Евгения Белякова - Песочные часы с кукушкой Страница 52

– Мистер и миссис Клюевы. – Он критически оглядел мрачного мужчину преклонных лет и совсем еще юную девушку, но пожал плечами и вернул конверт с приглашением. – Прошу на борт. Вам водички холодненькой принести?

– Нет, спасибо, – господин похлопал себя по карману. – С собой есть кое-что.

Паром, носящий гордое имя «Генриетта», отчалил; Джилл и Клюев чуть прошли вдоль борта и остановились у поручней, ближе к выходу, чтобы выйти одними из первых и не застрять в толпе. Пока паром тащился за маленьким, но усердным буксиром, Джилл со своим спутником не разговаривала – слишком много людей было поблизости. Лишь в самом начале он предложил ей выпить из фляги, которую достал, покопавшись в кармане пальто; она, почувствовав сильный дух алкоголя, отказалась.

Джилл заметила среди пассажиров нескольких припозднившихся журналистов: один из них держал треногу с фотоаппаратом, приподняв его над головами соседей, будто штандарт. «А что если то, о чем говорил Томпсон – правда? – подумала Джилл. – Тогда все эти люди находятся в большой опасности. Мало ли что взбредет в голову этому сумасшедшему Шварцу, а у него под рукой подчиняющийся ему во всем Адам…». Девушка крепче вцепилась в поручень. Ей стало кристально ясно, что необходимо остановить Шварца любой ценой. Она, возможно, спасет множество людей, и еще… вернет себе Адама. Или, по крайней мере, не даст ему стать убийцей.

Внезапно вокруг зашумели: пассажиры что-то возбужденно обсуждали. Джилл отвела взгляд от горизонта и, заметив, что окружающие повернули головы куда-то вбок, посмотрела в том же направлении: паром как раз обогнул высокий холм и взору прибывающих во всей красе предстал «Бриарей».

Гигантских размеров человеческая фигура – не менее ста пятидесяти футов, на глаз определила Джилл, – возвышалась на другой стороне острова. Металлический блеск его брони навевал мысли о рыцарях, ноги и бок его покрывали строительные леса В центре груди его что-то темнело, глаза отражали солнечный свет так, будто сделаны были из хрусталя. Плотный шлем, массивные «доспехи» и высота – все это создавало впечатление пугающее, первобытное. Джилл вспомнила детские сказки – в них говорилось о великанах. Таких вот, головами подпирающими небо.

Дамы вокруг восхищенно щебетали, а Джилл делалась все мрачнее.

Наконец, паром причалил; она подхватила русского фабриканта под руку, чтобы не потерять в толчее и тихо сказала:

– Я найду Томпсона, я о нем вам рассказывала – он поможет. Постарайтесь остановить открытие, или хотя бы придумайте, как задержать их. Я читала план мероприятия – первым будет выступать сэр Картрайт, вы сможете поговорить с ним?

– Попытаюсь, – коротко ответил Клюев.

Последние зрители, высадившись, двинулись к трибунам, расположенным ярдах в трехстах от причала. Неподалеку от рассаживающихся на скамьях дам и джентльменов сновали лоточники, предлагая чай, кофе и лимонад; бегали между установленных полукругом флагштоков дети, споря между собой, кто из них великан. У сцены группа людей была особенно многочисленной и плотной: там собрались журналисты со всего света. Щелкали вспышки, слышались обсуждения на десятке языков. Джилл быстрым шагом, насколько позволяла толпа, приблизилась к местам, отведенным для прессы, и принялась выискивать взглядом Томпсона; фабрикант отошел в сторону раньше, еще когда они взобрались на пригорок.

Карл Поликарпович затруднился бы сказать, сколько именно народу собралось на торжественное открытие «Бриарея». Может, пять сотен, может и вдвое больше. Ему было не до подсчетов – все мысли занимала махина впереди. Металлический гигант стоял чуть в отдалении от сцены: чтобы добраться до него, Клюеву пришлось бы пробираться сквозь толпу. Он огляделся – ученым, богатым промышленникам, аристократам достался первый ряд сидений, даже не просто скамей со спинками, для них выставили кресла, обитые красным бархатом. Здесь можно было бы пройти, не рискуя толкнуть кого-то или отдавить ногу, но уж слишком много знакомых лиц, как бы кто в неподходящий момент не отвлек его болтовней. У самой сцены небольшой кучкой толпились члены Совета – как колокольня среди избушек, возвышался над ними необычайно напыщенный Картрайт. Подобраться к подножию механического гиганта было почти невозможно – чтобы предотвратить хулиганские выходки, вокруг установили ограду; а Карл Поликарпович был неподходящего как возраста, так и комплекции для лазания через заборы. Однако выход все же нашелся – за сценой, между нею и этим самым забором, обнаружился проход.

