теле все одно чувствовалась ломота. Но это нормально. Чувствует оно, что сегодня ему достанется на орехи, вот и паникует.

Тут ведь какое дело. Просто так кататься в Псков как бы не с руки. Хозяйство пусть и небольшое, а три десятка человек на попечении все же имеются. Крестьянские же подворья достались ему в крайней степени разорения.

Словом, побывать в Пскове и не сделать необходимых закупок Иван не мог. На вьючной лошади много не увезешь. Подводой будешь добираться двое суток. Вот и решил он смастерить катамаран из двух средних каноэ.

А что? Суденышко легкое, увезти способно до пятидесяти пудов груза. Если же устроить эдакий велосипед из двух приводных деревянных колес с натянутой меж ними веревкой и гребным колесом сзади, то получается уже очень даже интересно. Тут только не стоит гребца сажать, как на прогулочных катамаранах, потому как неудобно и быстро утомит. Лучше как на велосипеде, когда можно использовать собственный вес.

Скорость суденышка доходит верст до десяти в час. А с учетом того, что педали крутить можно посменно, то и останавливаться для отдыха не нужно. За световой день преодолеть порядка шестидесяти верст, а именно столько и выходит по реке, – никаких проблем. Да еще и груза увезти получится столько же, сколько на двух подводах. Красота!

Иван уже заканчивал завтрак, когда в обеденный зал, ну если можно так назвать небольшую комнату с тремя столами, вошел крепко сбитый, невысокий мужичок. Подвижный, как ртуть, он тут же направился к Ивану и, остановившись перед ним, поклонился, не так, как в Москве, но все же выказывая уважение к дворянскому званию:

– Здрав будь, Иван Архипович.

– И тебе поздорову. С чем пожаловал, Ерофей? Ить вчера вроде обо всем поговорили.

Вообще-то, разговор со старшиной плотницкой артели вчера ни разу не сложился. Цена, которую тот загнул, никак не могла устроить Ивана. Нет, он, конечно, не скупердяй и готов честно платить. Но только не переплачивать. А если и платить лишнее, то с определенным умыслом, а не потому, что у него вполне хватает серебра и нет особых сложностей с заработком.

Задумал Иван поставить целое село, с церковью и однотипными просторными подворьями. Да еще и за крепким частоколом с надвратной и угловыми башнями. Псковская земля – довольно веселый край, да и от Замятлино до границы всего-то верст тридцать пять. Так что о защите приходится думать не в последнюю очередь. Потом-то все изменится, и частокол этот разберется. Но то потом. Сейчас же он просто необходим.