Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - монарх Страница 6

- Мы стараемся вовремя нейтрализовать этих проповедников апокалипсиса, - сказал он. - Человек - странное существо. На хорошие новости не обращает внимания, а плохим как будто рад и начинает распространять их с огромным удовольствием.

- А если тем же концом в то же место? - спросил я.

- Это главное, - пояснил он. - О Маркусе можно говорить разное. Они свое, мы - свое.

- Отец Дитрих, - сказал я, - как-то заспорили знатоки по какому-то моменту в Библии. Наконец старший взмолился: «Господи, покажи, что они не правы, яви чудо, заставь реки течь вспять!» Прогремел гром, реки потекли вспять, но толкователи лишь пожали плечами, дескать, а при чем тут реки, это не доказательство. Снова спорили, доказывали, нашли еще варианты, наконец старший снова вскричал: «Господи, покажи и что они ошибаются, заставь дождь пойти из земли»! Блеснула молния, прогремел гром, прямо из земли ударили струи дождя и пошли падать в небо.

Отец Дитрих спросил с интересом:

- И тогда не поверили?

- И это не убедило толкователей Библии, - сказал я, - дескать, и такое возможно, подумаешь! Старейшина вскричал в отчаянии: «Господи, ну скажи же им, что ты сказал именно так, как записано, а совсем не то, что они тут твердят!»

Отец Дитрих хмыкнул.

- И что?

- В небе раздвинулись тучи, - сказал я, - и могучий голос прогрохотал сверху: «Это я, ваш Творец подтверждаю, что именно так я и сказал!» На что толкователи только пожали плечами, а один поднял голову к небу и возразил: «Ты дал нам законы, а толковать их - наше дело!»

Отец Дитрих рассмеялся, но прозвучало это горько.

- Ну да, если бы Господь жил на земле, люди каждый бы день били в его доме окна… Кажется, догадываюсь, сын мой, зачем ты рассказал мне эту притчу. Но это очень опасная дорога.

- Господь дал нам не только законы, - напомнил я. - Но и свободу воли, чтобы мы могли толковать их применительно к. Иначе вымерли бы даже с самыми лучшими законами!

Он покачал головой.

- Подумай хорошенько.

- Отец Дитрих, - сказал я наигранно бодро, - вы меня пугаете. Неужто я пру не по той дороге?

- По той, - ответил он, но голос прозвучал тревожно, - но твоя особенность в том, что можешь с одинаковой легкостью пойти как по одной, так и по другой.

Я поклонился.

- Отец Дитрих, не буду отрывать вас от дел…

Он перекрестил меня.

- Иди с Богом, сын мой, и неси тяжкую ношу дальше. Господь никого не нагрузит больше, чем тот может вынести.

Глава 4

Я заканчивал большой круг вокруг холма, прикидывая, откуда может прийти опасность, когда за спиной простучали быстро приближающиеся конские копыта.

Немолодой рыцарь с серьезным суровым лицом круто осадил коня, едва я повернулся к нему.

- Ваше Величество, - прокричал он. - Барон Гастон Келляве к вашим услугам. Поставлен охранять этот холм и ту штуку, которые вы водрузили. У меня вот там шатер, Ваше Величество! Он в полном вашем распоряжении, а я переночую у костра с солдатами.

- Барону не к лицу ночевать с солдатами, - обронил я.

- Это мои люди, Ваше Величество, - возразил он с некоторой гордыней. - И, думаю, там есть и достойнее меня.

- Хорошо сказано, - заметил я, лицо рыцаря нравилось, открытое и честное. - Барон, не беспокойтесь. Я просто волнуюсь за этот маяк…

- Это будет маяк, Ваше Величество?

- Да, - ответил я, - но ночевать некогда, я сейчас же отправлюсь обратно.

Он взглянул на небо.

- Надвигается ночь, - проговорил он тревожно, - Ваше Величество, лучше ее переждать здесь. Да еще с бурями и грозами, посмотрите на тучи!..

Я ответил со вздохом:

- Однажды, когда Помпею нужно было срочно отплыть в Рим, поднялась буря, и кормчие не решались сняться с якоря. Тогда Помпей первым взошел на борт корабля и, приказав отдать якорь, вскричал: «Плыть необходимо, а жить - нет!»

Он криво улыбнулся:

- Не знаю, кто такой этот Помпей, но сказал он хорошо. Неумно, но красиво.

- А кто из нас живет умно? - ответил я. - Всех нас толкают, тянут и подгоняют страсти, а ум сопит в сторонке в тряпочку. Так что бдите, барон, и охраняйте этот холм любой ценой! Кто бы ни попытался прорвать цепь охраны, убивайте без жалости!

Он отсалютовал.

- Все сделаю, Ваше Величество. Еще раз, вон там мой шатер. Потом буду показывать внукам и правнукам.

