Михаил Ланцов - Славься! Коронация "попаданца" Страница 51

Александр проснулся с первыми лучами солнца. Он ощутимо нервничал, а потому просто не мог нормально расслабиться. У него не было права на ошибку, оттого Император банально был не в состоянии отвлечься и пустить все на самотек. В штабе, созданном для управления подготовкой к коронации, он проводил часы напролет. А остальное время ездил по Москве и лично инспектировал объекты, кое-где даже помогая дельным советом. Никаких серьезных нарушений не было, ибо люди понимали всю важность порученной им работы, но он все равно не успокаивался. Переживал.

Саша смотрел на первые лучи восходящего солнца, стоя нагишом на чуть прохладном паркете комнаты. Было тихо и тревожно. Из-за спины донесся легкий шорох — это Луиза слегка потянулась и, словно кошка, вывернулась на постели, отчего ее обнаженная грудь призывно заиграла. Шведская дипломатическая миссия уже не первый месяц тянула с окончательным решением, поэтому Император решил оставить их без выбора, тем более что девушка, приехавшая вместе с отцом на коронацию Александра, откровенно навязывалась. То есть Саше приходилось выдерживать осаду со стороны горячо влюбленной девушки, для которой он был если не идеалом, то героем уж точно. Конечно, она ему не сильно нравилась, но долгое воздержание, вызванное пристальным вниманием к своей персоне со стороны очень разных сил, переплетенное с определенным желанием себя позиционировать не давали ему возможности баловаться с горничными. Да и вообще — фривольно относиться к этому вопросу. Сейчас — это поведение было вполне нормально среди аристократов, но Александр-то боролся за совершенно иные ценности, последовательно продвигая общественную значимость семьи как фундаментальной ячейки общества.

Еще немного посмотрев на то, как мерно вздымается от дыхания ее соблазнительная грудь, Александр понял, что нужно успокоиться и расслабиться. Отвлечься от накопившихся проблем, тем более что он уже никак толком на ситуацию повлиять не мог. Да и организм отреагировал вполне однозначно, заявляя, что ему на надуманные тревоги плевать с большой колокольни. Поэтому Александр вернулся в постель и решил устроить Луизе сексуальное пробуждение.

ГЛАВА 2

Официальная церемония прошла очень скромно ранним утром в Успенском соборе Московского Кремля, предварительно приведенном в порядок. Конечно, полноценно отреставрировать этот храм не было никакой возможности, поэтому решили обойтись обычным косметическим ремонтом. А уже к коронации следующего монарха совершить чудо, то есть полностью «отреставрировать» собор, подготовив его как эстетически, так и функционально к весьма непростой государственной роли.

Однако кроме места коронации все остальное в ней поменялось, так как Александр настоял на создании новой традиции с исключительно имперским контекстом. Фактически эта коронация стала первой в истории Российской империи, лишенной второстепенных элементов, наследуемых из традиций, ставших неактуальными после Земского собора 1868 года.

Во-первых, в отличие от старых ритуалов в Успенском соборе была создана камерная обстановка при небольшом количестве гостей и почетном карауле из числа рыцарей братства Красной звезды. Подобный подход позволил очень серьезно повысить сакральный характер венчания, переведя его практически в категорию церковного таинства.

Во-вторых, изменился и сам ритуал, который упростился и стал менее напыщен. Для чего использовались древние традиции смешанного характера. Ключевая цель всех этих ритуальных изменений — устранить логические противоречия, вызванные избыточным мистицизмом традиций Священной Римской империи и Византии, лежавших в основе коронации российских самодержцев. Решения были найдены в архаичных римских и древнеславянских традициях дохристианского периода. Правда, это потребовало немного постараться, дабы оправдать эти новые повороты с точки зрения Русской Православной Церкви. Местами даже «натягивать сову на глобус», но в целом митрополит Филарет, фактически руководящий делами Церкви в эти дни, все эти изменения одобрил. Безусловно, этот уже весьма дряхлый старик доживал свои последние дни и практически не вылезал из Императорского санатория, где проходил лечение и профилактические процедуры, но его слово было все еще весьма и весьма значительно в церковном сообществе, поэтому вслед за ним и остальные прекратили ворчать. Да и не выгодно это было никому, так как ссориться с Императором и фрондировать последние года два стало не принято в российском обществе, даже более того — порицаемо и опасно.

