Виктор Поротников - Гладиатор из будущего. Спартак-победитель Страница 6

Вскоре мои уши заполнило странное негромкое гудение, тональность которого постепенно понижалась. Вокруг меня завертелись какие-то невидимые вихри, от воздействия которых волосы на моей голове встали дыбом. Я почувствовал головокружение и сильную слабость во всем теле, которое вдруг оторвалось от пола и повисло в пространстве. Теряя сознание, я ощутил состояние стремительного полета в кромешном мраке, пронизанном короткими вспышками света. Я летел, как копье, запущенное могучей неведомой силой. Я был свободен и невесом. Меня окутывали облака каких-то мельчайших частиц, которые щекотали мне лицо, плечи, спину и грудь. Потом ярко полыхнула какая-то вспышка, и мое сознание погасло.

Придя в себя, я почувствовал такой сильный жар, какого не испытывал даже в финской сауне, нагретой до температуры девяносто градусов. У меня было ощущение, что я угодил в доменную печь и вот-вот сгорю заживо! От ужаса и отчаяния я заорал диким звериным воплем. Мой крик не успел достичь наибольшей громкости, как мое тело, подобно пуле, пробив некую невидимую пленку, вдруг вырвалось из темноты и страшного пекла на свет и в прохладу. С невольным испуганным вскриком я бултыхнулся в соленую морскую воду, погрузившись с головой.

Этот столь резкий переход от потрясшего мое воображение полета в непонятном темном пространстве, наполненном роем мельчайших частиц, в привычную мне земную среду вызвал во мне не меньшее потрясение. Я вынырнул на поверхность неспокойной морской глади, по которой ветер гнал довольно высокие волны, обрамленные взлохмаченными белыми барашками пены.

Я увидел невдалеке низкий зеленый берег, густо поросший пальмами и кипарисами, людей, помогавших множеству пловцов выбираться на сушу через бурную линию прибоя. Еще я увидел большой деревянный корабль, лежащий на боку на мели примерно в полусотне метров от берега. Все пловцы были явно с этого потерпевшего крушение старинного судна, напоминавшего галеру.

«Кажется, я очутился где-то на Черноморском побережье! — мелькнуло у меня в голове. — Но каким образом?! И как это вообще возможно?! Ох, и влип я, черт возьми!»

Я не мог и представить, что мне теперь делать в такой дали от дома без одежды, денег и документов. Для начала я решил выбраться на берег.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ЛЕНТУЛ БАТИАТ

Плаваю я хорошо, поэтому быстро доплыл до полосы прибоя. Бредя по мелководью к берегу, я со смешанным чувством растерянности и удивления уставился на встречающих меня людей. То, что это были люди не из двадцать первого века, было совершенно очевидно. Во-первых, все они были одеты, как актеры в фильме «Гладиатор». Во-вторых, все они тараторили на латыни! Не могу сказать, что я, благодаря своим университетским лингвистическим познаниям, живо постиг смысл долетевших до моего слуха латинских фраз, но кое-что я все же понял.

Коренастый темноволосый человек в серой мокрой тунике, протянув мне руку, спросил, как меня зовут.

Я назвал ему свое имя.

— Андреас! Так ты грек? — не то с удивлением, не то с радостью воскликнул незнакомец, выводя меня из линии прибоя.

Я молча кивнул, стыдясь своей наготы и не зная, чем ее прикрыть.

На берегу было много людей. Кто-то подошел ко мне и протянул светло-коричневый плащ из мягкой шерстяной ткани. Я торопливо обернул плащ вокруг своего тела, даже не успев поблагодарить незнакомого дарителя, который в следующий миг затерялся в толпе.

Незнакомец, спросивший, как меня зовут, дружески похлопал меня по плечу, продолжая что-то быстро говорить на латыни. Я машинально кивал ему головой, хотя почти ничего не понял из всего сказанного им. Оказывается, разговорная латынь древних римлян заметно отличается от той латыни, какую нам преподавали в университете.

«Сюда бы нашу дотошную Маргариту Павловну, любительницу Горация! — подумал я. — Интересно было бы посмотреть, как она стала бы вникать в эту весьма прозаическую латынь, которая срывается с уст всех этих людей. Как бы наша Марго смогла отличить в этой тарабарщине систему времен индикатива и образование времен конъюктива!»

