Надежда Попова - Ведущий в погибель. Страница 50

Последнее слово он бросил, как камень, коротко и ожесточенно, и сошел с кафедры, не остановившись и не оглядевшись, дабы увидеть, что выражают лица людей вокруг. Толпа расступалась перед ним, пропуская к двери, будто опасаясь, что, найдя преграду на пути, он остановится и возвратится обратно, продолжив свои наставления. Под тишину и неподвижность Курт вышагал на провонявшую дубильнями улицу, отойдя в сторону от паперти, и остановился, глядя в затянутое весенними сквозистыми облаками небо.

Тотчас следом за ним никто не вышел, но он был далек от мысли, что причиной сему были внезапно пробудившиеся у паствы совесть и религиозное рвение. Сейчас они просто ждут, когда майстер инквизитор отойдет подальше, дабы с ним, не дай Бог, не пересечься и не обрести в довесок к общей проповеди нотацию персональную…

— Сильно. Но глупо.

От голоса за спиною Курт вздрогнул, рывком обернувшись к стригу, намереваясь ответить резкостью, и осекся, видя в лице фон Вегерхофа серьезность и не замечая даже тени насмешки.

— Ты — здесь? — уточнил он только, и тот пожал плечами:

— А где мне быть? Начинается Страстная, как ты верно заметил, и Великая среда на носу. Время поста и молитв. Нам не помешает особенно, ибо, кроме высшего благоволения, как я посмотрю, надеяться в нашем деле более не на что.

— «Время поста»… Неужто и ты перестанешь потреблять виноградную живность и печеную говядину?.. Никак не могу с этим свыкнуться, — от души признался Курт, чуть сбавив голос. — Постящийся стриг в церкви; вынос мозга. Неужто и Причастие принимаешь?.. Что? — уточнил он, когда фон Вегерхоф мимолетно усмехнулся, глядя себе под ноги. — В моих словах есть что-то особенно веселое?

— Даже и не представляешь, — согласился тот туманно. — Однако, хочу тебе заметить, не только я столь бестрепетно вхожу под церковные своды. Стриг — вовсе не всенепременно существо с проданной темным силам душой; не на всех (я бы сказал даже — мало на кого) подействует кропление святой водой или Распятие, большинство — на подобные потуги лишь рассмеются тебе в лицо.

— А каким был ты до того, как покаяться и исправиться?

— Адельхайда сказала — ты не оставил мыслей о прогулках по ночному Ульму?

— Наверняка твое прошлое — история занятная, — заметил он, и фон Вегерхоф чуть заметно покривился — не то болезненно, не то раздраженно. — Только нечто весьма любопытное замалчивают с таким упорством.

— Сегодня я выхожу, — продолжил стриг, не ответив. — Если желаешь, можешь присоединиться. В крайнем случае, будешь служить приманкой. Это тоже весьма увлекательно.

Наверняка фон Вегерхоф в своих оценках реальности ошибался нечасто, однако на сей раз его пророчество не оправдалось: очередное патрулирование городских улиц можно было охарактеризовать как угодно, но только не эпитетом «увлекательное». Унылое брожение в темноте, изредка разбавляемое лекциями стрига, читаемыми вполшепота, навевало сон, изгоняя и прошлые страхи, и былое напряжение, и даже, кажется, любую более-менее связную мысль, пытающуюся зародиться в утомленном рассудке, и в сон, возвратившись под утро в гостиницу, Курт провалился, словно в воду — разом и наглухо.

Неизвестно, сколькие из горожан побывали на мессе прошлым утром, а скольким из них общий смысл сделанного майстером инквизитором внушения был передан знакомыми и приятелями, но в просторном зале на первом этаже, когда Курт спустился уже к обеду, его встретила внезапно воцарившаяся тишина. Взгляды, бросаемые на него искоса, были преисполнены чувств однообразных, отличающихся лишь слабыми оттенками от неодобрения до тщательно укрываемой почти ненависти, и лишь владелец держался подчеркнуто любезно и предупредительно, наконец осознав, видимо, что любое колебание своего настроения его постоялец будет вымещать исключительно на том, кто постоянно имеется под рукой. На обед майстер инквизитор, бросив ревизующий взор в тарелки соседей, потребовал овощное блюдо, и кое-кто из посетителей, недовольно поджав губы, сдвинулся чуть в сторону, пытаясь загородить спиною то, что стояло на столе. Двое, однако, остались сидеть, как сидели, пережевывая истекающие соком мясные кусочки с какой-то даже демонстративностью.