Основным поводом для столь серьезных изменений стало заключение прошедшего осенью 1867-го Земского собора «О стяжении земель», в котором за подписью всех делегатов и Александра упразднялся прежний порядок организации Российской империи. В частности, все владения теперь делились исключительно на округа, губернии, уезды и волости, а прочие формы и способы организации вроде великого княжества или вассального царства упразднялись. Само собой — никаких колоний в такой административной структуре не предусматривалось, а потому Намибия, Аляска, Гавайи и многие другие удаленные владения становились полноценными российскими землями, а все жители — имперскими подданными. Непривычный для России той эпохи подход, но он позволил оправдать перед церковными иерархами практически любые изменения ритуала. Да и не только ритуала — Церковь после произошедшего пребывала в шоке и пыталась определиться со своей ролью в обновленном государстве. Так что церковные иерархи просто не делали резких движений, боясь потерять политическое равновесие.

В-третьих, изменились и императорские регалии, которые создали московские ювелиры специально для коронации взамен тех, что украл Шувалов в 1867 году. На них стоит остановиться подробнее, так как их разработали специально с серьезным идеологическим подтекстом, завязанным на работу молодого отдела идеологии и пропаганды при Государственном совете Российской империи под руководством Николая Константиновича Михайловского.[86]

Ключевой вопрос, который ставил на повестку дня Александр, заключался в нахождении способа выделиться на фоне иных правителей Европы, да так, чтобы получить одобрение в среде широких масс населения. Довольно быстро отдел идеологии и пропаганды пришел к выводу — основной проблемой, идущей лейтмотивом в традиционной символике государственных лидеров, есть стремление максимально подчеркнуть богатство. Причем в ущерб как здравому смыслу, так и вопросам эстетики, то есть банальной красоты. Развивая этот момент, Николай Константинович указал Александру на то, что «трясти сумой перед толпой бедняков» нет никакого смысла. Зачем провоцировать людей?

Однако, несмотря на рекомендации отдела идеологии и пропаганды, от первоначального желания использовать обычную сталь для изготовления императорских регалий пришлось отказаться под сопротивлением ювелиров Московского центра. Они буквально встали насмерть, заявляя, что это будет великим позором как для Александра, так и для мастера, который возьмется за эти поделки. Поэтому пришлось отходить от принципиальной позиции, выведенной из идеологемы «Император из нержавеющей стали», которую последний год продвигало ведомство Михайловского. Это породило весьма бурное столкновение идеологов с ювелирами, что вылилось в утверждение платины, которая всех устроила как с эстетической, так и идеологической точки зрения.

Однако на этом споры не закончились. После определения с материалом началась натуральная битва за состав и внешний вид этих регалий. И в этом сражении основной накал страстей был уже внутри идеологического отдела, в котором столкнулись представители традиционализма и модернизма. Из-за чего приходилось не раз и самому Александру участвовать в тех баталиях, ибо лишь его присутствие спасало от пускания в дело ножей для бумаги и стульев как наиболее веских аргументов.

Итогом той долгой «драки» стал следующий набор.

При выборе короны решили пойти от архаичной традиции, которая блистательно нашла свое отражение в императорских атрибутах Наполеона I. То есть комиссия остановила свой выбор на венке, выполненном, правда, из платины и в форме листьев дуба с желудями. Это дерево было взято не просто так. Дело в том, что в мифологии практически всех народов Европы и Америки дуб выступает в роли «короля лесов», выступая не только символом власти, но и силы. Причем с желудями он трактовался практически повсеместно как центр зрелой и полноценной силы, лишенной поспешности и некоего мельтешения. Важным моментом оказалось то, что желуди изготавливались из прекрасных бирманских рубинов в овальной огранке — их насыщенный цвет согласно древней традиции символизировал благородное, великодушное могущество.