Олег Бажанов - На изломе Страница 55

– А вы не знаете, товарищ подполковник, как наладил работу с журналистами Удугов? Еще раз говорю: пропаганда, – стоял на своем Иванов. – Или, как говорит один из моих летчиков, «Бред сивой кобылы в глухую сентябрьскую ночь»!

– Не язви! – сделал замечание присутствующий при разговоре комэск. – Рассказывай все как было.

– По моему указанию, – начал Иванов, – «двадцатьчетверки» разнесли только навес с машинами и штабель ящиков возле него. Да, это все хранилось во дворе жилого дома на окраине села. Но мы не ожидали, что там столько боеприпасов. Они при попадании наших снарядов сдетонировали, и от дома остались только стены. Но повторяю: мы там накрыли склад с боеприпасами и автотехникой. А на село мы пошли, чтобы обезопасить посадку на основную цель – ферму, она находилась ниже, в шести километрах от этого села. По данным разведчиков, в селе находились боевики, а на ферме – склады.

– Почему вы первыми начали стрелять? – гнул свою линию фээсбэшник. – Жители в вас не стреляли. Почему вы отдали приказ открыть огонь по селу?

– Я выполнял приказы старшего группы разведчиков, которому подчинялись и мы.

– Приказы майора Быстрова? – уточнил гость, делая записи на листе бумаги.

– Да.

– А потом вы стреляли по селу из пушек и пулеметов, и тоже – по приказу Быстрова?

Иванов задумался. Подставлять разведчиков тоже не входило в его планы.

– Мы обнаружили штабель армейских ящиков во дворе крайнего дома. Обычно в таких ящиках хранятся артиллерийские снаряды. Я приказал «двадцатьчетверкам» уничтожить ящики пушечным огнем. Ящики взорвались. После взрыва около двадцати боевиков пытались скрыться в лесу. По ним мы и открыли огонь. Не по селу, – после короткой паузы ответил Иванов. – И по нам стреляли. Я привез три дырки в борту.

– В репортаже сказано, что в селе не было боевиков.

– Ну тогда в нас стреляли мирные жители, а взорвалась у них сельскохозяйственная техника: плуги, сеялки и тракторы! – Иванов чувствовал, что начинает раздражаться. – Если мне не верите, поговорите лучше с гэрэушниками. Или с экипажами, участвующими в операции…

– Не надо нервничать, – спокойно произнес гость. – Поговорим и с ними… в свое время.

– Я своим глазам верю больше, чем журналистам, – Иванов постепенно успокаивался.

– Опросим всех. И истину установим, – пообещал подполковник Турин. – Конечно, я не прокурор. Это прокурору тут будет, чем заняться.

Турин встал и прошелся по комнате.

– Завтра к 10:00, – обратился он к командиру эскадрильи, – все летчики, принимавшие участие в этой операции, должны представить вам объяснительные с подробным описанием действий с указанием времени. Потом я с ними побеседую вместе с прокурором. Прокурор прибудет завтра. А Иванова я больше не задерживаю.

– Александр, иди выполняй задание, – махнул рукой комэск. В его взгляде Иванов увидел извинение за происходящее здесь.

– Ну, что там было? – с нетерпением поинтересовался Ващенка, ожидающий своего командира в теньке на улице.

Иванов изложил суть состоявшегося разговора с подполковником из ФСБ.

– Всех остальных, скорее всего, будут допрашивать завтра. Тебя тоже. Готовься, – закончил Иванов.

– А что? – сказал Ващенка. – Все как было, так и расскажу. Мы преступлений не совершали. Эти чиновники-правдолюбцы» не могут понять, что тут идет война!

– Может, не хотят?

– Вот-вот! Не хотят! – возмутился Ващенка. – Но я завтра им там устрою по полной! Я им все скажу! Бюрократы! Крысы тыловые!

– Не кипятись, – осадил его Иванов. – Скажи мне лучше, что ты обо всем этом думаешь?

– Хорошо у дудаевцев пропаганда поставлена. Слава Удугову! Нашим бы так научиться, – ответил Ващенка.

Фотограф прибыл на аэродром перед самым обедом. По решению Иванова, пока на вертолете устанавливали и крепили оборудование, экипаж, оставив на борту старшим техника звена, убыл в столовую. Мельничук два дня вел себя очень тихо, стараясь только при необходимости попадаться на глаза Иванову. Обязанности борттехника он выполнял, казалось, с еще большим прилежанием. Но Александра беспокоило, что напишет Иван в своей объяснительной. Сейчас любая негативная информация могла стать зацепкой для заинтересованных лиц. А Иван мог затаить обиду на Быстрова. Поэтому по дороге в столовую Иванов провел с Мельничуком разъяснительную беседу и потребовал вечером ознакомить его с содержанием текста объяснительной.

