Александр Тюрин - Ядерное лето 39-го (сборник) Страница 57

– Цель!

Высокий, скуластый боец-азиат вытянул вперед руку, указывая направление, и тут же поднял развернутую вперед ладонь вверх, давая отбой. Майор, сконцентрировавший внимание на «своем» секторе, успел увидеть только машущую рукой фигуру, зацепился взглядом за автомат на груди бросившегося к ним, увидел лежащее на тротуаре тело – но ревущий БТР уже проносило мимо.

– Стой!

Ухвативший его команду южанин заколотил в броню прикладом своего автомата – и через секунду БТР уже встал, как вкопанный, а бойцы попрыгали с брони.

– Хороший водила, – не удержался и отметил майор, но командующий отделением, мордатый парень с лычками старшины 2-й статьи, даже не обратил на похвалу внимания, полностью занятый обменом ругательствами с таким же мордатым и вообще здорово на него похожем фигурой мужиком в имеющем ярко-синюю покрышку бронежилете поверх серого бушлата.

– Товарищ офицер!

Милиционер даже не пытался дотронуться до своего укороченного «калашникова»: полуотделение развернулось «к досмотру», как офицеры бригады научились делать там, и теперь на него смотрело ствола четыре. Остальные присели под колеса или вжались в тень дома, готовые при необходимости перекрыть огнем пространство вокруг. Работа отделения, в жизни не бывавшего в Чечне, показалась Сивому настолько слаженной, что он с удовлетворением подумал о преувеличении критики в адрес 878-го батальона. Это был первый приятный момент с самого утра – или второй, если учесть то, как вел себя его подросший потихоньку сын.

Не ответив стоящему на месте и изо всех сил старающемуся казаться «своим» постовому, майор Сивый нагнулся над телом. Это был еще один милиционер, в звании рядового: молодые глаза неподвижно смотрели куда-то в пространство. Второе тело обнаружилось метрах в пяти, – и это тоже был убитый милиционер.

– Товарищ офицер!

Майор разогнулся, смерив милиционера взглядом. По лицу мужика текли крупные слезы, и только это удержало комбата-879 от того, чтобы отдать приказ продолжать движение. Минуты утекали, а до батальона он еще не добрался. Черт знает, кто им сейчас командует: возможно, что тот же лейтенант Зябрев.

– Мы преследовали… Они открыли огонь, мотор машины заклинило, шину пробило… Нам ответили, что помощи не будет, все заняты, и тогда лейтенант приказал продолжать преследование пешим порядком… Мы метров 50 и пробежали всего, тут нас второй раз обстреляли – и вот…

Майор кивнул: дело было понятное. То, что примерно такие картины происходят сейчас по всему их не слишком-то крупному городу, он сообразил еще до того, как вывел своих из дома.

– Попали в кого-нибудь?

Пленный недобиток был бы полезен: Сивый знал, что может развязать язык любому последователю ваххабизма секунд за тридцать. Сдираешь с человека обувь и по одному отстреливаешь ему из автомата пальцы ног: примерно после третьего начинают «колоться» даже люди с природно высоким болевым порогом. Исключений майор до сих пор не видел, хотя и предполагал, что редкие герои или мазохисты могут найтись. И совесть его тоже не мучила ни капли. Правозащитники от такого зрелища еще на октаву повысили бы регистр своей перманентной истерики – но это они не видали ситуаций, когда информация нужна именно сейчас, немедленно, иначе погибнут десятки твоих собственных товарищей. Сейчас была именно такая. Но милиционер помотал головой, и тогда он разогнулся, поднимая с собой куцую «сучку», ублюдка в семье «калашниковых». Второй автомат, повинуясь его жесту, снял с убитого лейтенанта один из морпехов. Нашедшиеся у погибших запасные магазины они оба рассовали по нагрудным карманам, промокшие же кровью едва ли не насквозь бронежилеты трогать не стал ни один, ни другой.

– Мне сказали ждать! – дрогнувшим голосом сказал выживший.

– Нет, – резко ответил майор. – Я снимаю вас с поста. На броню!

– Товарищ…

– Молчать! Подчиняться приказу! Считай себя временно мобилизованным! На броню, я сказал!

БТР-80 взревел дизелем, из под кормы вышвырнуло густой клуб сизого дыма. Одновременно с этим кто-то в десантном отсеке покачал выдвинутым через амбразуру стволом, и это добило милиционера: проявив приличную сноровку, он забрался на тушу сразу двинувшегося с места бронетранспортера, не отстав от остальных. Всех качнуло назад – водитель сразу разогнал машину до скорости, которую в мирной обстановке сочли бы не просто небезопасной, а убийственной. В любой момент под передние колеса многотонной машины могла сунуться какая-нибудь ржавая драндулетина мирного обывателя – а то и старушка с артритичным пуделем. Но время было уже другое.

