Владимир Максимов - Путешествие А. С. Пушкина в Европу Страница 5

10 Александр и Эдмон

«Погасло дневное светило;

На море синее вечерний пал туман.

Шуми, шуми, послушное ветрило,

Волнуйся подо мной, угрюмый океан.

Я вижу берег отдаленный,

Земли полуденной волшебные края;

С волненьем и тоской туда стремлюся я,

Воспоминаньем упоенный…

И чувствую: в очах родились слезы вновь;

Душа кипит и замирает;

Мечта знакомая вокруг меня летает;

Я вспомнил прежних лет безумную любовь,

И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило,

Желаний и надежд томительный обман…

Шуми, шуми, послушное ветрило,

Волнуйся подо мной, угрюмый океан.

Лети, корабль, неси меня к пределам дальным

По грозной прихоти обманчивых морей,

Но только не к брегам печальным

Туманной родины моей,

Страны, где пламенем страстей

Впервые чувства разгорались,

Где музы нежные мне тайно улыбались,

Где рано в бурях отцвела

Моя потерянная младость,

Где легкокрылая мне изменила радость

И сердце хладное страданью предала.

Искатель новых впечатлений,

Я вас бежал, отечески края;

Я вас бежал, питомцы наслаждений,

Минутной младости минутные друзья;

И вы, наперсницы порочных заблуждений,

Которым без любви я жертвовал собой,

Покоем, славою, свободой и душой,

И вы забыты мной, изменницы младые,

Подруги тайные моей весны златыя,

И вы забыты мной… Но прежних сердца ран,

Глубоких ран любви, ничто не излечило…

Шуми, шуми, послушное ветрило,

Волнуйся подо мной, угрюмый океан…»

А.С.Пушкин

Растаял остров. «Победитель»,Известный всем злодей – грабитель,Любите или не любите,Жива лампада, – есть обитель…

Он был наказан, отбывалПоследние года дышал.Поныне честь Наполеону,В Париж «вернулся», – в Пантеон.

Много веков лежит там онСимвол побед, богатства, лести.Будет внушать французам сон:Зов на Восток, призывы к мести.

К шлюпке с горы они спустились,С Эдмоном ближе подружились.Пушкин сумел с двух слов понять —Незауряднейшая знать.

Звучала в каждом слове речьИнтеллигента, – добрый малый,С которым можно, и не мало,Тем обсудить, сумел привлечь

Поэт к себе его вниманье,Нашёл взаимно пониманье.Шла шлюпка к бригу, обсуждали, —Пушкин с Эдмоном так нуждались

В общеньи, быстро убедился:В душе поэтом он родился,Что под матросским одеяньемЕсть очень много обаянья…

На бриг поднялись, – пригласил,Эдмон к себе, прийти просил.Сошлись они: «вода и пламя»Как брызги лавы из вулкана,

Речь молниями полыхалаСлова метались как клинки,Каждый чудес знавал немало,В речах друг друга увлекли.

Изголодавшись по беседам,Наш Александр много поведалМорских дел новому коллеге,Поведал о своих он бедах…

Эдмон же не скрывал своюИсторию любви несчастной:К ней подлецы были причастныОбман, коварство не корю

Уж больше, – нет в мести морали…Любовь, – ждала его она,Красавица, почти жена…Судовладельца дочь давали

Ему, на радость, уж приютИ сговор с нею совершён,Готов на свадьбу, счастлив он.К венцу на паперть поведут

Её, и ритуал свершится.Счастливы будут, словно птицы,Мечта жить с ней, – уединиться,Детей иметь, – осуществится!

Поэт пленил Эдмона к дружбе,Ему стал ближе, и послушней,И откровенней с ним в ответ,Сердечных тайн и ран поведал,

Эдмон на свадьбу пригласил,Но Пушкин скромно отклонил.Дантес так сильно настоял,Что Александр той просьбе внял.

В библиотеке он нашёлЗаветный прежде стих, – прочёл.Эдмон заметил и отдал,Тот Гёте томик подписал.

