Гарри Гаррисон - Зима в Эдеме Страница 56

Он невесело улыбнулся.

– Ты права, мне не следует думать ни о чем, кроме него. Но я не властен над своими мыслями. Там, на стоянке мургу, я кое-что обнаружил. У них есть карта, вроде тех, что попали к нам, а на ней – город мургу, из которого приходят убийцы...

– Ты утомился, поспи.

Сердито сбросив ее ладони, он встал, грозя кулаками небу.

– Ты не понимаешь. Мургу ведет Вейнте, а она будет преследовать саммады, пока не истребит всех. Но теперь я знаю, где этот Икхалменетс. Я знаю, откуда она черпает силу, откуда берет оружие и фарги.

Не понимая причин терзавшей его боли, Армун боролась со своим страхом.

– Хорошо, ты знаешь, но разве может один охотник справиться с целым миром мургу. Ты ничего не сумеешь сделать в одиночку.

Слова ее обескуражили Керрика, и он вяло опустился рядом с ней на песок. Успокоившись и задумавшись. Гневом иилане не прогонишь.

– Конечно, ты права – что я могу сделать? Кто мне поможет? Что все саммады мира перед силой далекого города посреди моря?

Саммады не помогут ему. Но разве они одни на свете? Он поглядел на темный силуэт иккергака, на парамутанов, которые взволнованно беседовали у костра, не забывая откусывать сырое мясо острыми белыми зубами. Он вспомнил, какой ненавистью и отвращением воспылал Калалекв при виде иилане, мургу, неизвестных ему прежде.

Можно ли эту ненависть как-то использовать? Что же делать?

– Мы устали, давай спать, – сказал он, прижимая к себе Армун.

Но, несмотря на усталость, он долго не мог заснуть. Армун уже ровно и тихо дышала возле него, а он все смотрел невидящими глазами в небо, и в голове его роились мысли.

Утром, пока парамутаны грузили иккергак перед отплытием, Керрик долго, не говоря ни слова, разглядывал карту иилане. И, когда все было готово, позвал Калалеква.

– Не забыл эту карту?

– Ее надо бы выбросить в море, потому что она принадлежала мургу!

Его гнев за ночь улегся, и кровь успела отхлынуть от глаз. Но тревога была заметна. Керрик покачал головой.

– Она слишком важна. Карта говорит нам о том, чего мы не знаем. Смотри – вот паукаруты, а вот мы... Видишь, к югу от берега, за узкой полоской воды возле огромной земли...

– Это страна мургу, так ты говорил, и я не хочу даже думать о ней.

– Смотри – вот острова неподалеку от суши. Оттуда и приходят мургу, что губят моих братьев. Я хотел бы уничтожить этих мургу, твой иккергак легко доберется до островов...

Шагнув назад, Калалекв поднял руки.

– Этот иккергак может уплыть отсюда лишь в одну сторону. На север. И быстро он умеет плыть лишь от мургу, а не к ним. Более не говори мне об этом, я не хочу даже думать о них. – Вдруг он расхохотался и побрел к своим. – Ну, возвращаемся к паукарутам. Ах, какое дивное тухлое мясо ждет нас, какой нежный жир. И забавы! Не думайте больше об этих мургу. Не думайте и не вспоминайте.

Если бы он мог. Если бы он только мог.

Глава тридцать седьмая

Ardlerpoq, tingavoq, misugpoq, multlvoq – nakoycark!

Поохотиться, потрахаться, набить живот, отдать концы – вот потеха!

Пир выдался отменным. Нет – куда лучше того. Много лучше, решил Калалекв, когда выдалась минутка для раздумья.

Это был самый великий праздник, таких еще не ведали парамутаны. Пир в честь погибели новых и ужасных врагов. Какие были рассказы! Парамутаны изображали могучие удары копья и отвратительные стоны умирающих чужаков. Женщины только визжали от страха. А потом они ели. Ели. Ели. Стонали от боли в туго набитых животах, спали и снова ели, потом опять спали. В паукаруте было жарко, тесно, и все давно сбросили с себя одежду.

Проснувшись в очередной раз, Калалекв нащупал возле себя теплое ароматное тело Ангаджоркакв. Он глубоко вдохнул сладкий запах шерсти между грудями, языком прикоснулся к соскам. Сквозь сон ощутив его прикосновения, она застонала, чем еще более возбудила его. И он немедленно вытащил ее из-под шкур и овладел ею, не обращая внимания на немногих, кто бодрствовал. Одобрительные вопли разбудили всех остальных. Зрелище так воодушевило парамутанов, что они немедленно тоже обратились к делу. Женщины с деланным визгом попытались уклониться от объятий, но бежать не собирались. Какая великолепная забава! Калалекв даже застонал от удовольствия, а потом... от боли в голове. Конечно же, это была драка, и она тоже была великолепной. С кем он дрался, Калалекв позабыл. Помнил только полученное удовольствие. С чего началось? Наконец он припомнил. Это был тот самый эрквигдлит, вот глупый. Ведь он, Калалекв, только задрал шкуры на его женщине. Так, для смеха. Тогда-то эрквигдлит и ударил его, а он разволновался и ударил Нануаква, который и дал ему сдачи. Хорошая забава.