Я направился к дереву, похожему на сосну, под которым сидели и лежали на траве два десятка пловцов, выбравшихся из бурного моря. Кто-то из них был в насквозь промокшей короткой тунике, кто-то — лишь в набедренной повязке. Я сел на траву чуть в сторонке от всех, стараясь унять волнение и незаметно озираясь вокруг. Мне вдруг вспомнились слова Мелинды, произнесенные как напутствие. Мелинда сказала, что я совсем скоро, не во сне, а наяву, перенесусь в древнюю Италию. Мелинда произнесла это совершенно серьезным голосом. Значит, это все-таки случилось! У аферистов, в гости к которым я угодил, имеется самая настоящая машина времени! Я на своей шкуре испытал принцип ее действия. Теперь мне надо думать, как выруливать из этой сложнейшей ситуации.

«Господи, неужели это не сон, а явь! — подумал я, ущипнув себя несколько раз. — Неужели такое возможно?!»

Мое внимание привлек довольно грузный человек в красной тунике и в роскошных сапожках, сплетенных из множества тонких ремешков. Он тоже выплыл на берег из бурного моря, но держался от всех особняком. По его надменному лицу и властным жестам можно было понять, что это весьма важная птица! Этот знатный римлянин что-то сердито выговаривал окружавшей его свите из слуг и моряков, видимо, сваливая на них вину за случившееся кораблекрушение.

Еще меня насторожило то, что вокруг сидящих и лежащих на траве людей расхаживают с палками в руках пятеро плечистых молодцев, которые тоже были явно из свиты римлянина в красной тунике.

«Надсмотрщики! — догадался я. — А эта группа людей под сосной, видимо, рабы, принадлежащие толстяку в красном. Но я-то здесь посторонний человек!»

Я хотел было отделиться от группы рабов, но сразу двое надсмотрщиков с резкими возгласами преградили мне путь, угрожающе замахнувшись палками. Фразу одного из них я понял слово в слово.

«Куда ты собрался, раб? — сказал надсмотрщик. — Сиди, где сидишь!»

Мне пришлось подчиниться, так как я не владел латынью в той мере, чтобы растолковать этому мужиковатому на вид надсмотрщику, кто я есть на самом деле и как здесь очутился. Я покорно сел на траву в тени под деревом, продолжая прислушиваться и приглядываться к происходящему вокруг.

Не прошло и часа, как римлянин в красной тунике отдал приказ своим слугам поднимать рабов и следовать за ним по широкой тропе, ведущей вверх по склону холма, утопающего в зелени деревьев. Подчиняясь окрикам надсмотрщиков, невольники и я вместе с ними гурьбой зашагали по каменистой тропе. Рабы все время помалкивали, было видно, что плавание на судне их сильно вымотало. У некоторых невольников виднелись кровавые рубцы от плети на руках и плечах. Все рабы были темно-коричневые от загара, с лицами, заросшими бородой, с длинными спутанными волосами. И только я смотрелся на их фоне эдакой бледной поганкой. К тому же я был тщательно выбрит, а мои короткие волосы не слипались от грязи.

Ходить босиком я не привык, поэтому постоянно смотрел себе под ноги, чтобы не наступить на камень или колючку. Мои навостренные уши ловили каждую реплику из уст надсмотрщиков и прочих слуг знатного римлянина, идущих впереди и позади группы невольников. Далеко не все из услышанного я смог понять, но кое-что все-таки уразумел. Так, один из селян, показывая дорогу знатному римлянину и его людям, сказал, что за холмом лежит селение Нойя, от которого до города Кумы всего десять миль.

«Выходит, я все же оказался в Кампании! — мысленно усмехнулся я. — Правда, итальянцами и археологами здесь совсем не пахнет!»

Как античник, я неплохо знал топографию древней Италии. Кумы — это один из кампанских городов, бывшая греческая колония. Древнеримская миля равняется полутора километрам, стало быть, путь до Кум составляет добрых пятнадцать километров.

Это меня сильно расстроило. Для такого испытания мои босые нежные ступни были совсем не готовы.

Однако вскоре выяснилось, что я расстраиваюсь напрасно. В деревне, куда мы пришли, перевалив через холм, толстяк в красном потребовал у тамошних жителей повозки и лошадей. При этом римлянин назвал селянам свое имя, горделиво приподняв мясистый подбородок. Оказалось, что этого римлянина зовут Лентул Батиат.

Осознав, кто стоит перед ними, селяне безропотно повиновались, выкатив на деревенскую площадь четыре повозки и пригнав больше десятка лошадей и мулов. По всей видимости, жителям Нойи этот надменный вельможа был хорошо известен, и угодить к нему в немилость они не хотели.

Услышав имя римлянина в красном, я обомлел.

«Неужели это тот самый Лентул Батиат, владелец лучшей в Капуе гладиаторской школы! — вертелось у меня в голове. — Если это так, значит я угодил из двадцать первого века в первый век до нашей эры! Интересно, до или после восстания Спартака?»