Олег Кожевников - Мародерские хроники Страница 50

Увидев нас, с УРАЛа быстро спустился Саша. Лицо его выражало серьезную озабоченность, а в глазах чувствовалась явная растерянность. Когда Саша присоединился к общей группе, он, обращаясь ко мне, доложил о результатах своего визуального обследования. Немного срывающимся голосом сказал:

— Впереди полный писец, торосы тянутся до самого горизонта. Если мы в них начнем вырубать трассу, это работа не одной недели. Как раз, когда все начнет таять, мы, может быть, и доберемся до Черного моря.

В это время у меня в мозгах происходила усиленная работа. Голова буквально раскалывалась в поисках выхода, шло сопоставление всех имеющихся данных, но информации явно не хватало. Поэтому я, прервав Сашу, спросил:

— Слушай, Кот, а где мы вообще находимся? Какие координаты показывают наши навигаторы? А то, со своими болячками, я полностью выпал из действительности.

Саша, даже не задумываясь, ответил:

— Мы стоим напротив Керченского пролива, нам до Черного моря осталось километров тридцать.

В моей голове что–то щелкнуло, и в мозгу отчетливо вырисовалась картина о том, что надо делать. А в это время вокруг опять разгорелся спор о методах преодоления этого поля. Я громко, чтобы меня все услышали, начал выкрикивать:

— Мужики, а что вы так разволновались и ведете пустые споры. Сами же понимаете, что используя любой метод, напрямую нам к Черному морю не пробиться, да это нам и ни к чему. Как нас учили герои наших любимых детских фильмов? Помните, как в одном из них были произнесены крылатые слова — настоящие герои всегда идут в обход. Вот и нам нужно также действовать. Зачем нужно тупо лезть напрямик, расходуя лишние силы и взрывчатку, когда можно проехать вдоль этой линии торосов, выбраться на берег и уже по нему доехать до Черного моря. Гор здесь нет, а при выезде на берег, если и есть ледяные глыбы, то они не больше, чем те, что мы уже преодолевали, когда въезжали на поверхность Азовского моря.

Я ненадолго замолчал, оглядел примолкший народ, а потом продолжил:

— Судя по всему, эти торосы образовались из–за неравномерного замерзания Черного и Азовского морей. Наверняка, Азовское море начало замерзать раньше, поэтому эти торосы и идут уступами. Скорее всего, на акватории самого Черного моря такого безобразия нет. На поверхности моря торосы в таком количестве могут быть следствием только того, что лед стаивал, а потом снова замерзал. Но, сами понимаете, при таких температурах это невозможно. Этого, я думаю, можно будет ожидать только при нашем приближении к теплому океану.

После этой речи, голос у меня охрип, а глаз несколько разболелся. Но своими словами я добился желаемого. Разгоревшиеся после этого споры, пошли по новому руслу и велись уже вокруг одного вопроса, в какую сторону нам поворачивать. Двигаться ли в сторону Украины, или попытаться проехать к Черному морю по территории Краснодарского края. Победило мнение о продвижении по Украинскому берегу. В основном это было связанно с имеющейся информацией о Сочинской гвардии. Никому из нас, что–то не очень хотелось встречаться с новыми выжившими людьми. Хотя, насчет Сочинцев, нам ничего, порочившего их, не было известно. Но, все равно было решено держаться от берега Краснодарского края подальше.

В конце концов, мы договорились, что всем нужно принять горячий завтрак, а мне — произвести курс лечения и только после этого возобновлять движение. Время было — семь часов утра, температура держалась около -14 градусов, снега и ветра не было.

Как только Игорь освободил меня от иглы капельницы, он начал собираться на выход. На мой вопрос:

— Дохтур, ты куда собрался? Мы же с тобой собирались поиграть в карты.

Он ответил:

— Все, Батя, больше не могу, как овощ ехать в этом ящике. К тому же, сам видишь, как только меня нет в колонне, происходят всякие катаклизмы. Тебе–то лечение и покой сейчас просто необходимы, ну а мне это вредно, сразу в голову лезут дурные мысли. Так что, Батя, извини, пульку мы с тобой распишем, когда доберемся до теплого океана. А пока вон — пускай тебя девчонки развлекают.

— Ты что, при жене это говоришь, — рассмеялся я. — Хочешь, чтобы она оставила Ваньку одного в женском кунге? Сам же знаешь, он без нее там такое натворит, что потом все вместе будем неделю исправлять последствия.

Маша, сидевшая рядом (до этого она принесла завтрак), звонко рассмеялась и потрепала меня по плечу. Потом она вместо меня ответила на реплику Игоря. На что, мол, ты его старого толкаешь, к тому же, кому он нужен, кроме меня — инвалид с одним глазом?