В Неаполь прибыли наутро.Спустили молча паруса,Пришвартовались, небесаЗакрыли горы, перламутром

Сверкали окна на домах.Расчёт поэт взял, – при деньгах.Сердечно попрощался с другом,И в путь пустился, в Рим, к подруге.

11 Храм в душе Александра

Конечно же не сразу селПоэт в карету и уехал.Как можно? – Берег песню пел,И рыбаки вторили эху!

Свой труд они споро творилиА их душа в слова рядилась.Так обласкала слух поэтаПесня Италии заветной.

Мелодии боготворил поэт,Они в нём зажигали Свет.Но тут простой рыбак запелПечально, и струну задел.

У Александра воскресилВ минуту образ, что носил,Который мужество дарил,Ему прибавил столько сил.

И вспомнил он, как поселилсяНа Мойке в Питере с женой.Душой холодной и чужойТа стала, – дамой роковой.

В Волконской доме дух царил,Напоминало о МариеРаевской – это выше сил.Ведь раньше сын её там жил!..

Похож! Лицом напоминалОбраз заветный, как укоромОн представал пред ним бесспорно.И мучась тем, что потерял…

Песня сковала адской мукой.Везувий он глазом «мазнул»,Дымилось жерло, по «науке»Под ним таился Ад, тонул

В нём грешных душ чёрный поток,Как очередь с суда тех грешных,Кто Бога вспомнил безутешноЛишь в скорбный час, – себя обрёк…

Он Храм в душе себе создал,Писаний принял идеал.Ведь кто живёт с душой такой,Найдёт в себе ответ благой:

Куда идти? Что слух ласкает?Где край той ветхой суеты?Там в тишине найдёшь и тыСебе причал, где завершает

Благословенный путь ходок.Ведь каждому есть уголок,Куда душою он стремится,Чтоб от людей уединиться,

С биеньем сердца согласиться,Его ударам подчинитьсяГде дышится легко, где птицаВзлетает, не боясь разбиться…

Он на корабль оборотился,С привычным парусом простился,Гладь моря зеркалом блестит,Поэт на город не глядит.

Предупредил его Эдмон,Чтоб не зевал в городе он,Печально славная КаморраНашлёт на каждого здесь вора.

Со скукой Александр зевнул,И в кабачок сразу свернул.Перекусил, запил вином,Дал за постой, свалился в сон.

Какое Райское блаженствоВытянув ноги просто спать!Не то, что в гамаке дрематьПод вантов скрип и храп (не женский:-)…

Ночей бессонных накопилосьУ Александра очень много:Такая долгая дорогаВыматывает… Только силы

И цель поэта в даль несла:Мечтал свободу обрести,Ценой любой, лишь бы уйти.Царя цензура возросла,

Обязан лгать, побольше лести,Всё время быть ему полезнымНе по душе! Снять «кандалы»!И жизнь сменить, хотя – б вдали…

Лишь солнца луч лица коснулся,Поэт наш мигом встрепенулся.Стоит внизу, ждёт экипаж,Поёт счастливый кучер – паж.

В дорогу быстренько собрался,Сел в бричку, конь резво помчался.Увидел городе он храм,Зашёл, молитву прочитал.

Глазами по гербам, геральдам, —Знакомых не нашёл имён,К чужбине прикоснулся он,Покинул храм, бредя печально.

На выезде нашёл некрополь,Прошёлся вдоль скорбных камней.Там много греческих семей,Но есть и русские, их тропы

Уж заросли, никто не ходит,Кресты между камней находит.Их жизнь от Родины вдалиОкончилась, года сочли…

Недавно Нэльсон побыл здесь,В потоках крови утопил:Виновных и невинных бил:Слепа коварна его месть.

Отпор Россия дала им.Неаполь помнит о защитеИ от французов, и от бриттов!И благодарен будет им!..

