Сага о Рорке - Андрей Львович Астахов Страница 5

- Без двух лун пятнадцать.

- Рорку должно около двадцати годов быть. Прости меня, княже, явой, и делом моим всегда была война. Но вот скажи мне – неужто внука твоего от волхвов скрыть было нельзя? Мальцов много, поди разбери, кто из них внук княжеский…

- Нельзя, - князь наклонился к самому уху Ратши, зашептал жарко: - Облик у Рорка приметный. Когда он родился, Световид проклятый роды принимал.

- Мальцы меняются.

- Рорк родился седой и с глазами волчьими.

- Как с волчьими? – похолодел Ратша.

- Так, с желтыми, как у упыря или у волка – сиромахи… Что глядишь, очи вылупив? Думаешь, легко такое про внука своего говорить? Ни с кем Рорка не спутаешь. Проклятие Рутгера у него на челе написано.

- Страшные вещи ты рассказываешь, княже.

- То дело давнее. Теперь надо Рорка из леса вернуть. Его время приходит. Все сбывается, как предсказано. Мальчик за эти годы воином стал.

- В лесу-то?

- Мирослава его стрелять из лука и рогатиной биться учила. А уж других умений у него в достатке. Ловкостью и силой он и в пять лет удивлял.

- Затем ты меня и кликнул?

- Поедешь за ним в Лес Дедичей. Если не ушел он из нашей земли навсегда, то там он, в старом доме Мирославы, у озера.

Ратша молча кивнул, хотя на сердце у него лег ледяной холод. Старый боил не боялся никого и ничего, но вот нежить его пугала. Хотя был ли Рорк нежитью – кто знает?

- Когда мне ехать?

- Сейчас же. Скажешь ему, что жду я его очень. Слушай, как найти дом Мирославы…

Ратша слушал молча, кивал. В Лесу Дедичей он не был давно, и еще бы столько лет туда не ходил. Жители Рогволодня, да и анты вообще лес тот обходили стороной. Считался он прибежищем всякой нечисти, леших и мавок. Вспомнил тут Ратша, как десять лет тому в землях антов вдруг начал пропадать скот. Поначалу пропавших овец даже найти не могли, а потом кости обглоданные да клочья шерсти нашли у окраины Леса Дедичей. Волков в тот год анты побили немерено. Но волки ли скот тогда резали? И вновь старый Ратша поежился от холодного прикосновения страха.

- Все понял, княже, - сказал он, когда Рогволод, утомленный долгим разговором, замолчал, тяжело дыша. – Найду я его и доставлю сюда. И Мирославу уговорю прийти к отцу.

- Она не придет, - сказал вдруг князь. – Световид сказал, нет ее среди живых. Три года я считал, что и Рорк тоже умер. Но волхвы в болезни моей меня успокоили – жив он. Видение было Световиду, видел он мужа с волчьими глазами у ворот Рогволодня

- Твое слово, - склонил голову Ратша. – Все выполню по слову твоему. А теперь выслушай и мою новость. Собирался я к тебе утром сдоносом идти, но меня огнищанин твой опередил. Гости к нам, княже. Сторожа донесли вчера, с моря варяги идут.

- Верные ли вести?

- Верные. Рати с полтысячи будет на двадцати лодьях. Побратим их твой ведет, рыжий Браги. Видать, урманы на кого-то собрались. Не нанас ли?

- Нет. С Браги у меня вечное побратимство, на мечах заключенное. Урманы таких клятв не нарушают. Варяжин за гривну серебряную брата в полон сдаст, но клятв данных перед богами не нарушит. Жаден и жесток этот народ, но не вероломен. Где они?

- К устью Дубенца подошли.

- Пошлю к ним на встречу Боживоя с малой ратью. Пусть гостей дорогих честь по чести сюда проводит. Ты же делай то, о чем я тебя попросил. – Тут Рогволод замолчал, пораженный неожиданной мыслью: а не связан ли визит варягов с Рорком, не было ли и Браги какого-нибудь откровения? – Ты же делай то, о чем я просил.

- Сделаю, княже.

- И вот еще, - князь дрожащей от слабости рукой придвинул воеводе меч Рутгера. – Свези внуку. Скажи, подарок от меня…

Солнце подошло к полудню, когда Ратша, оставив коня привязанным у поваленного дерева, вошел в лес. Найти тропинку, с которой говорил ему Рогволод, оказалось не так просто: с возрастом Ратша стал видеть хуже, а под кронами старых дубов, лип и вязов царил полумрак. Однако тропка нашлась – еле заметная, почти заросшая травой.

- На светлой заре встану на дворе лицом к Яриле, спиной к Срече, - зашептал боил, - прочту наговор сильный, в огне каленый, в воде томленый, четырьмя ветрами окрыленный. Призову наговором тем силу могучую, поклонюсь ей поклоном глубоким, со словом добрым обращусь, силе могучей подивлюсь. Защити меня, могота великая, от шупела злобного, от черной немочи, от жаха ночного, от нави упадной, от ворожбы и поклада, от нежити лесной, болотной, неназываемой, непоминаемой. Порази, могота, навь черную, лиши ее силы, страхом ее напитай, защиту от нави слуге своему дай! Слово мое верное, сильное, неразбиваемое, неразмыкаемое, огню и воде непосильное. Благословите меня, пресветлый Ярила, Хорс и Белбог!

Закончив заговор, Ратша двинулся вглубь леса. Когда-то к старому капищу в лесу вела широкая просека, но потом случилось так, что капище волхвы по им одним ведомым причинам перенесли в другое место, и просека заросла. В лесу было холодно, и Ратша опять ощутил невольное беспокойство. Ведуньи сказали ему, что днем опасности нет никакой, да и наговор дали ему самый сильный из всех, и зачур особенный на него повесили. Кроме меча Рогволода взял с собой старый воевода еще и посеребренный клевец, которым при надобности смог бы отбиться и от волка, и от упыря. День впрочем, был хороший и ясный – в кронах полосами пробивался яркий свет, падал на полянки, где среди белых, желтых и лазоревых цветов порхали бабочки. Над головой воеводы щебетали какие-то птицы. Злых чар они не ощущали.

Идти пришлось долго, аж ноги у воеводы заныли от такой непривычно долгой ходьбы. Тропа все же привела боила к огромному замшелому камню, окруженному кольцом из камней поменьше – когда-то здесь было святилище неведомого народа, жившего на этой земле прежде