Тимур Рымжанов - Змеиная гора Страница 53

Помню, как в армии нас с приятелем отправили на чистку автоматов. То еще занятие, скажу я! Автоматы хранились в ящиках, просто утопленные в килограммах смазки. Уж и не помню, что это было – пушсало или солидол, – но очищать оружие от смазки приходилось долго и нудно. Вся военная амуниция и снаряжение подвергаются тщательному консервированию. Со стороны может показаться расточительным и нецелесообразным, но на поверку получается, что совсем даже нет. Вскрывая герметичный цинк с патронами, наверняка знаешь, что там все в порядке, проверено и смазано, проложено не одним слоем промасленной бумаги. Мало умения, воинского искусства, требуется еще и обеспечение, надежный тыл. Вот именно обеспечением тылов я и занимался. Дел много, дела важные, и, всем им уделяя время, понимаешь, что даже пообедать как следует не успеваешь. С самого утра проблемы в литейном цеху. Треснула одна из печей, и ее срочно пришлось глушить, чтобы не сжечь железо. По меркам моего производства просто техногенная катастрофа. Раскаленная печь, засыпанная песком и шлаком, дымила до самого вечера, да и грохот по расчистке шлаковых наплывов стоял такой, что заглушал даже звонкий колокольный перезвон в молельном доме на гостином дворе.

На расчистку спусковых стапелей пришлось привлечь все возможные ресурсы, даже охрану складов. Во время осады, когда хитрые монголы пытались проникнуть в крепость с тыла, по льду реки, мои требушеты ударили сразу, но одно из орудий развалилось на половине выстрела и осыпалось тяжелыми бревнами как раз на стапели, куда затаскивали корабли в сухой док. Пущенное из пращи тяжелое ядро разбило в мелкую щепу весь угол продовольственного склада, да так, что просела часть крыши и теперь его придется полностью перестраивать. И подобные мелочи накопились по всем цехам и жилым комплексам: на каменных стенах и воротах, мостках и укреплениях. Змеегорка сейчас в равной удаленности от двух монгольских армий. С севера и с юга в любой момент могут припереться несколько десятков тысяч раздосадованных неудачей захватчиков, и все начнется сначала. Опять осада, опять непрерывный, незатухающий бой и днем, и ночью. Потери, трупы, грохот взрывов и свист стрел. Это как тяжелое похмелье. После буйной вечеринки на несколько недель даешь себе зарок, что больше так надираться не будешь, а проходит какое-то время, опять забываешь, как же плохо тебе было. Вот и с войной то же самое. В головах еще свежи впечатления недавних сражений, воздух еще пахнет кислым пороховым дымом, и кажется, что еще одна война просто сведет с ума. Но случись врагу приблизиться к стенам – куда я денусь? Схвачусь за оружие и стану, как и в первый раз, молотить из всех орудий, не разбирая, кто прав, а кто виноват. Но пока затишье и перемирие, созидательный труд устраивают меня куда больше, чем бессмысленная и жестокая резня.

Неделю копались в сухом доке, устанавливая на построенной еще осенью ладье паровой двигатель. Таких лодок в этом столетии не строили. Плоскодонное судно с небольшой осадкой, по моим расчетам, должно было входить в самые мелкие протоки, выползать на отмели и проходить низкой водой. Я долго решал, какой привод сделать для маломощной паровой установки: колесный, как у речных пароходов, или все же винтовой. В конечном итоге остановился на последней версии. Исходя из опыта и рассчитывая на то, что судно будет так или иначе участвовать в речных сражениях, я решил, что колеса, торчащие над водой, будет очень легко блокировать, что в конечном счете просто обездвижит судно, лишая маневра. Все днище судна было сделано отдельными ячейками, и каждая укреплена стягивающими хомутами, как у бочки. Таким образом, чтобы потопить этот речной крейсер, понадобится пробить каждую герметичную ячейку по отдельности. На испытаниях паровой двигатель показал себя очень хорошо. Единственная его проблема заключалась в том, что он потреблял слишком много топлива. Если в речном судоходстве эта проблема решалась легко и просто, то о морских круизах пока придется забыть. Первый самоходный корабль! Вот уж где я дал волю собственной фантазии. Система управления – классический штурвал и стопоры винтов. Все системы паровой установки напрямую управлялись с капитанского мостика, так что кочегарам внизу требовалось лишь поддерживать давление пара на нужном уровне. Мне не терпелось провести испытания на большой воде, в русле реки, прокатиться против течения на виду у всех без весел, бурлаков и парусов с завидной скоростью. Но, как говорится, спешка хороша при ловле блох. Промашки на первом же старте я себе позволить не мог. Хоть мой авторитет сейчас и так достиг максимальных высот, я не должен использовать его, прикрывая мелкие неудачи. Прежде чем спустить судно на воду, я еще раз внимательно все проверил. Протестировал, прогнал паровой двигатель на холостом ходу и только после того, как высохла краска и закрепился лак, я дал команду на спуск судна. Эх, жаль, шампанское в своей крепости я еще сделать не додумался. Вспоминая знаменитую фразу «как вы судно назовете, так оно и поплывет», я потратил не один день на то, чтобы придумать название. В конечном счете определился и сам выковал из листовой бронзы таблички с названием: «Громовержец». Звучало гордо и страшно. Что такое «Коваря громовой молот», знали все вокруг, и даже уцелевшие после битвы татары могли бы поведать об ощущениях, испытанных на собственной шкуре. Хотя вряд ли – всех добили. Зря, наверное. Лучше бы взять в плен и заставить работать. Но сделанного не воротишь. Врач сказал в морг, значит, в морг. Ничего, обойдемся. Теперь из большой неподвижной крепости вышел настоящий военный корабль, как крепость малая, но подвижная и проворная.

