Прометей: каменный век II (СИ) - Рави Ивар Страница 5

Заинтригованный таким ее поступком, я набрал пальцами непонятную массу и отправил в рот. Немного пожевав, к своему удивлению почувствовал вкус алкоголя. Алкоголя, Карл!

— Лар, принеси сюда огонь!

Охотник послушно выдернул горящий сук из костра и поднес мне. Подняв топорную глиняную миску, я всматривался в желеобразную массу, пока на глаза не попалось зернышко, маленькое зернышко. Выхватив горящую палку из рук Лара, я максимально приблизил ее к миске: без сомнения в миске было зернышко и без сомнения по форме это было зерно злаковой культуры.

Глава 3. Ячмень

Я столько сил потратил, разыскивая растительную пищу, которую можно окультурить и выращивать, чтобы не зависеть от собирательства и охоты. А все это время буквально за горной цепью жило племя, которое злаковые употребляло в пищу. Мой поход в соседнее племя оказался невероятно успешным: убил вождя, получил ручного шамана с невероятно пристойным именем Хер и нашел злаковые. Что это? Просо, ячмень или пшеница?

Я склонялся к варианту, что это ячмень: уж больно привкус был похож на слабенькое просроченное пиво.

— Где вы это берете? Где?

Женщина испуганно отпрянула от меня и забилась в угол, скуля от страха. Похоже, покойный держал ее в ежовых рукавицах, она, кажется, даже разговаривать боится.

— Лар, скажи ей, что не надо бояться, я ей ничего не сделаю. Просто пусть скажет, где они берут такую еду, где она растет?

Охотник подсел к испуганной женщине, забившейся в угол хижины, и вполголоса выпытывал у нее информацию. Минут через пять, Лар вернулся ко мне.

— Они называют это «сот», сот растет прямо из земли, но его собирают когда очень жарко, до того как небо начинает плакать. Растет сот в долине, что один день ходьбы от деревни. Сейчас время, когда собирают сот, они собирали два дня. Через две руки дней сот падает на землю и его трудно собирать.

— Понятно. Лар, мы завтра не идем домой. Все будут собирать сот, это хорошая еда. Я научу вас ее готовить. Позови ко мне Хера, зер его возьми со своим именем.

Охотник выскользнул наружу: дикарка, убедившись, что наказание ей не грозит, осмелела. Она крутилась по хижине, ее небольшая набедренная повязка не могла скрыть мощных ягодиц, а грудь вообще была оголена. Но сейчас мне было не до нее, вопрос даже был не в верности Нел, просто мои мысли были заняты ячменем.

Расчистить от пней участок, на котором мы срубили деревья, распахать его и посадить. Может в год удастся и два урожая снимать. Если сделать жернова, будет мука, а значит лепешки и со временем хлеб. При мысли о хлебе потекли слюнки, заставив судорожно сжаться желудок.

Лар и следом за ним Хер вошли в хижину: первый вошел как человек, второй вполз как пес, только хвоста не было, чтобы вилять.

— Лар, скажи ему, что завтра все должны собирать сот. Мы уйдем, когда соберем весь сот, и не раньше. И чем быстрее соберем, тем лучше будет для него.

Охотник перевел мои слова, и шаман быстро закивал, изображая глубочайшую песью преданность, словно оправдывая свое второе имя Пес, что я ему дал. Отпустив шамана, заставил женщину из хижины, вторая куда-то исчезла с детьми, хорошенько вытрусить все шкуры. Пришлось прибегнуть к помощи Лара, чтобы аборигенка поняла.

Получив немного очищенные шкуры, лег и постарался уснуть. Лар расположился у входа, чтобы сторожить и контролировать обстановку. Женщина предприняла вторую попытку: сбросив набедренный кусок шкуры, поблескивая кожей при свете небольшого костра, стала подползать на четвереньках, прогнув спину. Против моего желания почувствовал, как вздрогнул, наливаясь кровью, один орган моего тела. Но усилием воли прогнал нарастающее возбуждение. Женщине хватило взгляда, чтобы скукожиться забиться в дальний угол.

Проснулся я очень рано, небо только начинало алеть на востоке, но половина племени уже была на ногах, во главе с вездесущим Хером. «Каламбур получился», — усмехнулся про себя. Лар тоже был на ногах, а вот искусительница-сирена с бычьими ляжками все еще спала. Лар, увидев такой непорядок, пинком под мощный оголенный зад разбудил нашу хижинохозяйку, которая сразу засуетилась, готовя еду.

