Пол Андерсон - Год выкупа Страница 6

Вараган хмыкнул.

— А вот об этом давайте поговорим подробнее. Для начала расскажите о вашей командировке в прошлый век. Чем конкретно вы занимались в Кахамарке?

«Более позднее название города», — отстраненно отметил Тамберли.

Сознание же машинально доложило:

— Как уже сказал, я полевой историк. Собирал сведения о конкисте.

Но он работал не только в интересах науки. Разве может Патруль наводить порядок на дорогах времени и блюсти реальность исторических событий, не отдавая себе полного отчета в том, что это за события? Книги изобилуют ошибками, а многие ключевые моменты даже не попали в хроники.

— Я был залегендирован как Эстебан Танаквил, францисканский монах, и примкнул к экспедиции Писарро в тысяча пятьсот тридцатом году, когда он вернулся в Америку из Испании.

До того, как название «Америка» вошло в обиход с подачи Вальдзеемюллера.

— Я просто наблюдал и записывал увиденное, стараясь остаться неузнанным.

И порой совершал мелкие запретные поступки, в меру своих жалких сил пытаясь смягчить жестокость этого мира.

— Вам, конечно же, известно о том, сколь огромное значение этот исторический момент приобретет в будущем… В будущем относительно моей эпохи и в прошлом относительно вашей — когда приверженцы Андского Возрождения придут в эти горы за своим наследством.

— А ведь и правда, — произнес Вараган тоном человека, поддерживающего дружескую беседу. — Поверни тогда история в другое русло, двадцатый век выглядел бы совершенно иначе. — Он ухмыльнулся. — Давайте предположим, к примеру, что смерть инки Уайны Капака и связанный с нею разрыв династической преемственности не привел бы к гражданской войне, ослабившей власть Атауальпы ко времени прибытия Писарро. Своими силами крошечная шайка испанских авантюристов, конечно же, не обрушила бы империю. Конкиста потребовала бы куда больших ресурсов и затянулась надолго. Это непременно сказалось бы на балансе сил в Европе, — как вам известно, на нее наседали турки, а Реформация разорвала те хрупкие связи, которые еще объединяли христианские страны.

— Так вот что вы задумали?

Тамберли понимал, что он должен испытывать гнев, отвращение — все, что угодно, кроме апатии, — но был слишком слаб. Даже любопытства едва хватило, чтобы задать вопрос.

— Возможно, — ехидно произнес Вараган. — Однако люди, которые вас обнаружили, — всего лишь разведчики. Им поручалась куда более скромная задача: доставить сюда выкуп за Атауальпу. Само собой, это вызвало бы изрядный переполох. — Он рассмеялся. — Но зато позволило бы сохранить бесценные произведения искусства. А чем занимались вы? Всего-навсего делали их голографические снимки для людей будущего.

— Для всего человечества, — поправил Тамберли.

— Для тех его представителей, которым дозволено наслаждаться плодами путешествий во времени под бдительным оком Патруля.

— Так сокровища здесь? — осторожно спросил Тамберли.

— Временно. Мы оборудовали тут базу, очень уж подходящее место. — Вараган осклабился. — В нашем тысячелетии от Патруля нигде не скроешься. Назойливые мухи! — рявкнул он в сердцах и тотчас успокоился. — На такой медвежьей дыре, как Мачу-Пикчу, перемены в ближайшем прошлом не скажутся. Ну кто обратит внимание на такой пустяк, как загадочное ночное исчезновение выкупа за Атауальпу? Но вас, Тамберли, сослуживцы будут разыскивать со всем рвением. Не поленятся заглянуть в каждый уголок. И чтобы предвидеть любые их действия, мы должны немедленно получить от вас исчерпывающую информацию.

«А ведь его признание должно было потрясти меня до глубины души, — подумал Тамберли. — Чистой воды авантюризм, полнейшее безрассудство. Эти люди способны накрутить петель на мировых линиях, породить хроновихри, гибельные для будущего… Нет, это не риск ради риска. Они действуют обдуманно, знают, чего хотят. Я это понимаю, и мне нисколько не страшно. Штуковина, насаженная на мой череп, подавляет человеческие чувства».

Вараган наклонился вперед.

— Так что давайте разберемся с вашей персональной историей, — сказал он. — Что вы считаете своей родиной? Кого считаете семьей, друзьями? Что подразумеваете под личными связями?

Фразы быстро обрели остроту бритвенного лезвия. Тамберли мог лишь слушать и смотреть, тогда как поднаторевший в допросах собеседник извлекал из него факт за фактом. Ухватившись за какую-нибудь ниточку, Вараган с завидным упорством вытягивал ее до конца.

