Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата Страница 52

Два роскошно одетых пажа сопроводили его на второй этаж — в царские покои, где жила и работала первая женщина — Самодержица Всея Руси. Поначалу Карл хотел взять с собой Пипера, но им очень осторожно намекнули, что государыня боится сглазу и позволяет наведывать себя только близким людям. Карлу весьма польстило, что его отнесли к разряду «близких» людей, и он смягчил свое упорство. Вместо своего премьера его сопровождал премьер местный — верзила Каманин, возле которого шведский король испытывал приступ ксенофобии. И хотя Ростислав Алексеевич был само обаяние, превосходство в росте почти на полметра действовало на короля угнетающе.

У входа в царские покои застыли два бутырца с шашками наголо. Увидав Каманина, сделали «на караул» и снова застыли. Бутырский полк — единственный гвардейский, оставшийся после расформирования преданных Петру семеновцев и преображенцев. Премьер-министр неоднократно предлагал царице создать еще хотя бы один гвардейский полк, но Софья ограничилась тем, что дала бутырцам приставку «лейб». Бутырский лейб-гвардейский полк. Темно-синие регланы и белые порты. Золоченые аксельбанты, сверкающие хромовые сапоги. Тяжелые чугунные рожи. Для возможных боевых действий портки сменялись на красные — для того, чтобы солдаты не боялись вида собственной крови.

Царица Софья вязала салфетку. При появлении высокого гостя широко улыбнулась.

— Милости просим! — произнесла она на немецком языке. — Прошу прощения, что не встаю: известная женская немощь.

Живот на шестом месяце еще не похож на то раздутое брюхо, что уродует не только женскую фигуру, но и лицо. Кстати, беременной царице довелось побывать ранее и неоднократно от своего дружка Василия Голицына, но доносить плод до конца не удавалось — политика! Совершенно естественно, что, зная об этом, Анастасия Волкова запретила царице вообще совершать лишние движения, мотивируя свой запрет привычкой монаршего организма избавляться от плода. «Хотите родить — меньше ходите!» — сказала личный врач.

Естественно, что Карл ожидал увидеть перед собой дряхлую старуху с огромным пузом, а не весьма милую женщину средних лет, поэтому он совершил вовсе необычный для себя поступок. Подойдя вплотную к Софье Алексеевне, он встал на одно колено и изволил поцеловать своей царственной сестре руку.

— Ну вот! — воскликнула та, обращаясь к Ростиславу. — А болтали, будто молодой шведский король боится женщин!

— Я никого не боюсь! — воскликнул Карл. — Кто сообщил вам этот вздор?

— И напрасно, ваше величество! — мило улыбнулась королю царица. — Некоторых баб все же следует избегать.

Король Карл так и не дождался ответа на свой вопрос. Софья принялась болтать о всяких глупостях: погоде, дороге, европейской политике и ценах на зерно. Из вежливости он пытался поддержать разговор, но чувствовал, что начинает понемногу сходить с ума. Софья же, увидав, что достаточно заморочила голову «братцу», внезапно перескочила на недавние события.

— Скажите, брат мой, — осторожно отпила она вина, поданного ловким слугой, — зачем вам понадобилось воевать со мной? Ужели вам в такую досаду мои корабли на Балтике?

Опешивший Карл, отвыкший за три года разговаривать с женщинами о политике, пропустил удар.

— Нет! — неожиданно ответил он. — Скорее всего это в большую досаду французам да англичанам. Я просто вынужден считаться с мнением союзников. И ваше неожиданное укрепление на Нарвских озерах — тоже одна из причин.

Сказав это, он прикусил губу. Представив, как скривился бы сейчас Пипер, поправился:

— Все же вы должны признать, что между Швецией и Россией отношения редко бывали дружелюбными.

Сказав это, он понял, что угодил в еще более глубокую ловушку. Исторические познания короля ограничивались победами славной шведской армии в семнадцатом веке да еще «Записками» Цезаря. А по какой причине его дед воевал с Россией — он никогда не задумывался. Ровно как и не задумывался, отчего его отец воевал с Голландией в союзе с Францией, а затем через десятилетие изменил приоритеты и пошел уже на Францию в союзе с теми же голландцами.

Софья поняла, что король «поплыл», и поспешила спасти ситуацию:

— Отчего же нам не исправить статус-кво? Ужели брату Карлу так не терпится завоевать Россию? Ох! Прошу прощения, что я вас все в дверях держу! Присаживайтесь вот в это кресло! Я стала так рассеянна, так рассеянна!

