Мастер проклятий (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич Страница 55

Обратно хотелось бежать вприпрыжку, несмотря на то, что за спиной болтался рюкзак с полуфунтом неизрасходованного нитроглицерина. Кера в конце концов не выдержала, и на удивление мягко попросила отдать ей рюкзак, заслужив тем благодарный взгляд от Доменико. Только тогда я, наконец, успокоился.

Утро началось не с продолжения экспериментов, как я ожидал, а с серьезного разговора с Доменико. Парень разбудил меня едва рассвело, и не дожидаясь, пока я продеру глаза, потащил в свои апартаменты. На все вопросы касательно срочной необходимости в такой беседе отвечал, что разговор будет конфиденциальным, и только там он может быть уверен, что нас не станут подслушивать. Апартаментами оказался обычный рабочий кабинет, не слишком даже большой, в углу которого примостилась раскладушка с даже не застеленной постелью.

— Ну а как ты думал? — пояснил парень, заметив мой удивленный взгляд. — До того, как все закрутилось, я снимал домус в центре города, но как ты можешь догадаться, сейчас он для меня недоступен. Давай лучше сразу к делу, хорошо? Разговор непростой будет.

— Мне уже даже страшно представить, что ты такое хочешь мне вывалить! — буркнул я.

— Вывалить, да… — протянул парень. — Понимаешь, мне сразу показалось странным, что мы с тобой однофамильцы. Я же все-таки эквит, должен знать свою родословную, и про побочные ветви нашей фамилии мне слышать никогда не доводилось. И ладно бы ты был плебеем, за последнюю сотню лет среди плебеев стало модно брать фамилии известных семей. На это сейчас не принято обращать внимания: забавляется плебс, и ладно, лишь бы не бунтовал. Но ты не плебей, это видно по манерам, и вообще… К тому же старик как-то упомянул, что у тебя есть манн. Правда, не сказал, какой, но это и не важно. Важно, что он есть. А вчера вечером, когда со мной связался отец, я рассказал ему, что с одним парнем весь день изобретали стабильную взрывчатку, — Доменико слегка покраснел, видимо, стало неловко за свое хвастовство. — И изобрели. Отец, естественно, заинтересовался, что за парень, а я вспомнил о своем интересе. В общем, я спросил его, нет ли у нас родственников — однофамильцев.

Доменико, который до этого сидел за столом, вскочил и начал расхаживать из угла в угол.

— В общем, мы с тобой действительно родственники. Двоюродные братья, если точнее. Твой отец… он старший, и должен был стать наследником. Но там случилась неприятная история. Они с дедом поссорились. Из-за твоей матери. Дед прочил твоему отцу другую невесту, а Мария, твоя мама, она хоть и не из плебеев, но простая жрица. В общем, они очень сильно поссорились, и дед изгнал твоего отца из рода. Он так до самой смерти его и не простил. Когда умер, папа пытался искать брата. Он и раньше искал, но пока был жив дед, это приходилось делать тайно, а потом стало уже поздно. Видимо, потому что Винсенте так и не отказался от старой веры, и стал неблагонадежным. Ну, что скажешь? — Доменико остановился передо мной, но в глаза так и не посмотрел.

— Кхм, — я как-то не знал, что сказать. — Болливуд какой-то!

— Что? — не понял… кузен, получается.

— Не важно. Говорю, для меня честь иметь такого брата. Не, правда, я рад. Что тут еще сказать-то?

— И ты не злишься?

Вопрос поставил меня в тупик.

— Эмм… Почему я должен злиться? — я действительно не совсем понимал, к чему ведет парень.

— Ну, как же. Получается, во главе рода должен был стоять твой отец, а потом и ты. Если бы дед не взбрыкнул тогда, вы бы не жили в нищете, и твоих родителей бы не убили чистые.

Кажется, до меня начало доходить.

— Слушай, дружище, — я покачал головой. — Ты это все как-то странно представляешь. Когда-то давно мой отец женился на моей матери. Если бы этого не произошло, я бы вряд ли родился, так что с этой стороны, я, как ты понимаешь, не могу быть недоволен. К тому же маму я люблю. Как и папу. Дальше. Мы не жили в нищете. Только в последнее время. Мы не страдали, нам было хорошо, и, наверное, свое детство я до самой смерти буду вспоминать как самое счастливое время. Не уверен, что мне было бы лучше в столицах среди всяческой роскоши и так далее. Точнее, мне все равно — это ведь не главное. То есть и тут у меня нет претензий. И последнее. Становиться наследником семейного дела я не захотел бы и раньше, можешь мне поверить. Это слишком сложная работа, я на такое не учился. И самое главное — ты-то здесь при чем? Ты о моем существовании даже не знал до вчерашнего дня! Ну, о том, что мы родственники и вот это вот все. Так с чего мне на тебя злиться, даже если бы я был недоволен своим прошлым?

