Русская война 1854. Книга четвертая - Антон Дмитриевич Емельянов Страница 5

Сам Руднев, возможно, сразу бы попробовал доехать хоть до самого султанского дворца, но план был более осторожным. Щербачев очень опасался отправлять «Медведей» на узкие улочки старого Константинополя, поэтому по плану войска должны были просто занять позиции на границе города. Где-то здесь, на краю Перы, северного района турецкой столицы, должен входить в город водопровод, и эта вода была нужна армии.

— Впереди церковь. Русская! — Руднев сверился с картой, которую подготовили для них люди Дубельта.

Из ворот небольшого храма, будто приклеенного к склону одного из множества местных холмов, как раз вышел облаченный в простую холщовую одежду священник и, словно не увидел ничего необычного, перекрестил идущие прямо на него машины.

— Батюшка, — Руднев быстро поклонился, когда проезжал мимо, но тут священник помахал ему рукой. — Какие-то новости?

Капитан приказал мехводу чуть притормозить.

— В старом городе греки готовы выйти на улицы и помочь освободить их от власти султана, — священник смотрел сквозь них. Странный он все-таки.

— Много их?

— Нас много, но самим нам не справиться.

Взгляд священника остановился на капитане. Только сейчас тот понял, что батюшка говорит с заметным акцентом. И пусть на карте Дубельта написано, что церковь русская, но сам священник точно грек. И именно их считает своими… Руднев вспомнил, как они готовили эту операцию.

Как радовался Дубельт, когда вышел на греческое подполье, и как ругался Щербачев, когда отказывался проливать русскую кровь за чужую свободу и чужое счастье.

— Век будут помнить, — попробовал тогда настоять на своем шеф жандармов.

— Как австрийцы? На сколько хватило их вечной благодарности? На пять лет? — иногда капитан словно совсем не верил в людей.

Но именно здесь и сейчас Руднев осознал, что полностью с ним согласен. Он видел горящую вражескую машину, падающую с небес. А что, если его «Медведей» зажмут на узких улочках и закидают этим греческим огнем? Нет, умирать за своих он готов. Но умирать за чужих, подставляя своих, тех, кто рассчитывает на его силу, на его броневики — нет, этого не будет.

— Так я могу передать нашим, что вы идете? Когда наступление? — священник продолжал смотреть на капитана.

— Не могу знать, — Руднев спрятался за армейской дисциплиной. Все-таки порой с ней намного проще. — Наша задача взять и удерживать водопровод. И… Если кто-то захочет отойти из города в нашем направлении, мы их пропустим и защитим.

— Думаете, на этот раз вы сможете больше, чем прибить щит на ворота Царьграда? — священник словно бросил вызов капитану. Мол, смотри, ты не Вещий Олег.

— Сможем, конечно, — ответил Руднев. В голове капитана мелькнула мысль, что это мог быть какой-то шифр, но… Потом он обо всем расскажет Дубельту и Щербачеву, а пока надо доделать то, что должно.

Позади уже было слышно рев труб и грохот барабанов. При всем параде Владимирский полк во главе с генералом Квицинским подходил к северной окраине Константинополя.

* * *

Павел Степанович никогда и никому об этом не говорил, но после смерти адмирала Лазарева ему казалось, будто все кончено. Владимир Алексеевич старался подхватить его знамя, но Корнилов — это не Лазарев, и все это понимали. Ему не хватало решительности и авторитета своего учителя. Нахимов это чувствовал, но не мог сказать, и поэтому они порой просто ругались с Корниловым… До осады! Война все расставила по своим местам. Что важно, что нет.

И Корнилов снова смог стать тем боевым офицером, за которым хотелось идти. Иногда Нахимову казалось, что за Владимиром Алексеевичем словно поднимается тень их общего учителя. А кто помог в этом? Кто подарил надежду, когда казалось, что ее уже нет? Простой капитан, тогда еще поручик… Но он не сдался сам и помог не сдаться им. И вот теперь Павел Степанович, как мечтал всю жизнь, ведет эскадру по Босфору.

— Не решились! Отводят корабли! — висящий на «Ласточке» наблюдатель доложил о движении турецкого флота. Несколько бригов и один фрегат на внешнем рейде сумели ускользнуть в Мраморное море в сторону Дарданелл, но ни у кого изначально и не было иллюзий, что до них получится добраться тайно.

А вот у Константинополя они воспользовались внезапностью по полной. Нахимов не боялся турецкого флота, более того, он был уверен, что смог бы повторить Синоп, уничтожив его без потерь, но… Сколько кораблей тогда пострадало, а сейчас им был нужен каждый парус, каждый винт, чтобы довести дело до конца. А на турок хватит и мин. Мимо как раз проходил один из малых пароходов, переделанных специально под них. На корме ворота, перед ними горка, а по ней прямо в воду уходят рельсы, по которым сползают минные комплексы.

Это когда-то давно Павел Степанович думал, что мина — это просто плавающая под водой бомба. На самом же деле это сложная машина. Но какая же полезная! Нахимов вспомнил, как смотрел первую тестовую постановку, устроенную Щербачевым. Сначала им показали, какую пробоину мина оставляет в борту наплывшего на нее судна. А потом пошли детали: скорость установки, расположение мин относительно друг друга, стратегии в атаке и защите.

Знатно тогда пришлось поскрипеть мозгами, но одно в тот момент Павел Степанович усвоил твердо. Если он и будет планировать какие-то операции, то теперь только с минами. И вот первая постановка закончилась… Были опасения, что турки все же постараются им помешать, но те так увлеклись подходящим к городу пехотным полком, что совершенно не обратили на них внимания.

— Здесь закончили! Идем к Дарданеллам! — Нахимов бросил еще один взгляд в сторону северной окраины Константинополя.

Как же мало там солдат — один полк — но все равно именно они сейчас атакуют, а турки только и думают, что об обороне. Правы оказались Щербачев и Квицинский, когда уверяли, что держать Константинополь в осаде будет проще, чем отходить к крепостям вдоль Босфора и уже самим садиться в оборону. Вот только долго ли продлится это замешательство?

Никто не знал.

* * *

Сижу на холме, смотрю на спящий Константинополь. Огромный красивый город, чьи миазмы добираются даже до столь отдаленной окраины. Рядом сидит Степан. Ночь… Снова время его отборным ребятам показать себя, и сегодня я иду вместе с ними.

— Может, надо было сесть на корабли и поплыть дальше вместе со всеми? — казак не боялся, а просто спрашивал.

Понимаю