Алексей Шепелёв - Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары Страница 56

Медленно пополз вверх якорный канат: кто-то из пиратов, согнувшись в три погибели, вытягивал его, прикрываясь бортом. Можно было попробовать достать бандита короткой очередью, но Гаяускас решил сэкономить патроны. Будут и более удобные цели.

А через мгновение стало ясно, что вражеский корабль идёт назад, а не вперёд. Команда Бастена разразилась победными криками, на враги угрюмо молчали. Отойдя метров на тридцать, почти к самому выходу из лагуны, пираты снова стали на якорь. Морпех усмехнулся. Семьдесят метров — для «Калашникова» не дистанция. Правда, и для арбалета — тоже. Но отступить подальше, чтобы начать перестрелку — походило на идиотизм. Нет, морские разбойники явно задумали что-то другое.

— Как думаешь, капитан, всё кончилось?

— Хотелось бы, но мне почему-то кажется, что пока что всё только началось.

— Вот и у меня точно такое же ощущение…

Глава 9 В которой каждый занят своим делом

Пусть этот мир в даль летит сквозь столетия,

Но не всегда по дороге мне с ним.

Чем дорожу, чем рискую на свете я?

Мигом одним, только мигом одним!

Провинцию Кервина по праву называли жемчужиной империи Мора. А ещё — одним из самых красивых мест Вейтары. Конечно, у каждого своё представление о красоте, но разве могло хоть кого-то оставить равнодушным зрелище восходящего ранним летним утром Ралиоса?

Небо от нежно голубого на востоке до насыщенно-синего на западе. Море, играющее всеми оттенками зеленого и синего цветов. Дорожка из расплавленного золота — от Ралиоса к наблюдателю. Изумрудная зелень покрытых высокой травою холмов и оливковых рощ.

Вилла благородного сета Контия Глабра была достойной окружающей её красоты. Белый пилейский мрамор стен и колонн в утреннем свете казался нежно-розовым. Пол террасы был выложен разноцветной мраморной мозаикой, изображавшей сказочные цветы, своей красотой не уступающие бутонам высаженных в мраморных урнах олеандров. А олеандры были хороши. Да ещё зелень декоративных папоротников и зеленые с широкими серебристыми полосами крупные листья пеперомеи выгодно оттеняли крупные белые, розовые и красные бутоны.

Ничего удивительного в подобной роскоши не было: семейство Глабров являлось одним из знатнейших среди аристократов Моры, и слухи о сказочных богатствах Контия Глабра ходили по всей империи. Увы, только лишь слухи. В действительности же огромными цифрами выражалось не состояние императорского наместника в Кервине, а его долги. Вот уже пять вёсен Контий тратил большую часть своих доходов на выплату процентов заимодавцам. И если об этом ещё не знала вся Мора, то только потому, что кредиторами Глабра были благородные и уважаемые люди, вовсе не желающие испачкать репутацию аристократа. Ну, обвини должника перед Императором, ну, вынужден он будет признать свою несостоятельность. Разумеется, Глабр предпочтет в подобной ситуации покончить с собой, кинувшись обнажённой грудью на меч, как то и полагается благородному сету. Имущество распродадут, вырученные деньги отдадут в счёт погашения долгов, только вот погасят ли они их — большой вопрос. А так, тихо и мирно, Контий выплачивает проценты, да и порой сверх процентов, немного задолженность погашает. Всем хорошо.

— Поистине, этот восход божественно красив, благородный Контий. Сейчас я жалею, что не наделён талантом поэта, чтобы воспеть это зрелище во всём его великолепии.

Гость, судя по тому, что был одет в белоснежную шелковую тогу с широкой красной каймой, так же принадлежал к сословию сетов — высшей знати Империи Мора. Так оно и было на самом деле: Дентер Гравлен обладал безупречной родословной. А ещё он являлся одним из самых крупных кредиторов хозяина виллы.

— Хочешь, я продам эту виллу тебе? Тогда ты сможешь любоваться морем добрых две с половиной сотни дней в году. Дурная погода в этих краях — большая редкость.

— Щедрое предложение, благородный Контий.

Хозяин чуть склонил лобастую голову, демонстрируя ёжик совершенно седых, но густых волос.

— Ты его примешь? Конечно, вилла стоит целое состояние, но если принять во внимание мой долг, то ты заплатишь совершенно смешную сумму.

