Петр Заспа - Торпедой - пли! Страница 6

— До точки входа десять миль, — доложил штурман.

— Хорошо, хорошо, — напевал себе под нос Михаил Иванович. — Мой мальчик уже чувствует экран.

Командир посмотрел на стеклянный квадрат отображения обстановки. Впереди по курсу белой блямбой приближался обеспечивающий сухогруз. Больше в радиусе пятидесяти миль не было ни одной цели.

«Это хорошо», — подумал командир. Удивительно, но факт! Об их эксперименте не известно ни НАТО, ни американцам. Иначе здесь бы уже было не протолкнуться от кораблей и лодок.

— Пять миль! — напомнил штурман.

— Что такое!? — удивленно спросил управляющий рулями боцман.

Рукоятки вдруг сами вздрогнули и аккуратно отработали на погружение.

— Это ничего! — поспешил всех успокоить Михаил Иванович. — Это мой мальчик выравнивает лодку на ведущий луч.

— Весело, — угрюмо сказал командир и, прокашлявшись, посмотрел на глубиномер. Мальчик перевел лодку с трехсот шестидесяти метров на триста восемьдесят и замер. Неприятно было осознавать, что они теперь вроде как и ни при чем, а лодкой управляет какой-то ящик.

Неожиданно еще раз вскрикнул боцман. Отдернув руки, он потрясенно смотрел на заискрившиеся зелеными нитями рукоятки управления. Вслед за этим по переборкам центрального поста пробежала голубая паутина мелких разрядов. На хронометре звонко треснуло стекло, и секундная стрелка замерла.

— Что за хрень!? — пробормотал Дмитрий Николаевич.

— Давление! Идет сильное давление, — спокойно ответил Михаил Иванович. — Ничего, мальчик справится.

— Профессор, нам еще после ваших экспериментов надо боевую службу нести, а ваш выкормыш нас в док на ремонт отправит!

Больше всего командира возмущало, с каким спокойствием этот старый умник наблюдает, как стекла приборов дрожат мелкой вибрацией и вот-вот начнут лопаться, а экраны локаторов затянулись серой пеленой, показывая сплошные помехи.

Резко, как перед грозой, в воздухе вдруг почувствовалось пресыщение электричества.

— Спокойно, командир, спокойно, — обращаясь скорее к самому себе, твердил Михаил Иванович.

Лодка дернулась вправо, на несколько градусов подправив курс.

Дмитрий Николаевич, злобно раздувая щеки, молча наблюдал, как указатель компаса хаотично задергал стрелкой, а несколько лампочек ярко вспыхнули от перенапряжения и погасли. Но когда с потолка отслоилось несколько кусков краски и упало к нему на стол, командир не выдержал:

— Вы еще долго будете издеваться над лодкой?!

— Скоро, командир, скоро, — продолжал твердить профессор. — Мы уже в тоннеле. Давай, малыш, давай. Еще чуть-чуть.

Вдруг все стихло. На центральном посту даже стало светлее. Запах электричества исчез, потрескивание разрядов прекратилось. Послышался всеобщий вздох облегчения.

— Наконец-то, — произнес Дмитрий Николаевич. — Ну, что опять не так? — он увидел растерянное лицо профессора. — У вас все в порядке?

— Да-да, — поторопился заверить Михаил Иванович. — Только я представлял все это несколько иначе. Как-то все получилось скомканно и быстро.

— Да откуда вы можете знать, как оно должно быть, если мы первые? Успокойтесь, профессор. Скоро мы увидим, с пользой вы тратили народные деньги или выбросили в мусор. Если буи сработали, то уже через полчаса сюда начнут подтягиваться эсминцы.

Командир подхватил микрофон на спиральном шнуре, именуемый «бананом», и скомандовал:

— БЧ-4, центральному посту!

— На связи, товарищ командир! — откликнулся командир связистов Вова Кошкин.

— Давай радиодонесение: рубеж прошли, следую по заданию.

Медленно, очень медленно протянулся час, но на экране по-прежнему было чисто.

Дмитрий Николаевич просиял и, повернувшись к все еще растерянному Михаилу Ивановичу, радостно сказал:

— Поздравляю вас, профессор! Колите на пиджачке дырку, или как там вас поощрят? Нас не заметили. И лет на пять, пока они вновь разберутся, вы нам обеспечили фору перед натовцами. Обнажаю перед вами голову, вы заслужили.

— Да, да, — рассеянно ответил Михаил Иванович и с задумчивым видом покинул центральный пост.

