Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант Страница 53

Заковский очевидным образом напрягся.

– Пролетариата, я имею в виду, а вы что подумали? Так в условиях означенной диктатуры единственно правильной методикой для ее участников является установление и развитие горизонтальных связей. Уловили ход моей мысли?

– Да, пожалуй, – после тяжелой паузы ответил Заковский.

– Вот на этом и закончим, чтобы не ставить друг друга в сложное положение. У вас гостей обедом кормить принято?

– Да это в секунду.

Заковский нажал коленом кнопку под столом, и тут же появился адъютант.

– Столик, это, накрой в комнате отдыха…

– Есть…

Обычно у крупных начальников в то время имелось под рукой от трех до пяти секретных кнопок: под столом, на столе, внутри письменного прибора и так далее, в меру фантазии. У Шестакова так же было.

Пока они докуривали, в комнату отдыха через секретную дверь проникли подавальщицы, обе не менее чем в сержантских званиях, и сервировали «достархан» в лучшем виде.

Заковский не стал занимать кабинет Ежова, может, из суеверия. Приказал оборудовать для себя совсем другой, на пятом этаже, присоединив к нему два смежных помещения. Получилось даже лучше. Светлее, просторнее и приятный вид из окон.

– Насколько я могу на вас рассчитывать, если по-настоящему? – спросил главный чекист, без всякого удовольствия разжевывая бутерброд с черной икрой.

– Соразмерно, – ответил Шульгин. – Если в нашем положении и в нашем кругу возможна какая-то степень доверия, то я вам ее предлагаю…

Он протянул через стол руку. Заковский ее пожал с явственной надеждой в глазах.

– Давай – на «ты»…

– Конечно, Лева. Я – царский гардемарин, ты – махновский контрразведчик. Согласен, что есть повод договориться?

– Есть, Гриша.

Тут и выпили, глядя друг на друга внимательно. Разумеется, каждый умел уловить в собеседнике даже намек на ложь и криводушие. Кажется, не уловили. Вздохнули облегченно.

Шульгин, словно вспомнив к случаю, спросил небрежно:

– А кто такой капитан Трайчук, знаешь его?

– Подожди… Да, помню. Из отдела Шадрина. Люди говорят – редкая сволочь. На общем фоне…

– Как у Бабеля? Папаша Мендель Крик слыл среди биндюжников грубияном…

– В этом роде. А почему спросил? Пересекались?

– Лично нет, но кое-что слышал. Если его больше нет с нами, горевать не будешь?

– Шлепнули? А кто?

– Пока не готов ответить. Возможно, те, кому он дорогу перешел. Ты лучше выясни, под кем он ходил и чьи приказы до сих пор выполнял. Что ежовец неисправимый – факт, не требующий… А непосредственно кому шестерил? Кстати, Шадрина выпустили? Он наш человек, как мне известно?

– Много тебе известно, – усмехнулся Заковский. – Первым делом выпустили. Хорошо, забить до смерти не успели, но потрудились над ним крепко. Я его прямо оттуда в нашу больницу отправил, а потом, наверное, в Мацесту путевку дадим.

– Вот-вот. Верные кадры надо беречь, затаившихся врагов выкорчевывать со всей пролетарской принципиальностью. А к Шадрину охрану советую приставить. Мало ли что…

На том и сошлись.

Когда назавтра Шульгин явился на базу спецотряда (это все было в центре Москвы, чуть подальше Донского монастыря), старший лейтенант встретил его в полной готовности.

Сашка, кстати, спросил у Заковского, под какой легендой он представлен Гришину.

– Пока мы не согласовали, я сказал – товарищ из Главного штаба. Не уточняя, из какого именно. По званию – комдив. Пойдет?

– Для начала – вполне.

Вошли в огромный зал, где раньше могли давать обеды на двести персон московского купечества, а сейчас занимались физкультурники и спортсмены, судя по запаху и общему беспорядку.

– Так, показывайте мне вашу гвардию, – дружелюбно обратился он к старшему лейтенанту.

Гришин показал. Как и требовалось, десять человек, все не старше двадцати пяти лет, в форме с петлицами от сержанта до лейтенанта, на гимнастерках, как тогда было принято, значки «ГТО». У одного – медаль «За боевые заслуги».

Не те, конечно, мужики, что он отбирал в Стамбуле в отряд Басманова, с печалью подумал Сашка. Те да, были настоящие волки. Да ведь и время другое. Будем работать с тем, что есть.

Сам Шульгин был сегодня одет в полевую армейскую, с черными петлицами без знаков различия форму и мягкие шевровые сапоги.

– Рад познакомиться, товарищи командиры. На данный момент я для вас никто и звать меня никак…

Уловил легкое изумление на лицах.