- Зайду, - пообещал я, - однако ночевать не останусь, это точно.

Он отсалютовал и унесся к своим людям, вскоре оттуда на быстрых конях примчались двое, один отсалютовал и сказал почтительно:

- Ваше Величество, барон Келляве отправил нас служить вам и охранять!

- Зря он это сделал, - буркнул я. - Вам придется нелегко…

В шатре чисто и уютно, хотя мне без разницы, я сел за стол и, прислушиваясь к тому, что за стенкой шатра, вытащил Зеркало Горных Эльфов. Выглядит мертвым, но все равно поэкспериментировал, тыкая пальцем в свое отражение. Когда-то же там накопится достаточно энергии если не для превращения зеркальной рамы в портал перемещений, то хотя бы для наблюдений.

Пока глухо, но теперь нужно делать это ежедневно, а потом запомнить, сколько времени нужно на вуайаризм, сколько на пролезание через портал моей персоной, а сколько с моими двумя четвероногими друзьями…

Послышались приближающиеся шаги, я поспешно сунул зеркало в сумку и, застегнув, сделал вид, что мыслю над глобальными проблемами, деятель моего масштаба может без ущерба для своего имиджа мыслить только в таком ракурсе.

Приоткрыв полог, в щель просунулась голова одного из воинов.

- Ваше Величество, - выпалил он. - Из города в нашу сторону прет толпа!

- Враждебная? - спросил я. - Или паломники?

- На паломников не похоже, - сказал он быстро. - Там уже неделю бродячие проповедники подбивают народ разнести здесь все.

- Готовьтесь драться, - велел я.

Он исчез, я торопливо перекинул сумку через плечо и пошел на выход. Такого испытания еще не было, чтобы не с монстром сойтись грудь в грудь в смертельной схватке, а с простым народом, что идет в бой «за правду и справедливость», как он считает, а не воровать и грабить.

У подножия холма охраняющие его воины начали стягиваться в одну сторону. От городских ворот далекого города уже показалось темное пятно, плывущее в нашу сторону по земле, словно тень от тучи.

Бобик подбежал, заглянул в лицо, глаза из теплых коричневых стали багровыми, а из горла вырвалось глухое низкое рычание.

- Нет-нет, - сказал я с тоской, - нельзя же их… Не ведают, что творят…

Арбогастр тоже в сторонке перестал жевать нечто хрустящее, поднял голову и вслушался.

Толпа еще далеко, но видно, как из городских ворот продолжает выдавливаться эта масса черного люда. Он черный еще и потому, что все в темном, «немарком», в то время как благородные обычно рядятся в яркие цветные одежды, но эта черность пугает, словно наступает тяжелая и вечная ночь.

Я оглядывался в беспомощности, торопливо перебирал все свои возможности, умения и амулеты, но тут не помогут ни умение ходить сквозь стены, ни волшебные мечи, ни какие-то еще орудия убийства, которых у меня больше всего.

Бобик развернулся, гавкнул. В нашу сторону спешит большой рыцарский отряд, во главе рослый и явно молодой, судя по лицу и фигуре, лорд, надменный и гордый, за спиной красиво и величественно развевается белый плащ, а спереди во всю грудь пламенеет огромный красный крест, как святой рыцарский обет совершить подвиг.

Шея коня сверху накрыта широкими стальными полосами, стальной налобник с затейливыми вырезами для глаз вообще превращает его в некое чудовище вроде дракона.

Я рассматривал его бесстрастно, как и положено королю, а он с достоинством покинул седло, сделал несколько шагов в мою сторону и преклонил колено.

- Ваше Величество…

Я выждал пару необходимых по этикету мгновений и ответил ровно:

- Поднимитесь, сэр.

Он встал и сказал быстро:

- Баннерный рыцарь Кенговейн, прислан графом Гуммельсбергом. Он послал нас сюда и велел охранять холм с этой штукой. Предупредил, что из обоих городов сюда могут двинуться целые толпы разъяренных горожан…

- Гуммельсберг, - повторил я, - Гуммельсберг… Предусмотрительный у вас сюзерен. Он так и сказал?

Он посмотрел на меня с укором.

- Граф Гуммельсберг?

- Вы его родственник? - спросил я. - Или верный вассал?.. Хотя да, сэр Альбрехт старается, чтобы комар носа не подточил. Сколько у вас человек?

- Пятьдесят, - сообщил он и, заметив, как дернулось мое лицо, добавил торопливо: - Но это испытанные в боях люди!

- А есть ли у них опыт и умение рубить и разгонять безоружных горожан? - спросил я. - То-то. Они уже прут сюда. Граф Гуммельсберг все предусмотрел в точности. Даже как будто и время рассчитал.

Он повернулся в сторону города, всмотрелся в двигающуюся в сторону холма толпу, уже долетают отдельные крики, его лицо не изменилось, сказал важно: