Светлана Бестужева-Лада - Жизнь за корону Страница 5

Като было известно, что милая Александрина, хотя и знала о своем женихе только с чужих слов и видела его портрет, похоже, уже любила его чистой, первой юношеской любовью. Да и слышала она о своем нареченном только хорошее. От всего остального бабушка-императрица тщательно оберегала свою старшую внучку, предоставляя политические переговоры дипломатам, а самые важные вопросы решала лично. То, что для Екатерины было политикой, для девочки-подростка казалось ее судьбой, тем более, что императрица и ее окружение настойчиво внушали это великой княжне. И Александра Павловна доверчиво покорялась своей прославленной, мудрой бабушке.

А вот и сама монархиня появилась в тронном зале при полном параде, с орденской лентой через плечо и любимой тростью с алмазным набалдашником. Като обожала смотреть на торжественные выходы своей августейшей бабушки, обожала ее величавую поступь, гордо закинутую голову, поистине царские манеры. В такие моменты возраст Екатерины терял свое значение, она олицетворяла собой российскую монархию: гордую, могущественную, почти всесильную.

Вот кем на самом деле хотелось бы стать ее внучке: независимой самодержицей, монархиней, императрицей, а не чьей-то там женой, пусть даже и коронованной. Но – увы! – во всем мире Екатерина была единственной и неповторимой. Конечно, несколько лет назад еще была жива и правила австрийская императрица Мария-Терезия, и женщины постоянно соперничали между собой, не признаваясь в этом. Но теперь в Австрии правит ее сын-император.

Если бы еще Като была единственной внучкой Екатерины Великой, то действительно могла бы со временем стать Екатериной Третьей. Увы, существовали еще три брата, не считая трех старших сестер и двух младших. Унаследовать российский престол Като не могла никогда и понимала это уже сейчас. Не понимала она другого: почему вопрос о браках великих княжон вызывал такую озабоченность у ее царственной бабки. Ведь невест для внуков она нашла без всяких проблем, да еще выбирала из великого множества претенденток…

Старший, Александр, был на целых одиннадцать лет старше Като. Из обмолвок родителей – Великого князя Павла Петровича и его супруги Марии Федоровны – девочка узнала, что императрица проделала над долгожданным внуком немало воспитательных экспериментов. И не только с ним.

– Ее величество видит во мне только детородную машину, – донесся как-то до Като голос ее матери, которая была в кабинете у отца. – И так жестоко отбирает у меня моих крошек, едва они появляются на свет. Неужели она не понимает, что разбивает мне сердце?

– Ее величество, моя августейшая матушка, просто не знает, что такое сердце, – послышался резкий, ироничный ответ отца. – У нее сердца нет и никогда не было, она всегда меня ненавидела, а моего дорогого батюшку убила…

– Паульхен!

– Ну, приказала убить, какая разница. Она убийца, похитительница престола, настоящая Мессалина, а вы, мой друг, ждете от нее человеческих чувств…

В этот момент один из стоявших возле двери офицеров бесшумно прикрыл створку и больше Като ничего не услышала. Но слова «убийца», «Мессалина» и некоторые другие прочно застряли в ее головке и не давали покоя.

Убийца? Ее обожаемая бабушка, которая никогда на нее не сердится и не ругает ее, у которой вечно припасены какие-нибудь лакомства и маленькие сюрпризы для внучек – бессердечная убийца? А кто такая Мессалина?

– Мари, кто такая Мессалина? – спросила она вечером свою главную воспитательницу, фрейлину Алединскую.

– Это персонаж из древнеримской истории, – невозмутимо ответила та. – Супруга одного из римских императоров.

– Она его убила?

– Откуда вы это взяли, ваше высочество? Никто никого не убивал. И вообще в вашем возрасте рано интересоваться такими вещами. Придет время, вам все объяснят на уроках истории.

– А почему бабушка забирала моих братьев, Сашу и Костю, к себе? Матушка очень расстраивалась, да?

– Ее императорское величество желало воспитать своих внуков достойными продолжателями династии. И воспитала. А вам, ваше высочество, пора читать молитву и спать.

Вот так всегда было с Марией Алединской. Она отвечала на все вопросы, а ясности никакой не было. Но, пожалуй, была единственной из фрейлин, которая смогла завоевать доверие и расположение маленькой Като, и которой даже удавалось обуздывать порывы своей непредсказуемой воспитанницы…

Като слегка пошевелилась в своем убежище, чтобы не так затекали ноги. Где же жених? Кажется, ему надлежало быть в Тронном зале уже час тому назад. А его все нет и нет, только князь Платон Зубов, бабушкин любимец, снует туда-сюда с озабоченным видом, да главный дипломат, князь Безбородко, становится все мрачнее. Странно, право.