— Но–но, — возмутился я, — сама же знаешь поговорку — старый конь, борозды не испортит.

Я повернулся к притихшим девушкам, подмигнул им слепым глазом, улыбнулся и продолжил:

— К тому же, кто это сказал, что я инвалид? Я еще, о–го–го, какой мужик, к тому же, чувствую, что глаз начинает видеть лучше.

— Ладно, мужик, лучше начинай завтракать, а то превратишься в изможденного ворчливого старикашку, — остановила мои разглагольствования Маша. Потом посмотрела на молчавших девушек и добавила:

— Вот же, сволочи, что с детьми сделали. Как же этих гадов, которые произвели себя в элиту, земля–то носит. Но ничего, девоньки, отольются им когда–нибудь ваши слезы.

Пока я расправлялся с принесенным завтраком, Маша беседовала со спасенными девушками. Игорь в это время оделся и вышел из кунга. Минут через пять, распахнулась входная дверь, и в помещение вошел Саша, в руке у него был какой–то пакет. Не раздеваясь, он прямо от входа начал поторапливать Машу, говоря:

— Все уже расселись по местам, пора трогаться. Мария Николаевна, давайте я сюда принесу Ваньку, и вы пообедаете вместе с Батей.

— Да нет, Сашенька, уж лучше я пойду в наш кунг, а то он не даст Толе спокойно полежать, — ответила она, — к тому же, там Никита, да и собаки не дадут Ванечке заскучать.

После этих слов она спешно начала одеваться, а Саша, обращаясь уже ко, мне заявил:

— Батя, скорее всего, когда мы подъедем к берегу, придется останавливаться, но тебе выходить на улицу не стоит. Дохтур сказал, что если хочешь дня за три вылечить свой глаз, нужно все это время соблюдать полный покой. Он собирается часов через восемь опять тебя колоть и ставить капельницу. Поэтому, лучше сиди здесь и не дергайся. Кстати, он не против того, чтобы ты изредка выглядывал в окно и обозревал окрестности. Я тебе принес для этого подзорную трубу, — будешь нашим боковым дозором. Только смотри не увлекайся наблюдениями.

— Ладно, Сань, что я тупее паровоза, что ли, буду беречься и выполнять все указания нашей медицины. Только вы хоть иногда заглядывайте сюда, а то тут с тоски можно будет сдохнуть. Мои слова прозвучали, уже в спины, Маше и Александру.

Минут через пять после их ухода тронулся и наш вездеход, опять меня начали убаюкивать мерное покачивание кунга и еле слышный звук работающего дизеля УРАЛа. Первоначально я улегся на свое спальное место и честно попытался задремать, но спать совершенно не хотелось. Тогда я оделся и попытался понаблюдать в окно за нашим передвижением, но смотреть было совершенно не на что, везде была безбрежная, ярко блестящая снежная равнина. Читать или работать на ноутбуке с одним глазом было очень неудобно, а долгое время, так и вообще невозможно. Поэтому мне пришлось хоть как–то развлекать наших новых девушек, которые молча, сидели на ближней к двери лавке.

Разогрев самовар и налив всем чаю, я начал выспрашивать их о прошлой жизни. Сначала они отвечали односложно, но потом одна из них — брюнеточка Марина, немного оттаяла и начала более связанный и подробный рассказ о своей прошлой жизни. Перед этим я немного капнул им, ну и себе, естественно, немного остававшегося у меня эликсира Дохтура.

Рассказ Марины

— Зовут меня Мариэта, фамилия Багдасарян, я армянка. Я даже и не знаю точно, сколько мне лет. Знаю только, что когда произошла катастрофа, мне было девять лет, и я была очень счастливым ребенком. У меня был такой большой и добрый папа, а мамочка — просто чудо, заботливая и нежная, она очень меня любила.

Марина заплакала, потом вытерла рукавом слезы и немного срывающимся голосом продолжила свой рассказ:

— То время я вспоминаю как добрую сказку. Было тепло, меня окружали красивые вещи. Было сколько угодно сладостей и фруктов. Вы не поверите, тогда я даже ела ананас и красную икру. Ананас, это такой большой, как голова, и ужасно вкусный фрукт, а икра, это такая каша, только красного цвета, говорят, ее добывали из настоящей рыбы.

Знаете, у нашей семьи было целых два дома, один был очень высокий и на свой уровень мы добирались на таком маленьком, красивом подъемнике, у нас там было четыре свои комнаты, и в них были окна на улицу, а там, представляете, было тепло и росли большие деревья. Второй дом у нас был не такой большой, но зато он находился в саду, где вокруг была пушистая зеленая трава, и тоже было много деревьев и кустов, он назывался — дача.