Сергей Щепетов - Троглодит Страница 53

Успех был полный – окружение пробито и дезориентировано. Нганук схлестнулся в кинжальном поединке с каким-то жлобом, а я стал добивать и обездвиживать всех остальных. В конце концов, не мудрствуя лукаво, врезал сзади по печени и его противнику, после чего тот из игры выбыл. Поблизости на ногах больше врагов не осталось.

Вот тут-то, переводя дух, я осознал сразу два безрадостных факта: во-первых, вся эта толпа вокруг Нганука, которую я так доверчиво раскидал, была вооружена кинжалами, и не пырнули меня, вероятно, по чистой случайности. И второе: несколько человек тащат к лодке шамана, а двое пытаются спихнуть с мели каноэ. Сразу вспомнилось, что у тлинкитов хороший шаман – очень ценная добыча, ценнее, чем жизни многих простых воинов вместе взятые.

Нганук сообразил все это еще быстрее и с воплем кинулся за похитителями. Пришлось и мне последовать его примеру. Казалось, уже поздно, и мы не успеем, но у ханъячи получилась некоторая несогласованность в действиях. Каноэ столкнули на глубокую воду чуть раньше, чем воины с пленным до него добрались. Здоровенная лодка, естественно, тихо двинулась прочь от берега, и остановить ее не было никакой возможности, поскольку глубина быстро стала по грудь, а там и по шею. Все, конечно, прекрасно умели плавать, но попробуй-ка залезть с воды в пустую лодку! А потом еще и пленника туда затащить! Впрочем, ханъячи были ребятами ловкими, и все эти трюки, наверное, не составляли для них труда. Однако они требовали некоторого времени…

Мой индейский соратник бежал впереди, размахивая кинжалом. Вода была уже значительно выше колен, когда он, вероятно, сунул оружие в ножны – руки у него оказались пустыми. Он взмахнул ими и исчез – я даже не сразу сообразил, куда он делся. По инерции я продвинулся вперед еще метров на десять и притормозил: дальше можно было только плыть, но…

Ночь, хоть и лунная, все-таки ночь – подробностей я не рассмотрел. Двое ханьячи залезли в каноэ. Один пытался изобразить собой противовес, а другой втаскивал через борт пленника, которого с воды «подавали» ему двое индейцев. Вдруг один из них вскрикнул, и его голова скрылась под водой. Вместо нее рядом появилась другая. Оставшийся на плаву ханьячи отпустил шамана и резво поплыл прочь. Однако далеко он уплыть не смог – его догнали и, вероятно, произошла водно-подводная схватка, после чего на поверхности осталась только одна голова, которая двинулась обратно к каноэ.

Пока эти двое боролись, наполовину вытащенного из воды шамана удерживал лишь индеец из каноэ. Груз был велик, а противовес мал, и лодка накренилась бортом к самой воде. Второй индеец помочь соратнику ничем не мог – стоило ему сдвинуться с места, и переворот был бы неизбежен. Старик, однако, что-то сообразил и тоже вступил в игру. Наверное, он просто рванулся или дернулся – в точности я не рассмотрел. В результате державший его индеец вывалился в воду, а лодка резко накренилась в другую сторону и стала медленно поворачиваться бортом к берегу.

Победитель подводного поединка уже был рядом. Вновь там что-то произошло, после чего на воде осталось только две головы. Дальнейшие события рассмотреть мне не удалось, поскольку лодка повернулась еще больше, и на фоне ее темного борта различить что-либо стало невозможно. Мне ничего не оставалось делать, как выбираться на сушу: плавать-то без спасжилета я могу, но не более того.

А на берегу жертвы рукопашной схватки шевелились и пытались расползтись в разные стороны – не все, конечно. Пришлось быстренько успокоить самых шустрых, а то собирай их потом! Зачем они могут понадобиться, я даже не задумался – наверное, во время «информационных погружений» успел проникнуться тлинкитским духом.

Покончив с этим нехлопотным делом, я обнаружил, что облегченное каноэ приближается к берегу. Причем в нем находятся не менее трех человек – двое гребут по бортам, а третий копошится на корме. Это мне не понравилось – снова воевать?!

Наконец лодка села на мель, гребцы как-то неловко перелезли через борта в воду и стали проталкивать судно ближе к берегу. Потом я увидел и третьего – поддерживая за плечи, он вел к берегу шамана.

