С чем вы смешиваете свои краски? 3 (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale" Страница 5

Меньше чем через месяц после похорон Брежнева Виталий Васильевич Федорчук был переведён Андроповым из КГБ в МВД. На этой должности он сменил Щёлокова, получив попутно звание генерала армии. После устранения давнего недруга Андропов наконец провёл через политбюро решение «о контрразведывательном обеспечении МВД СССР, его органов и внутренних войск». В третьем главном управлении КГБ (военная контрразведка) сформировали управление «А», которое теперь присматривало за милицией. Появилось также управление особых отделов КГБ по внутренним войскам МВД СССР.

Помним, что Андропов внедрил чекистов во все звенья государственной машины? Заместители руководителей из «органов» сидели в самых разных организациях: на радио, телевидении, в Министерстве культуры. По сути это были бездельники на тёплых местах, преданные главному комитетчику за то, что при нем они так высоко поднялись.

В каждом министерстве, ведомстве, научном и учебном заведении имелись официальные сотрудники комитета или чаще офицеры действующего резерва. Так называли сотрудников КГБ, которых командировали для работы за пределами комитета. В отличие от вооружённых сил, они не отправлялись в запас, а оставались на службе, но действовали под прикрытием. Очень удобно для того, кто хочет иметь теневую власть в стране. Щёлокову подобное сделать не позволили бы. А комитет прикрывался идеологией и тем, что стоит на страже социализма в стране.

Шпионы попадались очень редко (тем более далеко от Москвы), терроризма практически не существовало. Гигантский механизм прокручивался впустую, но создавал у Андропова ощущение полного контроля над страной. Получаемой информацией глава КГБ делился с Брежневым и частично с другими членами политбюро.

Формально чекисты должны были выявлять иностранных шпионов, проникших в органы внутренних дел и сражаться с коррупцией. В реальности они старались взять под полный контроль своих недавних соперников. Ни одного шпиона в органах внутренних дел не нашли. Рассказывали, что Федорчук, который всю жизнь провёл в контрразведке, установил слежку даже за своими заместителями в Министерстве внутренних дел. При Щёлокове такого не было. Федорчук же быстро освоился в милиции и обзавёлся собственной агентурой. Каждый день к нему приходили люди из аппарата и докладывали, кто из замов чем занимается.

В целом Федорчук новой должностью был вполне доволен и пользовался всеми благами. Летом он отправился на отдых в Крым. Туда же в санаторий приехал Черненко. Федорчук увлекался рыбалкой, лично ловил и коптил ставриду. Он же и потчевал Черненко ставридой собственного копчения.

Вообще-то вся еда, предназначенная для членов политбюро, проходила контроль в 9-м управлении КГБ. Ну не верю я, что личная охрана Черненко позабыла свои обязанности и инструкции!

— Отравление? — недоумевал Илья.

— Притом, что угощалось ставридой много народа, а увезли с отравлением только одного Черненко… — сделал я картинную паузу и пересказал то, что мне было известно из будущего.

Константин Устинович не умрёт, но это отравление серьёзно подорвёт его здоровье. В наши планы пока это вписывалось. Осталось, конечно, некое недоумение по поводу того, что Федорчуку всё сошло с рук. Примерно были предположения, чья это могла быть закулисная игра. Андропову не нужен был Черненко, он собирал свою команду и довольно разномастную.

Андропов перевёл в Москву ленинградского секретаря Григория Романова, затем Алиева из Баку. Думаю, что, не подсуетись мы с Ильёй, и Лигачёв был бы в этой команде. Но тут не срослось. Горбачёва и Лигачёва мы деликатно устранили.

Компромат на Лигачёва запускали в народ в течение полугода. Сами лично ездили на электричках (не забыв замаскироваться), рассказывая душещипательную историю про Томского первого секретаря обкома. В мае 1979 года в районе села Колпашево на берегу Оби весенним паводком подмыло берег, часть которого обрушилась. Вместе с грунтом в реку посыпались человеческие кости.