За безопасность второй жены, пожалуй, беспокоиться не стоит — она тоже служит в Патруле. Первая жена Тамберли снова вышла замуж и исчезла из его жизни. Но есть брат Билл, который тоже женат… Господи боже! Как будто кто-то другой признался устами Стивена, что племянница для него словно родная дочь.

Свет в дверном проеме вдруг померк. Это Луис Кастелар ворвался в комнату, с яростью размахивая клинком.

Сложился пополам, рухнул, задергался в конвульсиях охранник. Вместо вопля из его рассеченного горла вылетали струи крови. Райор уронила пульт кирадекса и схватилась за пистолет. Но испанец уже был рядом. Его левый кулак врезался женщине в челюсть. Она отлетела к стене, осела на пол, глядя на конкистадора широко раскрытыми глазами и не имея сил шевельнуться.

Снова пропел клинок. Вараган был уже на ногах, с невероятной ловкостью он уклонился от удара, способного развалить его надвое. Но комната была слишком мала, чтобы предводитель экзальтационистов смог проскочить к выходу.

Кастелар сделал выпад. Вараган схватился за живот, между пальцами просочилась кровь. Он привалился к стене и закричал. Не теряя времени, испанец добил его. А потом сорвал шлем с Тамберли и швырнул на пол. Американец воскрес, как привядший росток под долгожданным дождем.

— Надо бежать отсюда! — рявкнул Кастелар. — Снаружи тот адский конь!

Тамберли кое-как выбрался из кресла, ноги едва держали его. Конкистадор обхватил американца свободной рукой. Спотыкаясь, они выбрались из здания. За стеной ждал темпороллер. Тамберли с трудом залез на переднее сиденье, Кастелар запрыгнул на заднее. Через ворота во внутренний дворик вошел человек в черном. Завидев беглецов, он закричал и схватился за оружие. Тамберли ударил по пульту.

11 мая 2937 года до Рождества Христова

Темпороллер камнем полетел вниз. Удары ветра усилились, руки судорожно зашарили в поисках управления гравитационным двигателем. Наконец тот ожил, падение прекратилось. Тамберли мягко и бесшумно посадил машину.

И тут его затрясло, перед глазами поплыли клочья мглы. Но шоковая реакция была недолгой. Вскоре он осознал, что рядом на земле стоит Кастелар и острие испанской шпаги зависло в дюйме от горла.

— А ну слезай с ведьминой метлы! — взревел Кастелар. — Медленно! И руки держи кверху. Никакой ты не монах. Сдается мне, ты колдун, тебя надо привязать к столбу и сжечь. Ладно, с этим мы еще разберемся.

3 ноября 1885 года

Двухколесный экипаж перевез Мэнса Эверарда от здания «Дэлхаус энд Робертс» — лондонской базы Патруля Времени в этом пространственно-временном интервале — к дому на Йорк-плейс. Эверард вышел из кеба в густой желтоватый туман, поднялся на крыльцо и повернул ручку дверного звонка.

Горничная впустила гостя в переднюю, облицованную деревом. Он протянул визитную карточку. Служанка удалилась на минуту, а вернувшись, сказала, что миссис Тамберли будет рада его принять.

Он оставил на вешалке пальто и шляпу и последовал за женщиной.

Отопление в доме не справлялось с холодом и сыростью, и Эверард порадовался тому, что одет как джентльмен викторианской поры. Раньше он находил такой наряд ужасно неудобным. Вообще же в эту пору жить одно удовольствие — при условии, что у вас есть деньги и крепкое здоровье, а внешность позволяет сойти за англосакса и протестанта.

Гостиная понравилась Эверарду: газовые светильники, шеренги книг на полках, комнатных украшений не больше, чем нужно. В камине тлели угли. Хелен Тамберли стояла у огня, словно тот служил для нее источником не только тепла, но и душевных сил. Невысокая рыжеватая блондинка была одета в длинное вечернее платье, подчеркивавшее фигуру, которой, несомненно, позавидовали бы многие женщины. А безупречный литературный английский в ее устах звучал словно музыка.

Впрочем, сейчас ее голос дрожал.

— Здравствуйте, мистер Эверард. Пожалуйста, присаживайтесь. Не угодно ли чаю?

— Спасибо, мэм, но если вы сами не будете пить, то и мне не надо. — Гость не пытался скрыть американский акцент. — Вскоре сюда явится еще один человек, вот после беседы с ним я не откажусь от чашки чая.

— Как вам угодно. — Хозяйка кивком отпустила служанку, и та ушла, оставив дверь приоткрытой. Хелен Тамберли затворила ее и, чуть улыбнувшись, произнесла: — Надеюсь, Дженкинс будет не слишком шокирована.