Калалекв зевнул, потянулся – и захохотал от боли в уставших мышцах. Ангаджоркакв еще спала, посапывая во сне. Кукуджук исчез под горой шкур. Калалекв переступил через них и выбрался из паукарута, зевая и потягиваясь. Стоявший возле своего паукарута Нануакв, заметив довольного Калалеква, направился ему навстречу, поднимая вверх могучий кулак.

– Вот чем я ударил тебя!

– И я тоже крепко ударил!

– Вот это истинный праздник! Лучше некуда.

Нануакв прикрыл смеющийся рот тыльной стороной ладони. Лоб Калалеква наморщился, – ведь смеяться в руку означало знать про секрет, суливший новое веселье.

– Скажи мне, скажи скорее, – громко попросил Калалекв. – Не тяни.

– Не буду. Эрквигдлит исчез. Должно быть, выбрался, пока ты спал, и удрал в твоей собственной лодке.

Тут они оба зашлись безудержным смехом, пока не свалились на снег, обессилев от хохота.

– Люблю их, – наконец выдохнул Калалекв. – Они делают такие поступки, которые даже не пришли бы мне в голову.

– Буди остальных. Пусть тоже повеселятся. И спускай на воду иккергак. Мы должны догнать его, пока не стемнело.

Крики снаружи разбудили Армун. Входной полог был откинут. Парамутаны торопливо собирались, громко перекликаясь. После драки и ночного беспутства Керрик шкурами отгородился от прочих, чтобы не привлекать ничьего внимания. Теперь их не было, должно быть, он уже присоединился к остальным. Схватив одежду, она быстро оделась под шкурами. Ее гладкая и безволосая кожа дразнила парамутанов, и она не хотела новых знаков внимания. Выбравшись из паукарута, она увидела, что некоторые иккергаки сталкивают в море. Ангаджоркакв заторопилась навстречу с широкой улыбкой на заросшем бурой шерстью лице.

– Ох, смешной твой Керрик. Пока мы спали, он уплыл на лодке, чтобы мы хорошенько поискали ее.

Страх стиснул сердце Армун. Ей было не до смеха, и Керрику тоже, конечно. Всю прошлую ночь он был задумчив и мрачен и не думал смеяться, словно не замечая веселившихся парамутанов, невесть где странствовал мыслью и очнулся лишь тогда, когда с Армун потянули одежду. Тогда он разъярился и, должно быть, убил бы обидчика, если бы она не оттащила его. Это не было шуткой. Он мог воспользоваться лодкой лишь с одной целью. Он поплыл на юг. Керрик отправился на поиски острова, – ведь ни о чем другом он даже не мог говорить.

– И я с вами! – крикнула она, когда иккергак закачался на волнах. – Подождите, подождите меня. Я сейчас.

Похрюкивая от удовольствия, парамутаны втянули ее в кораблик, пытаясь одновременно потискать. Она шлепала по докучливым рукам, чем вызывала еще более бурное веселье. Она не могла сердиться на них, ведь эти весельчаки во всем отличались от тану, смехом они встречали горе и радость и привыкли делиться женщинами.

Пока поднимали парус, Армун держалась в сторонке. Нануакв у кормила правил против ветра. Задумчиво поглядев на парус. Калалекв ослабил один из линей и заново перевязал его.

– Как мы найдем его? – спросила Армун, глядя на серую равнину с белыми гребнями.

– На запад он не поплывет – там океан. На севере только льды. Значит, мы поплывем на юг и догоним его, потому что иккергак быстрее.

Оставив линь, он вновь попытался притиснуть ее. Вырвавшись, она отправилась на нос, подальше от развеселых негодников.

Там было холодно, мокрые брызги летели в лицо, но она почти весь день просидела там. Мимо неторопливо проплывал берег, но море впереди оставалось пустым. Зачем он это сделал? Неужели и вправду решил, что сможет в одиночку добраться до далекого острова мургу? Ну, а если и сможет, что тогда... что он сумеет сделать один? Как можно было решиться на такое безумство?

Глупо было даже думать об этом. Ее мучила мысль, которую она настойчиво гнала от себя уже давно. Керрик во всем был непохож на прочих охотников – это она понимала. Но слишком долго не позволяла себе признаться в этом. Настала пора обратиться лицом к истине. Иногда он напоминал ей старика – имени его она не знала, – который жил в их саммаде, когда она была еще маленькой. Он говорил сам с собой. Не замечая окружающих, он отвечал голосам, которых никто не слышал. Его кормили и внимательно вслушивались в бессвязные речи, но однажды он ушел в лес и не вернулся. Керрик не слышал голосов духов, – но в море он отправился так же, как этот старик в лес. Неужели и он такой же? Можно ли чем-нибудь помочь ему?