Александр Михайловский - Ветер с востока Страница 6

Джулиус Роберт Оппенгеймер, профессор Университета Бэркли (Калифорния)

И зачем я только послушал эту глупую Китти, которая настояла на том, чтобы я поехал с ней в этот проклятый Нью-Йорк. Но, как известно, женщина может своим нытьем заставить любого мужчину сделать именно то, что ей хочется. Тем более, если эта женщина — твоя супруга. Спорить в подобных случаях просто бесполезно.

Единственно, что меня утешило — это то, что в Нью-Йорке был в это время мой старый знакомый, физик-эмигрант из Германии Лео Сцилард, который вместе с Ферми занимается «цепной реакцией». Чертовски интересная штука, надо обязательно поболтать об этом с Лео.

В Нью-Йорк мы отправились поездом, поскольку сейчас из-за войны введены не только карточки на продукты, но и ограничения на продажу бензина и резины для автомобиля. Просто смешно — радио и газеты ежедневно призывают граждан Соединенных Штатов пользоваться личной автомашиной только для поездок на работу. А также рекомендуют брать попутчиков, чтобы экономить бензин. Вон, в сегодняшнем номере «Нью-Йорк таймс», к примеру, написано, что «каждое незанятое место равносильно тому, что оно занято японцем!». Бред какой-то!

Ту же в газете напечатаны не менее бредовые заметки, вроде этой: «супруга подала на развод из-за того, что ее муж, обожая бифштексы, съел всю говядину, которая была получена на семью по карточкам». А вот заметка про таинственное убийство какого-то полковника Лесли Гровса, занимавшегося в военном министерстве строительными подрядами. Репортер полагает, что это дело рук мафии — ворочая огромными деньгами, этот полковник, наверняка, имел дело с «крестными отцами», и не смог поделить с ними украденные у налогоплательщиков деньги. Обычная история. Такова судьба всех тыловых крыс.

Перечитав хронику боевых действий, я задумался. Сводки с фронтов не очень радовали, но все же… Джерри, например, напирали на русских, но те не оставались в долгу и давали им сдачи. Вот, совсем недавно, авиация русских каким-то образом дотянулась до Норвегии и вдребезги разбомбила там самый мощный немецкий линкор «Тирпиц». Говорят что этот людоед Адольф до сих пор в шоке. Это был самый сильный нацистский корабль на сегодняшний день, брат-близнец того самого «Бисмарка», который напугал до смерти британцев год назад и потребовал для своего уничтожения целой британской эскадры.

На Тихом океане после позора Перл-Харбора джапы продолжают теснить наших доблестных морских пехотинцев, как чума расползаясь от острова к острову. Уже пала британская крепость Сингапур, японский флот нацелился на Яву. Вопрос с нашими войсками на Филиппинах остается открытым, но, похоже, что они уже выдыхаются.

Я бросил на стол газету. Конечно, надо сделать все, чтобы победить нацистов и их японских союзников. Но британцы пока сидят безвылазно на своем острове и воюют с немцами и итальянцами в Северной Африке. Причем, похоже, этот хитрый лис Роммель переигрывает их вчистую. Тем временем, в Азии японцы договорились с королем Тайланда — так теперь стали называть Сиам, и уже лезут в Индию, отчего англичане трясутся от ужаса, опасаясь, что «жемчужина британской короны» безвозвратно уплывет из их жадных рук.

Только русские всерьез воюют с нацистами, в обледеневших степях и засыпанных снегом лесах одну за другой перемалывая их дивизии и нанося джерри огромные потери. В газетах пишут о страшных сражениях в тридцатиградусные морозы, когда голая кожа в одно мгновение пристает к промерзшей танковой броне. Если честно, то я симпатизирую этим русским. И не только потому, что они воюют против нацистов, поставивших своей целью истребить всех евреев в мире. Мне нравятся их политические взгляды.

Нет, я, конечно, не член коммунистической партии, но многие мои друзья — коммунисты. Даже мой родной брат Фрэнк недавно сказал мне, что собирается вступить в компартию. И при этом все мои знакомые коммунисты — глубоко порядочные люди. К тому же некоторые реформы нашего нынешнего президента были очень похожи на те, о которых говорили мои «красные» приятели.

Даже моя Китти, второй муж которой погиб, сражаясь с нацистами в Испании, тоже, кажется коммунистка. Впрочем, ложась с ней в постель, я меньше всего думаю о ее политических взглядах. Мы с ней поженились в ноябре 1940 года, и в мае 1941 года у нас родился сын, которого мы назвали Питером. Я ни о чем не жалею. Вот и сейчас я смотрю на нее и не могу нарадоваться.