Доменико облегченно выдохнул и поднял, наконец, глаза.

— Тогда добро пожаловать в семью? — он протянул мне руку.

— Спасибо за приглашение, — улыбнулся я. — Одна просьба — не стоит пока афишировать мое появление, ладно? Подозреваю, у вас могут возникнуть неприятности с чистыми. Если им удалось выяснить, кто устроил массовое убийство в лагере для неблагонадежных — точно. Надеюсь, твой отец еще не объявил о новом родственнике во всеуслышание?

— Пока нет. Мы не знали, как ты отреагируешь на новости. Ты же мог вообще порвать все общение с нами, или даже вызвать отца на дуэль.

— Зачем? — я вытаращил глаза. Как-то не мог представить причину, по которой мне это потребовалось бы.

— Ну, как же… — Доменико тоже удивился. — Оспорить его право занимать главенство в роду. Так бывает. Не факт, что тебя после победы приняли бы, но попытаться все равно никто не запретит.

— Слушай, я жил среди обычных людей, — устало покачал я головой. — Мне говорили, что мы вроде как классом повыше, чем плебс, но это было чисто умозрительное знание. Никаких ваших правил я не знаю. На приемах не был ни разу в жизни. Про регламент общения между представителями семей только слышал, причем не от родителей. Ты это учитывай, когда будешь пытаться прогнозировать мое поведение.

— Хорошо, — радостно улыбнулся Доменико. — Знаешь, я даже предвкушаю то время, когда тебе придется всему этому учиться! Это будет по-настоящему весело, уверен! Для меня, понятное дело.

— Стоп, минуточку. В каком смысле учиться? — как-то мне не понравилась его улыбка. Слишком предвкушающая.

— Ну, как же! Если ты войдешь в семью, ты обязан будешь все «эти наши правила», как ты выразился, соблюдать. А как их соблюдать, если не знаешь?

— Доменико, подожди. — Вот теперь вопрос единения с родственниками начал меня напрягать. — Я как-то не так все это представлял. Зачем нам обязательно официальное воссоединение? Ну, хорошо, мы узнали, что приходимся родственниками друг другу. Я очень рад, что у меня есть такой замечательный брат, и заранее рад дяде. При случае с удовольствием познакомлюсь с твоей семьей, и все такое. Если когда-нибудь у нас будет спокойная жизнь, будем иногда встречаться на семейных обедах в узком кругу и делиться воспоминаниями. Зачем объявлять об этом прилюдно?

С каждым моим словом лицо кузена вытягивалось все сильнее.

— То есть ты все-таки злишься, да? — печально уточнил он, когда я закончил свой спич.

— Нет-нет-нет, дружище, ничего такого. Я не злюсь, все отлично, и никаких проблем с этой стороны. И давай этот вопрос больше не поднимать, а то по кругу пойдем. Просто объясни мне, зачем это нужно тебе? Вообще семье зачем нужно, чтобы эквит Диего Ортес, племянник главы семьи Ортес вдруг возник из ниоткуда?

— Вообще не понимаю вопроса! — похоже, Доменико начал злиться. — Ты очень циничный человек, Диего! Нет, если ты хочешь услышать материальные выгоды от твоего вхождения в семью, то пожалуйста. Ты одаренный и ты мужчина! У меня четыре сестры и ни одного брата! Ты будешь моим наследником! В нашей семье четыре рода. Но семьей Ортес она остается только до тех пор, пока во главе стоит Ортес. Если я помру, не оставив наследников мужского пола, семья Ортес станет другой семьей, понимаешь? И потом, отец говорит, наше положение среди высокородных очень пошатнулось после того, как дед изгнал твоего отца. Ортесы изгнали свою кровь! Если ты вернешься, многие скажут, что Ортесы умеют признавать ошибки, и умеют их исправлять. Это если подходить к вопросу совсем уже утилитарно. Как видишь, выгод достаточно. Но мне, вообще-то, просто по-человечески хотелось бы иметь брата. А отец, оказывается, думал, что ты умер. Он, между прочим, плакал, когда я ему твою историю вчера рассказывал.