– Это и есть ваша тренировочная база? Я не понял. Насчет тира как и тому подобного?

– Так точно, товарищ… Тир есть, но в подвале, а спортом мы здесь занимаемся. Разве плохо?

– Пока достаточно. Мои слова вы должны понять следующим образом. Я с каждым из вас немного позанимаюсь, в качестве рядового спарринг-партнера, слышали такой термин? Работать в полную силу, не задумываясь о моих чинах и званиях. Кто мне не подойдет – тот продолжит службу в прежнем режиме. С остальными познакомимся поближе. Ведите, товарищ Гришин.

Спортзал был оборудован совсем неплохо, зря Сашка придирался. Все как положено – шведская стенка, маты, кони и козлы, канаты и кольца, прыжковая яма, помост для занятия штангой и гирями.

– Ну-с, как у нас с рукопашным боем? – расслабленным голосом осведомился Шульгин, расстегивая ремень и снимая гимнастерку. – Кто первый готов показать наглому чужому дядьке, что нельзя недооценивать командиров НКВД? Вводная – я без причины хочу одного из вас ударить по лицу, после чего отмутузить как следует и обезоружить. Вы идете мне навстречу по темному переулку, ничего не подозревая. Желающие – на ковер.

Тут последовала пауза. Никто не хотел вызываться, одно дело – незнакомый начальник, другое – тональность предложения настораживала.

– Так, – печально сказал Шульгин, выждав секунд десять. – Никакой инициативы, а она ведь тоже идет в зачет…

Тогда решился Гришин, уж ему-то деваться было совсем некуда. Шагнул на маты, пошел, заметно напрягаясь, навстречу противнику.

– А вот это лишнее, – с улыбкой комментировал Сашка, – вы же так по улицам не ходите, а тем более вдруг, с девушкой… Н-на! – с размаху бросил он ладонь вперед, целясь Гришину в щеку.

Тот уклонился и поставил блок, все ж таки был предупрежден.

Шульгин присел, уклоняясь влево, изобразил позицию «боевого гопака», почти коснулся спиной пола, правой ногой подсек чекиста под колено, стремительно выпрямляясь, толкнул его в грудь и окончательно поверг, прижимая к матам коленом. Показал, как расстегнул бы сейчас кобуру на поясе лейтенанта, если бы она там была, и в завершение приставил указательный палец к виску.

– Бах! Или как?

Встал, отпуская партнера и отряхивая ладони.

– Это все, что вы можете? Или еще раз попробуем?

Он с самого начала знал, что противостоять ему не в силах ни один из присутствующих, а может быть, и вообще ни один человек в стране, разве что найдется где-нибудь редкостный самородок его же типа, да вдобавок прошедший солидную подготовку в каком-то подобии шаолиньского монастыря. Но на службе в НКВД и в любой другой спецслужбе таких людей точно не было.

Шульгин просто хотел оценить реальные возможности каждого из будущих соратников при столкновениях с противником известных качеств, сориентироваться, как в дальнейшем с максимальной пользой использовать предложенных ему людей. Заодно и подучить кое-чему, опять же исходя из физических возможностей, скорости реакции и тому подобного.

Он гонял и швырял ребят минут сорок, и по одному, и группами. Наконец решил, что хватит. Хорошо, без серьезных травм обошлось, но тут он проявил всю возможную осторожность. Ушибы, ссадины и легкие растяжения не в счет.

– Так, все сели и отдыхаем, – приказал он, застегивая ремень. Наскоро произвел «разбор полетов».

– Одним словом так, большинство – на твердую троечку. Самбо вы более-менее знаете. Для нормальных обстоятельств сойдет. Отчислять никого не будем, я просто потом каждому объясню, на что обратить внимание при тренировках.

Сам он для себя выделил троих бойцов, включая и Гришина, показавших способности выше средних.

– Теперь пойдемте постреляем. Конечно, тир – это тепличный вариант, надо бы в поле, да параллельно с прочими упражнениями, но у нас пока просто прикидка… Знали бы вы, парни, – почти мечтательно произнес он, вертя в пальцах незакуренную папиросу, – что такое настоящая муштровка. Тридцать километров бега по нормативам мастера спорта, по грязи, по болотам, под дождичком, с ног сбивающим, и сразу – огневой рубеж! Если б там кто у меня на сто метров в круглую мишень не попал – сразу взводным в Кушку.

– Сурово, товарищ командир, – прозвучал голос из заднего ряда. Кто сказал – Шульгин выяснять не стал. Имеют право мыслить.

– Зато – справедливо. Или я рассчитываю на своего бойца, или нет.

Еще через час, отпустив группу отдыхать, Гришину он предложил задержаться.