Когда экипаж возвратился из столовой, вертолет уже стоял, готоввый к взлету. Фотограф – высокий худой капитан – и его помощник, солдат срочной службы, разместились в конце грузовой кабины рядом с большой коробкой фотоаппарата, закрепленного к полу. У капитана Иванов уточнил районы съемок и направления захода. Ващенка всю информацию аккуратно заносил в планшет. Проведя внешний осмотр вертолета и проверив готовность к взлету, Иванов дал команду на запуск двигателей.

В первую очередь фотографа интересовала ферма, по которой два дня назад отработала группа вертолетов. В район, неконтролируемый федеральными войсками, экипаж вышел на высоте тысяча метров. На такой высоте стрелковое оружие уже становилось неопасным, но запущенная ракета любого из известных переносных зенитных комплексов легко могла достать вертолет. Поэтому без сопровождения Иванов чувствовал себя одинокой мишенью. Это нервировало и вселяло чувство неуверенности. Если вертолет собьют, то экипажу, даже при счастливой случайности остаться в живых, на чеченской территории ничего хорошего не светит. С высоты местность просматривалась километров на двадцать-тридцать, и Иванов пытался рассмотреть село, потому что остатки фермы его сейчас интересовали меньше всего. Сделав над фермой три захода с разных направлений, экипаж взял курс на злополучное селение. С километровой высоты черным пятном просматривался участок сгоревшего леса, куда упали ракеты Фархеева, потом Иванов рассмотрел остатки стен взорванного дома и двора возле него. На месте, где стоял навес с машинами и ящиками, виднелась широкая воронка, кое-где сохранились остатки забора, вместо сгоревшего сарая на земле четко вырисовывался черный квадрат. Далее по улице стояли еще два сгоревших дома, причем ближайший – без крыши. Других видимых разрушений Иванов не заметил. По селу ходили люди, не обращая внимания на одинокий вертолет высоко в небе. Сфотографировав село с двух направлений, Иванов взял курс на базу. Он почувствовал, как спало напряжение, когда вертолет пересек невидимую линию, за которой начиналась территория, занятая федеральными войсками. Конечно, сбить могли и здесь, но вероятность попадания в плен на этой территории снижалась процентов на пятьдесят.

На аэродроме Иванов на всякий случай записал номер воинской части и фамилию капитана-фотографа.

Вечером после разбора полетов Иванов встретил майора Ягудина, которому поведал о состоявшемся днем разговоре с фээсбэшником.

– Мои уже строчат объяснительные, – сообщил Ягудин.

– Мои тоже. И я написал. – Иванов показал в планшете сложенный листок.

– Дашь ознакомиться? А то нарисуем разные показания. Или чего лишнего скажем.

– Нам скрывать нечего. – Иванов протянул Ягудину свою объяснительную.

– Все верно. Но кому-то выгодно раздуть шумиху, – сделал вывод Ягудин, прочитав написанное и возвращая листок. – Поэтому, пока «крайнего» не найдут – не отстанут.

– Посмотрим.

– Надо бы залететь в тот район, поглядеть на дело рук своих.

– Летали мы сегодня над этим селом. Фотографировали, – сообщил Иванов. – Дом, где находился склад боеприпасов, разрушен и сожжен. На месте навеса – воронка диаметром метров десять. Рядом – еще два сгоревших дома. Больше никаких разрушений не обнаружили.

– Уже началось. Доказательства затребовали, – вздохнул Ягудин. – Теперь держись, Саня!

– Всем придется держаться.

– Да, всем придется несладко. Но группу вел ты. И «всех собак» навешать могут на тебя.

– Понимаю. Поэтому прошу тебя, Дима, сегодня после ужина собрать своих ребят. И мои будут. Покумекаем все вместе, как и что писать и говорить.

– Да, надо вместе держаться. Где собираемся?

– Давай в свободном классе на нашем этаже. В 19:30.

– Заметано, – согласился Ягудин.

После ужина по пути из столовой Ващенка поинтересовался:

– Командир, мы сегодня к девчонкам пойдем?

– Ты там прижился? – вместо ответа проворчал Иванов, думая о предстоящем собрании.

– А мне там хорошо, – состроил Ващенка довольную физиономию.

– Хорошо, Андрюша, только там, где нас нет, – философски заметил Иванов.

– Вот как раз сейчас нас там и нет. Значит, там хорошо, – перефразировал «правак». – Так идем?

– Вначале проведем небольшое собрание – придут все, кто участвовал в том злополучном спецзадании. Фархеева я уже предупредил. Твоя задача – найти Мельничука и в 19:30 сидеть в классе с написанными объяснительными.