Наши уже не придут - RedDetonator Страница 56

Глава одиннадцатая

Бои местного значения

— Так-так-так… — дверь предбанника закрылась. — Юнкер Немиров…

Довольно крепкий старшекурсник встал перед Аркадием и изучил его внимательным взглядом.

— Ты думаешь, что с Тихановым произошла какая-то ошибка? — усмехнулся Немиров, вставая с лавки.

Он ждал этого момента целых три недели.

Старшекурсники не могли спустить такого нарушения заведённых правил, поэтому этот разговор был лишь вопросом времени.

— Вообще не боишься? — спросил юнкер-старшекурсник.

— А ты кто такой? — поинтересовался Немиров. — Представься, юнкер.

— Чинопочитания у тебя нет, — констатировал старшекурсник. — Плохо тебе будет в императорской армии.

— Ты в ней ещё не служил, — усмехнулся Аркадий. — Откуда тебе знать, как мне там будет?

— Тиханов хочет разбить тебе лицо, поэтому мы ожидаем тебя за интендантским зданием, сегодня, в личное время, — произнёс старшекурсник.

— Меня всегда раздражали люди, скрывающие своё имя, — произнёс Аркадий. — Кто ты, воин?

— Зови меня Николаем Николаевичем Гундризером, — ответил тот.

— Вот, теперь другое дело, — усмехнулся Аркадий. — Сходи и передай Тиханову, что я жду его в сушилке, через тридцать минут.

Ему как раз нужно забрать свои вторые сапоги, которые сушились всю ночь. Надеть после бани полностью высохшие сапоги и свежие портянки — это особое удовольствие, которое не понять гражданским.

— Посыльного мальчика себе нашёл? — нахмурился юнкер-старшекурсник.

— Тиханов тебя уже послал, — усмехнулся Аркадий. — Вот и сходи к нему обратно, с ответом.

Гундризер не нашёлся с ответом. Но реакцию выразить уже пожелал.

— Осторожнее, — предупредил его Аркадий. — Это может быть уроном чести — упасть в бане, перед таким количеством людей.

Старшекурсник смерил его недовольным взглядом и, после недолгих раздумий, покинул предбанник.

Немиров же закончил одеваться и пошёл в расположение. Остальные юнкера-младшекурсники постарались сделать вид, что ничего не происходило.

Тиханов, как оказалось, ждал недалеко. Он выслушал сообщение от Аркадия и заспешил в казармы. Видимо, ему не терпится свести все счёты и «восстановить уроненную юнкерскую честь».

Зайдя в расположение, Аркадий кивнул дневальному, юнкеру Семёну Гаврилову, после чего сразу же направился в сушилку.

— Ну что… — заговорил Тиханов, когда Немиров открыл дверь.

Но договорить он не успел, так как в грудь ему прилетела нога.

Тиханов рухнул на пол, повалив деревянную стойку с сапогами, после чего Аркадий подлетел к нему и пробил серию ударов кулаками в область солнечного сплетения. И всё, столкновение окончилось.

Старшекурсник пытался вдохнуть, но у него это получалось через раз, и то, очень плохо. Аркадий же спокойно взял свои сапоги, снял с чугунной батареи свои портянки и покинул сушилку.

В казарме он быстро переобулся и насладился этим незабываемым ощущением — тёплые портянки приятно обволакивали его чистые ноги.

Скоротечность схватки минимизировала риски быть застигнутым, поэтому он даже не переживал о том, что возникнут какие-то проблемы.

Тиханов не побежит к начальству, так как это будет означать его падение на самое дно неформальной юнкерской иерархии, а ему тут ещё до августа 1912 года учиться. Ну и окончание обучения не означает, что его поступок все забудут, и это никак не скажется на его дальнейшей судьбе.

«Надо с планом занятий свериться», — открыл Аркадий свою тумбочку и извлёк из неё дневник. — «В понедельник фортификация, русский язык, гимнастика и строевая подготовка».

Шагистика тут была очень развита и ей уделялось довольно много времени — гораздо больше, чем обращению с оружием.

К специфической среде военно-учебного учреждения он уже полностью адаптировался и чувствовал себя тут, как рыба в воде.

Об остальных новичках такого сказать ещё нельзя — многие из них до сих пор чувствуют себя непривычно и даже неуютно, но это нормально. Наоборот, очень быстрая адаптация Аркадия может вызвать вопросы. А он ведь просто вспоминал ритм курсантских лет.

«Тут спроса гораздо меньше», — подумал он, закрывая тумбочку, разделяемую с юнкером Колтовым. — «Никакой тебе сложной техники, на полигон ещё не возили, никаких тебе тренажёров по управлению танком…»

* * *

«А это что такое?» — слегка удивился Аркадий.

Как курсант с многолетним опытом, он знал, что в их среде есть не только силовые методы установления собственной правоты, но и довольно-таки подлые методики по подгаживанию курсанту перед начальством.

Он был готов к такому, потому что даже не сомневался, что Тиханов не оставил идею уничтожения Немирова как личности. Пусть между ними разница всего в один год, но «священные традиции» дедовщины никто не отменял.

В тумбочке ничего неуставного не обнаружилось, поэтому он быстро проверил кровать. А вот под подушкой обнаружился какой-то посторонний предмет.

Он вытащил его и увидел голую женщину с внушительным бюстом, раздвинувшую ноги, чтобы всем и всё было видно.

Это аморалка, за такое только одно наказание — отчисление.

Он сунул пикантное фото в карман, после чего обычным шагом направился в умывальную.

Найдя половое ведро, он извлёк из кармана спички и поджёг фотокарточку. Бумага вспыхнула и очень быстро, за десяток секунд, обратилась в пепел. После этого Аркадий размазал пепел половой тряпкой.

Спрятав спички, он вышел из умывальной, чтобы застать момент, когда в казарму вошёл поручик и заорал:

— Строиться!

Немиров быстро прибежал на своё место, а остальные юнкера примчались из комнаты отдыха, где и проводили, в основном, всё свободное время, выделяемое после обеда.

Все построились и ждали, что скажет поручик Каплинский.

— Было сообщено, что в расположении взвода сейчас находятся аморальные материалы, позорящие честь будущих офицеров! — заявил он. — Фельдфебели Павлов и Бауэр!

Два унтера, состоящие в роте в качестве надзирателей, начали традиционный обыск спальных мест.

Ничего он, конечно же, не принёс.

Слишком мало времени прошло, чтобы юнкера «обросли» нелегальным или полулегальным имуществом. На второй год — возможно, но не так быстро…

— Если у кого-то будут обнаружены фотокарточки или рисунки запрещённого содержания — это гарантированное исключение! — сообщил им поручик, несколько разочарованный тем, что не удалось ничего найти. — Если я узнаю, а я узнаю, то пеняйте на себя!

На Аркадия он даже не посмотрел, поэтому можно полагать, что донос был сделан в общем, в расчёте, что фотокарточку найдут под его подушкой.