— О, боги! Благородный Контий, я приехал в твой дом как друг, а не как заимодавец. Не оскверняй это чудесное утро разговором о презренном металле. Разве я давал повод заподозрить меня в подлом ростовщичестве, занятии, достойном лишь инородцев? Даже простолюдины наши брезгуют извлекать выгоду из беды ближнего своего.

Контий одобрительно покачал головой, но горячее красноречие Гравлена его отнюдь не убедило. Выгоду из бед своих ближних и дальних благородный Глабр извлекал всю свою жизнь, и находил совершенно естественным, что и ему платили той же монетой. Все так поступают, просто никто об этом не говорит вслух. Вот и сейчас он, Контий, должен сказать не то, что думает на самом деле, а то, что от него требует этикет.

— Ты истинно благороден, Дентер, и я счастлив, что имею такого друга. Но если бы ты знал, сколь тягостно жить, когда над тобой нависает опасность разоблачения, способного уничтожить твою честь. Как тяжело понимать, что твоя репутация находится в руках других людей. Они вольны погубить тебя или даровать тебе жизнь, а ты… Ты не можешь никак повлиять на их решение.

— Да не оставит тебя покровительством Кель, благородный Контий! Откуда такие мрачные мысли? Неужели эта красота неспособна развеять твою печаль?

— Её ничто не способно развеять.

— Увы мне, — тяжело вздохнул Гравлен. — Похоже, теперь все краски этого волшебного утра не радуют и меня. И всё же, позволь мне успокоить тебя, благородный Глабр: я не куплю эту виллу. Хотя бы потому, что мне с этого не будет никакой выгоды: я еду в Мору, чтобы получить должность наместника в одной из провинцией, и готов поставить гексант против лорика, что этой провинцией не будет Кервина.

— Я не приму это пари, — с видимым облегчением произнёс хозяин. — Первое назначение наместником традиционно производится в какую-нибудь отдалённую провинцию, если, конечно, речь не идёт о самых близких родственниках божественного Императора, да продлятся его дни.

— Да продлятся… Словом, я мыслями уже где-нибудь в Торопии или в Хольдстриме, а то и на Берегу Чёрных Братьев. Когда я окажусь там, что будет мне в вилле, которая здесь?

— Ну, ты же не будешь жить в тех краях вечно.

— Разумеется, я хотел бы на склоне жизни получить звание сенатора. А кто бы этого не хотел? Ты вот тоже бы не отказался, верно?

Кивком головы Глабр подтвердил правильность такого предположения. Гравлен продолжал.

— Между прочим, я слышал, что цензоры обратили на тебя внимание, благородный Контий Глабр! Ты долгие годы управляешь Кервиной, Император доволен тобой.

— Откуда тебе знать, доволен ли мной Император, — проворчал наместник.

— Конечно, при дворе я не был уже много вёсен, и не стану лгать, что мне известны какие-то тайны. Но божественный Публий, да продлятся его дни, не имеет обыкновения поручать работу тем, кто не способен с ней справится. Если он не считает нужным найти для Кервины другого наместника, значит, он доволен тем, который у него есть.

— Да услышат боги твои слова, благородный Дентер. Однако, ты что-то говорил про цензоров?

— Слухи, всего лишь слухи. Как ты знаешь, совсем недавно сенатором стал благородный Малетий Мерк, бывший до этого пьемурским наместником, а значит — моим непосредственным начальником. На пиру, устроенному по случаю назначения, я разговаривал с некоторыми благородными гостями из столицы. Они назвали несколько фамилий, попавших в предварительные списки, но не прошедшие в окончательный. Среди упомянутых был и ты, благородный Контий. Как видишь, всё просто… Всё очень просто.

— Н-да, из Пьемура легче обратить на себя внимание, чем из Кервины, — в голосе наместника прозвучала зависть, которую благородный сет даже не попытался скрыть.

— Я бы так не сказал, — молодой собеседник задумчиво забарабанил пальцами по широкой поверхности мраморных перилл, окружающих террасу. — Я бы так не сказал. Кервина не многим дальше от Моры, чем Пьемур. Мне кажется, твоя беда в другом.

— В чём же? — недоверчиво спросил наместник.

— Ты слишком простодушен, благородный Контий Глабр. Извини за такое сравнение, ты слишком благороден. Чтобы сделать карьеру, мало служить Императору верой и правдой, надо ещё и обратить его внимание на свою службу.