Простоявший почти четверть часа на ногах король вздохнул с облегчением и поспешил последовать приглашению. А царица продолжала рассыпаться в извинениях.

— Вы наверняка слышали, ваше величество, о моем положении? Будучи в заточении лишенной радости материнства, я решила познать эту радость, пусть и не совсем в приличном тому возрасте. Вы знаете, что царицу на Руси называют матушкой?

— Не слышал, но раз у нас короля зовут отцом, то отчего не быть чему-то аналогичному и в России, — осторожно ответил король.

Софья удовлетворенно улыбнулась.

— Верно. А какая же из меня матушка, когда у меня нет своих детей?

«Намекает, курва, что мне тоже следует подумать о наследнике», — хмуро подумал Карл.

— У вас, мой брат, все еще впереди, ведь вы еще так молоды. А вот мне, к сожалению, уже ждать нечего. И вы представьте, Карл, как мне обидно, что мое дитя уже является бастардом! Наследника может родить лишь царица, но лишь от законного государя, черт бы его побрал! Где мне взять этого государя?

Король понял, что он «попал» окончательно. Наверняка русские министры за его спиной договорились с его министрами заранее. Вот какую цену ему придется заплатить за бескровный финал его великого похода! Подлец Пипер наверняка триста раз просчитал все выгоды этого союза и дал свое согласие. Проклятие! Эта «сестра» старше его матери! Но у королей нет выбора, когда речь идет об интересах государства. Посему, сделав каменное лицо, профиль которого украшал новые шведские монеты, он поклонился Софье:

— Сударыня, для меня великая честь попросить вашей руки. В таком случае ваш ребенок будет законным наследником. Счастлив, что могу оказаться вам полезен.

В последних словах шведского короля прозвучал нескрываемый сарказм. Мол, свою долю в «вечный мир» я готов внести. Он уже знал, что после перенесенной свинки фактически стал бесплоден. А воспаление семенных желез, подхваченное накануне восемнадцатилетия, вообще поставило крест на отцовстве. Злополучная осенняя охота семисотого года явилась одной из предпосылок Северной войны. Ирония судьбы. Но все-таки лучше быть приемным папашей, чем бесплодным королем. Тем более когда вместе с «сюрпризом» страна получала могучего союзника и безопасные южные рубежи.

После аудиенции король был рассеян и задумчив. Испросил разрешения прокатиться под парусом по озеру, избрав в сопровождающие одного лишь Каманина. Карл пытался избавиться одновременно от ксенофобии и боязни холодных брызг. В конце июля вода, конечно, не столь холодна, но даже «моржи» не сразу ныряют в прорубь, а производят обтирания и физические упражнения.

— Я согласен! — негромко произнес он, глядя с расстояния в десять кабельтовых на красавицу-столицу. В это время яхта выполняла поворот-оверштаг, и парус заполоскал воду.

Боцман с гиканьем поспешил вытравить шкот, и Ростислав Алексеевич не расслышал фразы.

— Прошу прощения, ваше величество? — переспросил он.

Карл терпеливо повторил, хотя в конце и закусил губу.

— Можно эту церемонию оформить как-нибудь побыстрее и без привлечения моей многочисленной родни? — краснея, спросил король.

Он не выносил мысли, что половина Европы увидала бы его позор. К счастью, Каманин считал это и своим позором. Премьер-министр вздохнул и ответил:

— Все будет очень скромно. Новобрачные, пара свидетелей и патриарх. Нам ни к чему подобная реклама. А когда родится ребенок, его окрестят в православную веру. И это означает, что претендовать на шведский трон он будет не в праве...

Карл резко повернулся к нему:

— Черт побери вас, министр! Черт побери вас и Пипера! Я вообще не могу иметь детей! Вы считаете меня смешным?

Каманин посмотрел с высоты своих двухсот пятнадцати сантиметров ясным и чистым взором.

— У меня и в мыслях не было смеяться, — ответил он, — ведь это моего ребенка вы согласились усыновить.

И два человека: тот, что не мог быть отцом вообще, и тот, кто не мог стать отцом наследника престола, потянулись к серебряным кубкам, в которых плескался ром — жуткое пойло, пригодное разве для примочек и компрессов. Оба испытывали острую необходимости уйти от реальности.

В истории сплошь и рядом встречались прецеденты, когда мужик, чтобы спасти бабу от насмешек, женился на ней и объявлял ее байстрюка своим отпрыском. Согласно письменам авторов большинства любовных романов двадцатого века, некоторые знатные лорды Великобритании и идальго отдаленных провинций Испании поступали также наперекор здравому смыслу.