На свадьбе у Александра все было по-другому. Никаких озабоченных лиц, никаких дипломатов, только праздничное ликование. Пятнадцатилетний великий князь Александр взял в жены четырнадцатилетнюю принцессу Баденскую Луизу, которую окрестили Елизаветой Алексеевной. Это была любовь с первого взгляда, как непрестанно повторяли тогда при дворе. Молодожены, едва вышедшие из юношеского возраста, были так очаровательны, что их называли не иначе, как Амуром и Психеей. Да и сейчас они – самая красивая пара при дворе.

Като поискала взглядом своего старшего брата и увидела, что он стоит неподалеку от императрицы, а его супруга рядом нервно обмахивается веером. Непохоже на Лизхен: она всегда такая спокойная, даже чуть холодноватая. И у Александра лицо совсем не праздничное.

Зато его брат, Константин, вместе со своей очаровательной супругой, похоже, заняты сами собой, а не тем, что происходит вокруг. Неудивительно: они женаты еще только полгода, и оба так молоды, что обожают всякие проказы. Вот и сейчас Константин исподтишка щекочет свою супругу Анну, миниатюрную брюнетку, а та старается сдержать неуместный здесь смех.

Позже Като узнала, что после женитьбы Константина, императрица Екатерина написала своему постоянному корреспонденту во Франции барону Гримму:

«…Теперь женихов у меня больше нет, но зато пять невест, младшей только год, но старшей пора замуж. Она и вторая сестра – красавицы, в них все хорошо, и все находят их очаровательными. Женихов им придется поискать днем с огнем. Безобразных нам не нужно, дураков – тоже; но бедность – не порок. Хороши они должны быть и телом и душой. А где их таких найдешь? Да еще знатных, под стать царским дочерям!».

Като снова пошевелила окончательно занемевшими ножками. Да где же этот король? У бабушки Екатерины гневный и расстроенный вид, батюшка явно в бешенстве, а маменька что-то шепчет ему со злым и обескураженным видом. Александрина, прелестная, как ангел, в своем наряде невесты, бледна и с трудом сдерживает слезы. Что могло произойти с королем Густавом, который казался без памяти влюбленным в свою невесту? Почему не начинают церемонию обручения?

В этот момент Като заметила, что князь Платон Зубов, в очередной раз войдя в зал, подошел к Екатерине и что-то сказал ей. Императрица изменилась в лице, хотела что-то ответить, но так и осталась с открытым ртом. Ее камердинер Зотов бросился за стаканом воды. Все еще безмолвно сидевшая Екатерина выпила воду. Немного оправившись, она попыталась встать, потом сбросила с себя императорскую мантию и без сил опять опустилась в кресло.

Забыв обо всем на свете, Като спрыгнула с подоконника, выскользнула из-за портьеры и помчалась через весь зал к Екатерине, ловко скользя маленькими ножками по зеркальному паркету. Но на полпути угодила в не слишком нежные объятия своей матушки, Великой княгини Марии Федоровны.

– Куда это вы собрались, мадемуазель? – сухо осведомилась она. – И кто вам позволил здесь находиться?

Като не успела ничего ответить: подоспевшая перепуганная фрейлина утащила ее из зала, так крепко держа за руку, что вырваться не было никакой возможности. Да великая княжна и не стала этого делать, сообразив, что если бы ее заметил отец – грозы бы не миновать, хотя она и считалась его любимицей. Нет, вызывать недовольство папеньки ни в коем случае не следует. Потом она у все узнает у Мари, своей старшей сестры, которой уже было десять, и которая – вот счастливица! – здесь, на церемонии, одетая уже по-взрослому.

Но следующее утро принесло еще меньше радости. Александрина заперлась в своей комнате и оттуда доносились горькие рыдания. Родители уединились в своих покоях и никто не смел их беспокоить. Като решила навестить бабушку-императрицу, но воспитательница, генеральша Ливен сказала, что их Величество страдают мигренью и не выходят из своей спальни. Оставалось только сестрица Мари, хотя Като побаивалась, что толку от нее будет мало.

– Что вчера было на обручении? – шепотом спросила она, когда сестры на несколько минут остались вдвоем в классной комнате. – Почему сегодня все такие… мрачные?