Обед был поглощен все в той же тишине, и лишь когда он поднялся, намереваясь уйти, от одного из столов донеслось:

— Его давно нет в Ульме, майстер инквизитор.

Курт остановился у порога, мгновение помедлив, и неспешно обернулся, пытаясь отыскать взглядом самозваного эксперта по стригам.

— Его нет здесь, — повторил уже много уверенней сидящий в одиночестве подтянутый немолодой человек, глядя в глаза следователю бестрепетно и прямо. — Ведь это штрига вы пытаетесь отловить на улицах вот уж которую ночь.

— Стрига, — поправил Курт.

— Да все равно. Главное — его давно здесь нет; к чему вы будоражите людей продолжением своего дознания? Минуло более двух недель, на улицах спокойно — признайте, что вам здесь более заняться нечем.

— Имя, — потребовал Курт, и тот качнул головой, откинувшись к стене спиною:

— Да к чему вам. Ехали бы вы отсюда, майстер инквизитор; что вам тут делать?

— Его имя, — повторил он, обратившись к владельцу, и, когда тот не ответил, в растерянности переводя взгляд с одного постояльца на другого, повысил голос: — Тебе все еще нужна лицензия?.. Его имя.

— Норберт Вассерманн, — с неохотой отозвался тот. — Торговец.

— Отчего бы ему не заниматься своим делом и не лезть в чужие.

— Не надо обращать внимания, майстер Гессе, — попросил хозяин примиряюще. — Войдите в положение — люди в тревоге; приезжие торговцы опасаются вести дела, прослышав, что в городе штриг, что ведется дознание Инквизиции; мы, говоря откровенно, надеялись, что вы лишь подтвердите тот факт, что бояться более нечего…

— Это не повод для дерзости.

— Согласен, — от души выговорил тот, сделав своему постояльцу страшное лицо. — Он сожалеет.

— Будет сожалеть, — возразил Курт. — Через месяц-другой.

— Простите, что любопытствую… а что произойдет?

— В Ульме откроется отделение Конгрегации, — пояснил он предельно любезно. — Кроме охоты на стрига, я занят также составлением заключения о ситуации в городе, каковая, как я вижу, давно требует должного внимания. Я не премину заметить в отчете, что дожидаться строительства особого здания нет смысла, и наличие в Ульме следователей со специализированным штатом охраны необходимо немедленно. Стало быть, Норберт Вассерманн? — уточнил Курт и, кивнув самому себе, переступил порог, аккуратно прикрыв дверь за собою.

От гостиницы он направился к дому фон Вегерхофа, видя в проплывающих мимо лицах не равнодушие, как прежде, а настороженность и недовольство; прятать Знак под куртку он перестал с первого же дня своего пребывания в этом городе, и теперь казалось, что стальная бляха раскаляется под жгущими взглядами прохожих.

Разумеется, «заключение о ситуации в городе», если таковое ему возжелается составить, начальство примет и даже рассмотрит, однако сейчас в отношении этого самого начальства в голове возникали не слишком учтивые мысли. То, чем минуту назад Курт попугивал несдержанного торгаша, надлежало бы сделать уже давно: составить реестр наиболее вольнодумных городов и регионов, дабы определить, где в первую очередь требуется повышенное внимание Конгрегации. И недостаток действующих следователей на первых порах вполне можно скомпенсировать иными ресурсами, к примеру — священнослужителями.

О том, сколько курсантов, не обретших Знак следователя, покидает стены академии, большая часть добрых граждан не задумывалась, хотя порою и видела оных курсантов лично. Выпускники Макария, замещающие кое-где прежнее священство, по большей части не скрывались; status академии вполне позволял дарить миру полноценных священников, рукоположенных, к тому же, самим нунцием понтифика. Исполнительность и благочестивость, не переходящая, однако, в фанатизм, внимание к любой, даже откровенно бытовой проблеме любого прихожанина перечеркивали все еще порой неприязненное отношение оных прихожан к «этим из Инквизиции», что шло Конгрегации на несомненную пользу, быть может, больше, чем агентурная работа и тайная пропаганда. С другой стороны, и это всё еще было востребовано: о том, сколько священников-макаритов, так же заменивших своих прежних коллег, хранит свой Знак в тайнике, Курту было не известно. Однако, если произвести подсчеты количества воспитанников следовательских курсов и количества тех, кто обрел инквизиторский Сигнум, на выходе получалась небольшая толпа…

И здесь, в этом городе, явно не будет лишним хотя бы один из этой толпы, а хорошо бы пара-тройка служителей, и хорошо бы со Знаками. И личной стражей, докончил он хмуро, стукнув в дверь дома фон Вегерхофа излишне резко.