Объясняться с Картрайтом у Клюева не было ни малейшего желания, что бы там ни думала себе эта журналистка; он надвинул шляпу поглубже и, пройдя вдоль сцены, бочком двинулся по узкому проходу.

Сэр Картрайт, председатель Совета Острова, в очередной раз отмахнулся от ученых собратьев и, держа листок с речью перед собой, торжественно поднялся на сцену. Толпа быстро утихла, в постепенно разливающейся тишине раздалась лишь пара хлопков – сработали вспышки. Картрайт с опаской на лице придвинулся к громкоговорителю, кивнул помощнику и тот склонился над динамиками, затем что-то подкрутил у стойки микрофона. Помощник, молодой человек с длинным носом, был бледен и взволнован, председатель же терпеливо, бесстрастный, как сфинкс, ждал, когда можно будет начать речь. Покопавшись еще, помощник забубнил в микрофон:

– Прошу прощения. Для начала хочу отметить, что сие изобретение, а именно устройство, с помощью которого я говорю, также принадлежит гению многоуважаемого мистера Шварца. И, так как не все присутствующие знакомы с сэром Картрайтом… то есть, – перехватив полный неодобрения взгляд председателя, юноша поправился: – Выступает Председатель Совета Острова, сэр Картрайт!

Он отскочил и его место занял глава Совета.

– Гости Острова Науки! – разнесся над головами зрителей сильный, лишь немного искаженный динамиками голос председателя. – Леди и джентльмены. Сегодня – великий день в истории науки! – Он прокашлялся, забыв отойти от микрофона, и присутствующие поморщились. Картрайта сей факт не смутил, он спокойно продолжил: – Я счастлив и горд представить вашему вниманию плод совместных трудов множества ученых из нескольких стран, широко представленных на нашем Острове…

Джилл разглядывала группу журналистов, жалея, что не может подняться в полный рост – встать сейчас означало привлечь излишнее внимание. Она нашла пустующие места в третьем ряду: видимо, именно они предназначались для «мистера и миссис Клюевых», и теперь пыталась найти знакомое лицо Томпсона… вернее, знакомую фигуру, поскольку репортеры и фотографы сгрудились у сцены спиной к зрителям. Ей показалось, что она заметила американца; он стоял с краю, не отрывая глаз от выступающего, а карандаш его плясал над блокнотом. Теперь надо было придумать, как отвести его незаметно в сторону.

– … уникальность изобретения не только в том, что при его создании использовались новейшие разработки в области физики, химии, механики, но и в самой своей сути, в концепции. – Вещал тем временем Картрайт. – Это – некий рыцарь на страже мира и спокойствия, доказательство доброй воли правительств многих стран, и их же гарантия, что никто первым не начнет неправомочных действий по отношению к другой стране. Но самая большая ценность данного изобретения состоит в том, что для его управления не требуется человек.

«Ха!», – чуть было не выкрикнула Джилл, но сдержалась. И бросила взгляд на «Бриарея», что возвышался над людьми, собравшимися вокруг; он в сравнении с ними был как обычный человек рядом с муравьями, кишащими у ног. И где же Адам? Наверняка уже внутри, Шварц мог привезти его на остров загодя, ночью, и спрятать в чреве этого механического монстра.

Джилл с трудом оторвала взгляд от гиганта. Извиняясь перед теми, кого побеспокоила, покинула свое место и вышла на свободный пятачок; приблизившись к прессе, насколько это было возможно, она тихонько шикнула, стараясь привлечь внимание Томпсона.

– Об основных принципах работы искусственного разума вам расскажет его создатель, русский ученый, мистер Шварц! – Объявил Картрайт и отступил на шаг. К нему подбежал все тот же взволнованный помощник и что-то горячо зашептал на ухо. Председатель снова приблизился к микрофону; Джилл показалось, что он уже не так уверен в себе, как раньше. – Прошу прощения, мне только что стало известно, что мистер Шварц заканчивает последние приготовления для демонстрации «Бриарея», поэтому, думаю, дабы не прерывать наше мероприятие, я выступлю вместо него. Итак, искусственный разум. Многие из вас считают его небылицей, некоторые вообще не знают, что он из себя представляет, даже теоретически. Позволю себе несколько углубиться в детали, однако же, не настолько, чтобы утомить слушателей ненужными техническими подробностями…