Вцепившись одной рукой в скобу, а другой в оружие, майор поймал себя на том, что поглядывает не только в соседние от «своего» сектора наблюдения, но и вверх. Задумавшись на секунду, он сообразил, в чем дело, и это напугало его еще сильнее.

Ассоциация была простая: процедура снятия милиционера с поста была почти прямой цитатой из «Живых и мертвых» Симонова. В соответствующем месте книги и фильма следующим эпизодом шел расстрел «мессершмитами» тихоходных бомбардировщиков, возвращающихся с бомбежки переправ через Буг – кажется, так.

Он снова посмотрел в небо, исчерканное проводами уличной электросети – но там, конечно, не было ничего, кроме облаков. Последние старые самолеты ВВС Балтфлота, винтовые «Барракуды» Бериева, известные по справочникам как Бе-12, были списаны по сокращению уже многие годы назад. Был полк Су-24 – но этих машин и не увидишь, покуда они не всадят тебе что-нибудь в затылок. Так что можно расслабиться. Вроде бы…

Рядом по броне цвякнуло – именно такой звук издает пуля, имеющая сравнительно невысокую скорость. Или пистолет, или пистолет-пулемет одиночным – майор даже не понял, с какой стороны стреляли: БТР продолжал нестись мимо просыпающихся домов. Могли и попасть – и как это обычно бывает в городе, было неизвестно, куда вести ответный огонь. Сложенную в один кирпич стену пуля из КПВТ могла, при определенной доле везения, пробить и насквозь: а за стенами жили мирные, ни в чем не виноватые люди.

На часах майора было 8:25. Изо всех сил он щурил глаза, чтобы хоть как-то глядеть в нужный сектор, но десятые доли положенной единицы зрения выдувало из них набегающим ветром. Он ощущал, что они опаздывают – что бы ни происходило в городе на самом деле. Нужна была связь – но на БТРах «второй очереди» раций не стояло уже лет пятнадцать, машины доукомплектовывали только перед «большими», то есть бригадными, флотскими или окружными учениями. Либо перед отправкой на войну – как было в 95-м.

Ходу до бригады им оставалось минут пять максимум, но Гущин, если он уже распоряжается, не оставит ее в городке ни на одну секунду. Максимум одну роту плюс комендантские службы – охранять классы и пустой мехпарк. Тяжелую технику он наверняка выведет из города и рассредоточит, а основные силы батальонов бросит в город, сформировав взводные поисково-ударные группы и приказав им не церемониться с чужаками. Так поступил бы сам майор Сивый – а у него имелась некоторая надежда, что гвардии полковник превосходит его интеллектом не со слишком большим отрывом. Вопрос – сколько техники сумеет выйти из боксов? У бригады 26 танков, 46 самоходных артустановок, более полутора сотен бронетранспортеров и тягачей. Даже просто завести те из боевых машин, которые исправны, укомплектованы, заправлены горючим и снаряжены – это многие десятки минут.

Можно только представить, что сейчас творится в расположении бригады… Но хотя бы десяток боеготовых БТРов может быть уже выведен в город просто для того, чтобы освободить место другим. Значит, теоретически, можно сразу корректировать курс, выходя к любому из ключевых объектов города, способных стать основными мишенями диверсантов: насосной станции, хладокомбинату, грузовому порту. Или сразу к военному порту.

Далеко впереди сверкнуло – как будто в сумерках на мгновение вспыхнул и пошел искрами гигантский сварочный электрод. Потом, через секунду, сверкнуло так, что Сивый чуть было не свалился с брони мотнувшегося вбок бронетранспортера, потому что непроизвольно дернулся прикрыть глаза рукой. Той самой, которая была свободна от оружия, которой он до этой самой последней секунды держался за скобу.

– С брони! Все с брони! – орал командир отделения, но его команда была уже бесполезна: не дожидаясь, пока притертый водителем к самой стене двухэтажного жилого дома БТР остановится, с него попрыгали все. Ревущий дизельный двигатель рывком сбавил обороты, и лишь тогда в уши вбилось то, что до этого момента ощущалось только давлением на кожу. Земля под ногами дрожала странными скачками, как будто под слоем асфальта и спрессованного гравия один за другим проносились вагоны какой-то невиданной гигантской электрички. Один из морских пехотинцев упал на четвереньки, потом из распахнувшегося люка БТРа вывалился еще один. Этот остался лежать, выкрикивая что-то прямо в мерзлый асфальт. Майор сам ощущал, что его подташнивает, но это было, скорее всего, не от тошнотворного колебания мира под ногами, а от шока. Сверкать продолжало – все там же, впереди. Грохот при этом, казалось, усилился еще больше – и вокруг начали сыпаться стекла.