12 Безответная любовь к Александру

Дорога в гору побежалаИ серпантином извивалась.Неаполь позади лежал,Подковой море прижимал.

Вдали Везувий чуть дымилсяИ горизонт с землёю слился.Поэт картиною дивился, —С горы простор ему открылся.

В заливе масса кораблей,Лес мачт, канатов, масса рей…Душою с ними он простилсяИ в думы снова погрузился.

Он вспомнил, как в Москве блисталНа Моховой у Лизаветы.Кумиром был, любимцем этойВдовы весёлой быстро стал.

Кутузова дочки. Поэта,Любя, приблизила. ОпекуНад ним взяла. Он отвечал,Уважив возраст Лизаветы.

Стихи ей слал, и слушал пенье,В салоне часто он бывал.По её просьбе выступал,Читал все новые творенья.

Ценила в нём талант высокий.Судила критиков жестоко.Отпор давала за него,И выручала чуть чего…

Пришла пора остепениться.Наталью выбрал, чтоб жениться,Елизавете сообщил,Напутствий много получил.

Представил суженую в свете, —Понравилась Елизавете,Но отзыв лишь ему сказала,Не долго счастье предсказала.

Салон её и в ПетербургеБлистал. И спорили про бал,Кто лучше пел, а кто мазуркуТам лучше всех протанцевал.

У дочки Долли бал давали.(Жена австрийского посла).И «дэнди» записные рвалисьПопасть туда, – легла молва:

Пушкин и там стихом блистал,Не равнодушен Долли стал.Одно свиданье подарила,Хотя для всех скалою слыла.

В руках он был Елизаветы,Им управляла как могла.Не скрыть измену от посла, —Интригу закрутил за это.

Ведь дипломат был, – неспроста.Руками Геккерна —ДантесаОн наказать решил повесу.На всё пошёл ради посла

Дантес, чтобы достать поэта.Кавалергард- (ЕлизаветаРекомендацию дала,Охраной стал он для царя!?),

Когда с Натальей близким стал,Его к ней Пушкин ревновал.Но извернулся от дуэлиДантес, – женился в самом деле…

Екатерину он избрал,Для Пушкина роднёю стал.Коварно как- то и противно,Поэт замолк, свежи мотивы.

Ему совсем невыносимы.Писал письмо, чтобы уехатьВ Париж. Тянулось это зиму,И наконец- таки успех!

Позвали. План созрел у тех,Кто столько сил на слежку тратил,И сколько денег зря потратил…Выслать его! – и дел-то всех…

И чтоб он имени лишился,И в свете больше не крутился,И жён чужих не соблазнял,Царя семью не волновал.

Тургеневу его поручим,Пусть провернёт всё так как лучше.Но всё подпортил им Дантес,Стрелял он первым, – вот подлец!

Опасная рана была,Лечить не взялись доктора.Одна Елизавета знала,Как быть, к поэту подползала…

Как в храм, вошла и прошептала,Ему что делать, – убеждала.Вручил судьбу свою Хитрово,Поверил ей тогда на слово.

Добилась Лиза через Долли, —Хирурга вызвали средь ночи.Дантес был ранен, но не очень,Посол месть утолил, доволен.

Поэта подлечил хирург,Хотя считали, что он – труп.Лечили год его, скрывали,Елизавета, Долли знали.

Царь Николай когда узнал,Взъярился, помнить заказал.Тургенев знал всё про подмену,Поэтому сменили «сцену»:

«Отпели» его не в той церкви,«Похоронили» рядом с мамой.По предсказанью вещей дамыКак знал, купил предвидя жертву.

Год пролетел, пора – б по чинуОтметить скорбно годовщину…Друзья же, помня о запретеПопрятались, лишь Лизавета

Верна осталась при поэте,Спасла его, чудес тут нет.Набрался сил, здоровым стал,Благодарил, на ноги встал…

План удался, потерян след.На пристань едет в новый СветНавстречу новым приключеньям,Своё прославив воскресенье.

13 Наследство и предсказание Александру