В сталинские годы томские чекисты вывозили туда трупы «врагов народа» и в конце семидесятых нелицеприятная правда вдруг вскрылась. К месту происшествия местные комитетчики прибыли быстро и также оперативно стали скрывать следы былых преступлений. Для этого подогнали несколько речных теплоходов и, развернув их кормой к берегу, стали винтами размывать грунт. Берег снова обрушился, похоронив кости. То, что всплыло, топили в реке, привязав груз. Естественно, со всех участников операции была взята подписка о неразглашении.

А теперь представьте, что историю про то, как первое лицо области распорядился уничтожить останки невинно убиенных людей, мы с Ильёй начали полушёпотом рассказывать друг другу, находясь в электричке или метро. Нет-нет, а кто-то подслушивал и уносил рассказ с собой. Я даже Мишке поведал. Предупредил его, правда, что может пересказать тёте Розе, но не у себя на кафедре.

Не знаю уж какими путями, но через полгода этот вопиющий факт дошёл до «Голоса Америки». И я вскоре написал обзорную справку по Юрию Кузьмичу Лигачёву (отчего-то в Сибири его именовали Юрием, а не Егором).

С аналитикой я не поскупился. Припомнил всё, что знал, особенно антиалкогольную кампанию времён перестройки. Это ведь с подачи Лигачёва началась вся та катавасия. У Горбачёва своих идей на этот счёт не было, он вообще был скуден на собственные мысли. Лигачёв же, будучи первым секретарём Томского обкома, уже в конце семидесятых активно боролся с пьянством у себя в регионе, путая причину и следствие, сокращая розничную торговлю спиртным.

Мне понадобилось всего две недели, чтобы собрать весь материал воедино. Запросы в Томск я посылал раньше и статистику самогоноварения имел на руках. К ней добавил тот документ, что мне прислали по запросу с Краснодарского края. Совсем чуть-чуть подтасовал данные, но вывод получался убойный. А если добавить к этому опыт американцев с гангстерами двадцатых годов, цифры по бюджету страны от продажи спиртного, «Голос Америки» с их криками о жертвах сталинизма, то перевод Лигачёва в Москву стал очень сомнительным.

У себя в области он продолжал крутиться. Не скажу, что он был плохим руководителем. По сравнению с тем же Медуновым, очень даже ничего, но пускать на самотёк его идеи с антиалкогольной компанией не стоило.

Илье я поведал, сколько было погублено виноградников на Тамани и в других местах юга страны, про то как были закрыты и заброшены винодельческие предприятия. В первой своей жизни, будучи студентом, пришлось поработать в совхозах, производящих вино. В средней полосе студентов отправляли «на картошку», в средней Азии на уборку хлопка, а юг Кубани радовал студентов разнообразием. Один год мы курсом попали на табак. Табак ломают до того, как солнце начинает пригревать, чтобы от испарений не стало плохо. Получалось, что рабочий день до обеда, а дальше развлекайся по своему усмотрению.

На другой год мы собирали виноград в винодельческом совхозе. Можете себе представить, сколько выпили того продукта при условии, что всё местное население делает домашнее вино. Покупали его вёдрами (другой тары не было) и очень дёшево. Правда, по времени длился этот «колхоз» полтора-два месяца. Те же студенты Подмосковья успевали собрать картошку за половину этого срока и возвращались к учёбе. Зато мы очень неплохо подковались в сортах вин, научившись определять из какого сорта сделано вино не хуже французских сомелье. Потому я и не мог простить вырубленные с подачи Лигачёва виноградные плантации.

Предположу, что Андропов в этой реальности не особо задумывался о включении Лигачёва в свою команду. Зато Романова он поставил секретарём ЦК по военно-промышленному комплексу. Можно только догадываться, как это не понравилось Устинову, но ничего поделать министр обороны не мог. Опытный комитетчик опасался концентрации власти в одних руках и поручил Романову руководить оборонной промышленностью и машиностроением. Старый принцип — разделяй и властвуй во всей красе.

К слову, самого Григория Васильевича Романова в Ленинграде не сильно-то любили. Особенно интеллигенция. Аркадий Райкин, не выдержав давления со стороны ленинградского начальства, был вынужден вместе со своим театром перебраться в Москву. Да и другие театральные деятели старались держаться от Романова подальше.