Минут через десять ситуация полностью прояснилась. В соответствии со своим именем, Нганук оказался классным пловцом и ныряльщиком. Троих ханьячи он зарезал в воде, а потом как-то умудрился справится с четвертым, который оставался в лодке. Забравшись в нее, он обнаружил двух связанных индейцев – соплеменников шамана. Он освободил их от пут и потребовал немедленно взяться за весла. Что те и исполнили, хотя были полуживыми от долгого пребывания в связанном виде. Шамана затаскивать в лодку Нганук не стал, а просто подал ему с кормы веревку.

Я знал, что пытать пленных тлинкиты любят и умеют. Делается это не для извлечения из них информации о противнике – понятия о военной тайне у этих индейцев нет. Правда, оказавшись в плену, гордый анъяди может просто отказаться разговаривать со своими пленителями. Однако среди захваченного нами контингента таковых оказалось немного, так что вскоре мы узнали все, что хотели. Расклад получился примерно такой.

Судя по всему, сам правитель Баранов прибыл на Ситку чтобы сквитаться с индейцами за разгром Михайловской крепости. С ним прибыло несколько небольших деревянных судов с маленькими пушками и неисчислимое множество байдарок с эскимосами и алеутами. Двигалась эта армада не прямиком к цели, а кружным путем по проливам – главным образом через куаны, которые участвовали (или могли участвовать) в разгроме крепости и истреблении промысловых партий два года назад. По пути, естественно, в разные стороны рассылались бригады, которые промышляли калана. Местные индейцы реагировали двояко: либо винились и мирились с русскими, либо разбегались, бросив свои поселки. К чести правителя Баранова можно отметить, что на примирение он шел охотно, брошенные поселки не трогал, за исключением тех, где жили непосредственные участники резни. Похоже, русским остался один переход до Ситкинского залива, где их уже давно ждет большой трехмачтовый корабль с множеством пушек. Наверное, Баранов будет воевать с Катлианом – нынешним главой киксади.

Клан ханъячи с русскими помирился, выдал им аманатов и получил богатые подарки в знак дружбы. В качестве ответного знака дружбы, ханъячи показали промышленникам бухту, исключительно богатую бобрами. На обратном пути они встретили небольшое каноэ киксади и узнали, что те идут забирать знаменитого шамана, который отправился совершать обряды на Месте Бобров.

Дальше пошли политические расчеты. Замирившись с русскими, ханъячи получили реальный шанс поссориться с киксади, но хорошо это или плохо – пока не ясно. При таком раскладе захватить шамана (пригласить в гости) было бы очень полезно – вернув его, можно вернуть и дружбу киксади. При этом не факт, что последние обидятся за насилие (а может, его удастся скрыть?) над уважаемым человеком, поскольку сейчас им остро нужны союзники. В общем, гребцов аккуратно связали, погрузили в каноэ и поплыли обратно к Месту Бобров. Однако шаман оказался здесь не один, и события вышли из-под контроля. А изначально-то никто никому ничего плохого сделать не хотел!

– Хотел – не хотел… – задумчиво проговорил Нганук, разглядывая пучок свежих скальпов в своей руке, – а война теперь будет. Четверо ханъячи ушли к предкам.

Он явно адресовал свое высказывание шаману. Тот сидел на корточках и задумчиво теребил пальцами свою жидкую бородку. Наконец он поднял голову, и полосы несмываемой краски на его лице искривились – наверное, он улыбался:

– Не бери на себя лишнего, Нганук. Если бы ты обидел человека другого рода, то отвечать стал бы не ты, а весь твой род. Если ты обидел человека другого клана, то отвечать за обиду должны все члены твоего клана… Какого?

– Киксади!

– А они знают об этом? Род Бобра ушел к предкам…

– Но я жив!

– Ты уверен в этом? Впрочем, ладно…

Теперь молодой индеец повесил голову, а я для себя прикинул, что парень, наверное, попал по-крупному: сородичи не признают его, если это будет грозить войной с соседями.

«Это с одной стороны, – рассуждал я, – А с другой – наоборот, признают и сделают героем, если война с ханъячи и без него начнется. Она, безусловно, начнется, если… из игры выйдут русские. Будущее не изменится, что бы я ни творил в этом прошлом, так что же мне сотворить? Убить Баранова? История этого мира, конечно, пойдет другим путем, но данная конкретная ситуация только ухудшится. Управление «русским» ополчением, скорее всего, перейдет к Ивану Кускову, который на время боевых действий охотно подчинится капитану кругосветной «Невы» Лисянскому. А Юрий Федорович – человек военный, он не станет миндальничать с «кровожаждущими варварами». И потом, есть у меня подозрение, что Александр Андреевич Баранов – хороший человек.