Через полчаса мы выступили почти всем племенем: люди несли с собой миски, шкуры, даже кору деревьев, содранную большими кусками.

«Один день ходьбы», сказанный женщиной, на самом деле оказался двумя часами. Может я просто подгонял их, стремясь быстрее дойти, сами дикари неторопливы, да и куда им торопиться? На работу не надо, в садик детей не отведешь, в пробки попасть тоже нет боязни, да и ипотека над ними не висит. Так и живут сегодняшним днем: есть еда, жрут от пуза. Нет еды, пальцы сосут и просят шамана покамлать, чтобы животные сами пришли на убой.

Ячменное поле, как я его окрестил, оказалось довольно большим. Только рос ячмень редкими пучками, порой на расстоянии нескольких метров до другого пучка. Опустившись на колени, я трогал колосья руками, радуясь как ребенок.

Работали все: и мужчины, и женщины, боясь разогнуться под моим взглядом. Через несколько часов неустанной работы ресурс поля исчерпался. На мой взгляд, мы собрали больше трехсот килограммов злака. Теперь все это предстояло донести до селения, а потом через перевал до Плажа.

Возвращались осторожно, шаман всех предупредил, что сот нужен Великому Духу для пополнения небесной силы и всякого уронившего ждет небесный огонь. Небесным огнем Уна называли молнию, именно с ней у них была ассоциация при моем выстреле в вождя. Следовало надежно упаковать весь ячмень, чтобы при двухдневном переходе не терять его. Наверное, придется реквизировать все шкуры и сделать из них подобие мешков. Весь ячмень приказал складировать у хижины покойного Тара и принести шкуры, чтобы свернуть их в мешки.

Женщины Уна умели плести веревки, хотя, на мой взгляд, веревки Гара были прочнее. До самых сумерек продолжалась работа, никто не посмел отлынивать. Шкуры сворачивались в кулек, низ плотно обвязывался веревкой из травы. Потом засыпали ячмень, оставляя сантиметров двадцать до верха. Верх шкуры собирался гармошкой и туго связывался веревкой.

Когда мы закончили, я насчитал двадцать один самодельный мешок разной формы и вместимости. Мои первоначальные расчеты оказались немного завышены, трехсот килограммов точно не наберется, максимум около двухсот.

Я отпустил уставших людей, объявив, что с утра мы уходим к Большой Воде. Вторая ночь прошла без попыток соблазнения. Женщина, ее звали Сал, оказалась умнее и решила, что вождь сам решит, когда и как. Она скромно устроилась в уголке, но утром оказалась рядом и лежала, закинув ногу на мои. Теперь я знаю, откуда эта тяга у женщин, ночью частично залезать на мужчину во время сна. Это инстинктивное желание быть защищенной и согретой.

Когда я вышел, все племя уже ожидало: рассортировал их по половому признаку, пересчитал. У меня было весомое прибавление в племени Русов: двадцать шесть мужчин, тридцать две женщины, пятеро из них с грудными младенцами на руках. И два десятка детей возрастом примерно от трех до десяти лет в моем земном эквиваленте.

— Лар, ты знаешь дорогу на Плаж. Ты идешь первым, с тобой идут три руки мужчин, потом идут женщины и дети. Я и оставшиеся мужчины идем последними. Остановимся там, где Гуц дрался с Рохами. Если будет опасность, враг или животные, ничего не делаешь, говоришь мне. Пусть Хер идет рядом с тобой, но смотри за ним внимательно. А теперь пусть шкуры с сотом возьмут женщины без детей и мужчины без оружия.

В племени было несколько человек, точнее трое, которых назвать воинами было трудно. Двое хромали, а у одного сломанная левая рука срослась с образованием ложного сустава. Эти трое не бойцы в случае нападения. С другой стороны, близко вроде нет чужих племен, а звери вряд ли решатся напасть на такую толпу людей.

Наш многолюдный табор двинулся в путь. Чем хороши древние люди, так это молчанием. Даже дети не плакали, практически мы шли в молчании, громче всех топал я, никак не привыкну ходить бесшумно. Уна шли молча, никто не перекрикивался, не рассказывал анекдоты и не ржал над тупыми шутками. К месту сражения медведя с львицами мы подошли после обеда.