Прибыв в Нью-Йорк, мы расположились в одной небольшой, но уютной гостинице на Манхэттене. Китти захотела отвести меня в Метрополитен-музей и посмотреть на небоскребы на Уолл-стрит, но я хотел немного отдохнуть, и она одна умчалась делать покупки. Я же позвонил по телефону, который мне сообщил в своей телеграмме Лео Сциллард, и сообщил ему о своем приезде.

Через полчаса он был у меня. Правда, приехал он не один. С ним был незнакомый мне мужчина, среднего роста, плотный, с улыбкой на лице и свежим шрамом над левой бровью. По манерам держаться и по не скрываемой под обычным костюмом строевой выправке, мне стало ясно, что приятель Лео, назвавшийся Майклом, военный. Он, правда, этого и не скрывал. По его акценту было понятно, что мой новый знакомый иностранец. Действительно, Майкл оказался русским офицером, который воевал против джерри в Крыму и после ранения на фронте и излечения был направлен в командировку в США.

В октябре прошлого года наш президент распространил на Россию действие «Закона о ленд-лизе», и русские прислали специальную комиссию, которая должна была вместе с нашими военными определить — что им нужно в первую очередь для войны с нацистами. Одним из членов этой комиссии был и капитан Михаил Крылов. Или Майкл, как он просил его называть на американский манер.

Мы поговорили с ним о боевых действиях против немцев, о том, как нацисты истребляют мирное население на захваченной ими территории. То, что рассказал Майкл, меня потрясло. Я, конечно, уже знал из сообщений нашей прессы о расстрелах евреев и пленных, которые практикуют джерри, но одно дело прочитать об этом в газете, и другое — услышать от человека, который видел все эти ужасы своими глазами.

У меня сжались от гнева кулаки. По натуре я человек добрый, иногда даже слишком, но тут я не выдержал. — Надо разбомбить всех этих мерзких нацистов, да так, чтобы ни один из них не уцелел! — воскликнул я. — Если их не остановить, они погубят весь мир!

Майкл вздохнул и как-то странно посмотрел на меня. Немного помолчав, он перевел разговор на более мирную тему. Из этого я сделал вывод, что все что нам известно о зверствах «джерри» — это чистая правда.

Тут пришла Китти, а вслед за ней вошел бой в гостиничной ливрее, неся пакеты с покупками. Похоже, что Китти все-таки совершила свой большой поход по нью-йоркским универмагам.

Она с ходу включилась в нашу беседу. Майкл, несмотря на то, что он был военным, оказался галантным кавалером. Он просто очаровал мою супругу. Китти даже начала строить ему глазки, но, заметив мой неодобрительный взгляд, стушевалась и стала вести себя более сдержанно. Ну, в самом деле, ей не надо забывать, что она далеко не девочка, а солидная замужняя женщина.

Уловив заминку в разговоре, Майкл предложил совершить сегодня вечером небольшую морскую прогулку. В гавани Нью-Йорка, неподалеку от Статен-Айленда мы должны были пересесть на уже переданный советскому военно-морскому флоту спасательный катер и отправиться на нем в небольшой — три-четыре часа — прибрежный вояж, не отходя далеко от самой гавани. Погода была хорошая, и мне захотелось подышать свежим морским воздухом в компании приятных мне людей. Лео, кстати, тоже решил присоединиться к нам. Китти, естественно, мы брать с собой не стали — я знал, что ее сильно укачивало, к тому же, женщина на борту корабля — это плохая примета.

На такси мы быстро добрались до гавани и там пересели на паром, который регулярно ходил до Статен-Айленда. Мы благополучно доплыли до острова и там поднялись на борт советского корабля. Признаюсь честно, мне было волнительно познакомится с теми, кто уже успел повоевать с нацистами, — а, судя по наградам и лицам моряков, которые нас встретили, им уже довелось понюхать пороху. Майкл о чем-то переговорил по-русски с капитаном, катер отдал швартовы и вышел в море.

Стоя на палубе, я с гордостью смотрел на остров Либерти и взметнувшую на нем в небо факел статую Свободы — славный символ нашего государства. Но тут ко мне подошел Майкл и, взглянув на меня, спросил, не холодно ли мне, после чего пригласил меня в кубрик, где можно было выпить горячего чаю, или «чего покрепче». Вообще я не был любителем спиртного, но, подумав, решил, что рюмка виски или хорошей русской vodka сегодня бы мне не помешала.

Лео уже был в кубрике, и с интересом рассматривал военный журнал на русском языке, где были фотографии трофеев, захваченных у нацистов, и снимки военной техники русских, на фоне нескончаемых колонн немецких военнопленных, уныло бредущих в русский тыл. Должно быть, им очень не хотелось попасть прямо в Сибирь. Но в Россию их никто не звал, так что они получили то, что заслужили.