Глава третья

ГОЛЛИВУД ОТДЫХАЕТ

Рафик Акопян заступил на пост гидроакустики в отгороженный у переборки угол и закрылся шторкой. Это было удобно. Считалось, что посторонний свет не должен мешать наблюдать за экраном, но была для шторки и другая причина. Спрятавшись за ней во время дежурства, можно было заниматься куда более полезными делами, чем тупо глядеть на экран в течение четырех часов вахты. И Рафик ими занимался. Тем более что экран уже несколько часов был пуст. Рафик плел аксельбанты. А это — самый важный элемент дембельского гардероба. Плел хорошо. Это не были тусклые и тонкие, похожие на веревки, аксельбанты, продаваемые в военторге, а пышные, из золоченой нити. Мечта любого дембеля. Сам Рафик прослужил всего год, и не было дня в этом году, чтобы он не посыпал голову пеплом за ту великую глупость, которую совершил на призывной медкомиссии. Вместо того чтобы, как все продвинутые призывники, дыша через раз и судорожно подергивая конечностями, изображать из себя рахита, Рафик раздувался перед медсестрами, как безмозглый павлин. А в спирометр дунул так, что чуть не потерял сознание, но зато посмотреть прибежали из соседних кабинетов. Старания оценили, и вот он здесь. Конечно, это не предел, и еще можно вляпаться в морскую пехоту, но об этом Рафик боялся даже подумать.

На пост заглянул Славик Пахомов.

— Раф, я тебе работенку принес.

И Слава вывалил на экран клубок ниток и ватман с зарисовками, какой длины и как должен идти шнурок, чтобы Славику понравилось.

— Ты не филонь и не торопись, но чтобы к отбою было сделано!

И, для убедительности и лучшего усвоения поставленной задачи, Слава отвесил Рафику звонкий подзатыльник. Имел право. Славик Пахомов был дембель. Дембель! О, это волшебное слово, ласкающее слух любого матроса. Без разницы — прослужил он только один день, или один день ему всего остался. Рафик мечтательно закрыл глаза и предался сладким грезам. Пройдет год, и уже он будет красоваться перед зеркалом в казарме, примеряя расшитый всеми цветами бархата дембельский китель. Адмирал Нельсон, не пожелавший в Трафальгарском сражении снять увешанный наградами мундир, а потому схлопотавший пулю от глазастого стрелка противника, выглядел бы тусклым медным пятаком рядом с золотым червонцем, каким был дембель. И пусть придется добираться домой не один день. Сменить два поезда, ехать несколько часов на убитом автобусе до районного центра, чтобы затем еще двенадцать километров протопать до родного аула. Но зато потом! Рафик представил, как подойдет он к арыку с журчащей мутной водой под обалдевшими взглядами односельчан, и, нервно дернув на себе тельняшку, небрежно бросит:

— Ну, плесните же мне кто-нибудь на грудь! Не могу жить без моря!

Рафик подобрал покатившиеся градом слюни, и тут его взгляд упал на экран. Перемахнув уже половину серого поля, ползла белая точка цели.

— Ух ты! — выдохнул Рафик.

Заметавшись по посту, он судорожно соображал, что делать. Корабль наверняка уже не меньше получаса светился на экране, а он его не видел. За такое можно хорошо по голове отгрести. «А может, не докладывать? — метались хаосом мысли. — Будто и не было его! Еще минут пятнадцать, и он с экрана исчезнет». Но тут же возникли сомнения: а вдруг цель по другим каналам взяли? Тогда вообще голову оторвут! Наконец, решившись, Рафик несмело выглянул из-за шторы. По другую сторону отсека, уперевшись лбом в рабочий стол, дремал командир БЧ капитан-лейтенант Зайцев.

— Тащ… — жалобно застонал Рафик. — А тут эта! Цель!

— Что?! — подскочил Максим.

Покрутив ручки настройки и отделив цель от помех, он задал вопрос, которого Рафик очень боялся:

— А ты когда ее заметил?

Рафик, решая непосильный ребус, прекратил дышать: скажешь — только что, спросит — а почему? Чем ты, козья морда, занимался? Соврать, что давно ее видел и вроде бы как вел, так ведь спросит — а почему на центральный пост не доложил? И его не позвал?

Скорчив жалобную физиономию, Рафик обхватил руками голову, вжался в переборку и затих.

Но капитан-лейтенант уже забыл о нем, полностью переключившись на появившийся корабль. Рафик облегченно выдохнул.

— Центральный, гидропосту! — произнес Максим в засвистевший «банан».

— Ответил! — откликнулся подменивший командира старший помощник.

— Цель! Уходит пересекающимся курсом. Скорость шесть узлов. Предположительно транспорт.

— Понял. Сопровождайте.

Максим вывел на динамик звук от цели, и пост наполнился тяжелыми шлепками винта о воду. Да, это явно был гражданский корабль. Сухогруз или танкер. Обороты винта невысокие, тон низкий, почти уходящий в инфразвук. Вдруг звучание изменилось, корабль добавил оборотов и теперь молотил по воде надрывно, из последних сил. Но затем обороты упали чуть ли не до полной остановки. Максим удивленно посмотрел на экран. Корабль хаотично изменял курс. Метнувшись вначале вправо, он затем развернулся влево и пошел навстречу лодке. Странное поведение для транспорта! Но дальше и вовсе стало интересно. Край экрана засветился появившимися новыми целями.