Я не спрашивал ничьих советов, мне не требовалось благословление епископов и патриархов, я просто взял власть в свои руки. Силой оружия, убеждением, авторитетом, но я заграбастал под свои «загребущие лапы» все рязанские земли да еще и у соседей отщипнул по куску. Чисто формально молодой князь Александр повез отцу Ярославу Всеволодовичу в Киев мое даже не прошение, а уведомление о том, что я провозгласил себя правителем. Мой тесть боярин Дмитрий целый день сочинял это послание в дипломатичных выражениях, отложив свои коммерческие дела, понимая всю важность подобного документа для нашего дальнейшего существования. Получить официальное одобрение на правление. Пусть это ненадолго. Через какое-то время так или иначе придется уступить ответственную должность угодному всем кандидату, но пока, чтобы не допустить анархии, я намеревался держать все под контролем.

Мы поднялись на борт «Громовержца» в сопровождении епископа Иона и монаха Афанасия, прибывших из Коломны. Вот в Коломну я и намеревался их вернуть, но уже по реке.

Сам епископ долго противился тому, чтобы подняться на сие страшилище, но после доброго обеда и пары кружек хорошего пива он все же взялся освятить «Громовержца».

– За крепость не переживай, – напутствовал дед Еремей, провожая меня на трап с большой лодки. – Я за всем присмотрю, да и Мартынка из Пронска не сегодня так завтра воротится.

– За крепостью смотри, да только про дальнюю разведку не забывай. Пусть сил не жалеют. Олай, как вернется, пусть дела берет, и чтоб даже мышь мимо не проскочила. Науму весточку отправь, поторопи его с набором ополчения.

– Полно тебе, батюшка, тревожиться, не впервой, небось. Сколько без тебя все делали, и все как-то складывалось. Тимоху за Скосырем пошлю, он тут недалече лагерем стоит. Хватит им уже отъедаться да отсыпаться, – разворчался Еремей.

– Если что, шлите гонца, я по течению быстро ворочусь.

– Ступай уже, а то, глядишь, епископ коломенский как протрезвеет, так сиганет прям в воду.

Чен перегнулся через борт и стал затаскивать на палубу трап. Я лишь окинул взглядом берег и пристань, на которую вывалили, наверное, все жители крепости.

– А ты дашь штурвал покрутить? – спросил Димка, карабкаясь мне на плечи.

– А как же не дать! Это ж твой корабль! Вот как подрастешь, так и владеть станешь, а покамест я за ним присмотрю, налажу да испытаю.

И запоминай, что и как делать надо, чтоб после не посрамиться.

Вообще, конечно, дикая смесь получилась, вот если к примеру, собрать воедино прогулочный речной трамвайчик и торпедный катер – как раз мой «Громовержец» и получится. Только придется еще добавить выносной таран на носу и поднимающиеся из бортов щиты, окованные железом. Вообще, судно вышло очень массивным, я, признаться, не рассчитывал, что так получится. Примерно двадцать метров в длину, семь в ширину. С высокой надстройкой, капитанской рубкой, широкой палубой и грузовым трюмом. Создавая чертежи этого судна, я больше заботился о внешнем виде, чем о каких-то ходовых характеристиках. Сам факт того, что корабль будет двигаться против течения реки без видимых усилий, – уже чудо. Ведь, действительно, ни весел, ни парусов видно не было, а уже первое испытание показало, что паровой двигатель вполне справляется с нагрузкой и уверенно волочет маленький броненосец даже в узких местах, где течение чувствовалось сильней.