Андрей Марченко - Революционная сага Страница 6

— И ты пришел за мной?

Мужчина махнул рукой:

— Да нет… Просто зашел, как сосед к соседу.

Старик промолчал.

— А что, нельзя? — спросил мужчина.

— Наверное, можно.

— Ну вот и ладно. А я ведь не с пустыми руками. — ответил утопленник, и протянул старику садок с раками.

Те ползали по садку, задумчиво шевелили усами и клешнями.

— А как тебя зовут? — спросил мужчина.

Старик задумался: а действительно, как? Он так давно не разговаривал, что забыл названия некоторых вещей. Раньше он говорил со своей собакой, но та не отвечала, зато понимала его с полужеста. Оттого общение сошло на нет. Надобность в словах отпала.

Потому старик долго не отвечал, подбирая нужное слово. Наконец вспомнил:

— Геддо.

— Ну а я Федот… Послушай, а у тебя нет самогона? Ну хоть чуточку? Истосковался, просто сил нету.

Самогона у Геддо не имелось. Но с иной стороны — долго ли умеючи?

Словно седина в иной шевелюре, в кронах деревьев появлялся желтый лист. На иных деревьях рыжий лист появлялся равномерно в местах разных. Но на орехе вдруг за ночь вспыхнула желтизной целая охапка листьев, но остальные остались зелеными. Отчего? Ночью произошло нечто, что испугало дерево? Или просто мимо проходила осень, да и решила похулиганить: вплела в сентябрь немного ноября.

Скоро осень состарится, станет злой мачехой, старухой. Начнет водить к себе в гости зимние деньки, да затем и сама сгинет под сугробами.

Геддо предвкушал: скоро вьюги и метели, дождь и распутица. Славная непогода по которой из дома не выйдешь, не то что куда-то попрешься.

Дороги разбухнут от дождей, станут болотами. Проехать по ним не будет никакой возможности — разве что осторожно пройти по обочине. А после завалит их снег, что и видно не будет, где та дорога была. Что шлях, что чистое поле — никакой разницы. И знающий человек пропустит нужный поворот, не найдет деревню, путь к теплу. Но если человек такой уж умный, он не станет дразнить волков, шляться, рискуя сгинуть в снежной пустоши. Он будет сидеть дома, жечь дрова да пить чай.

Геддо ждал этих времен с нетерпением.

Но затем наступила обманка — бабье лето. Дороги просохли. Солнце палило так нещадно, словно собиралось на зимние каникулы, а перед этим выплескивало на землю все положенное на полгода тепло.

Но сколько времени оставалось этому ложному лету?

Немного. — успокаивал себя Геддо. — Очень немного.

А пока он коротал осень с утопленником. Пил с ним самогон на крылечке своего дома.

Рядом, в бадье с дождевой водой плескались русальчата.

В дом Федот-утопленник не заходил — не пускал оберег, повешенный над порогом.

— А оберег лучше не снимай. — говорил Федот. — Еще моя жена зайдет или еще кто из наших. У нас на болоте сейчас спит Лихо. Пока оно тихо. Но лучше не дразнить его…

Самогон тянули под малосольные огурцы. Для его изготовления пришлось на пару дней прервать опыты.

— А так, в общем, хорошо живем. Детишки у нас… Только вот жена борщ не умеет готовить и вообще огня боится. И вообще — как баба малость холодна…

На земле нежилась собака. Хоть и в деревню она вошла лишь кожа да кости, сейчас она отъелась на мышах. Ребра обросли жирком, шерсть лоснилась.

Русальчата брызгали на собаку водой, но та смотрела на их игры ленивым глазом.

Федот бросил палку, распорядился:

— А-ну принеси.

Собака не пошевелилась, будто подумала: "Ну вот еще глупости. Была бы тебе нужна эта палка, стал бы ты ее выбрасывать."

— А это она или он? — спросил Федот, указывая на собаку.

— Ума не приложу. Как-то совершенно не задумывался.

— А как зовешь животинку?

— Да ты ее зови — не зови — все равно не прибежит. Глухое оно. Ну вот я и подумал, если не отзовется, зачем придумывать имя?

Федот пожал плечами:

— И все же чудно, что она на меня так реагирует.

— Как именно?

— Да никак! Это как раз и чудно. Обычно животных нежить раздражает.

— К слову… Я ведь следил за тобой. — заметил Федот наливая самогон по кружкам. — Или кто из моих детей смотрел — ты ведь траву собирал на кладбище. Ты колдун?

Геддо кивнул.

— Чернокнижник? — сделал следующее предположение Федот.

— Нет.

Чокнулись, выпили, закусили огурчиками.

— Тогда зачем тебе не спать ночами? — продолжал Федот. — Ходить на кладбище?

— Что касается ночей, то некоторая трава только после захода солнца силу имеет. А другая — исключительно на кладбище растет…

— То бишь покойников подымать не будешь?

— Снова нет…

— Ну оно и хорошо. У меня на тутошнем жальнике моя бабка лежит. Ох и не хотелось бы, чтоб она воскресла.

Затем оба немного помолчали, подумали каждый о своем.

— Может, тебе чего-то разэтакого надо. — спросил Федот. — У нас на болотах чего только не имеется.

Геддо покачал головой. Дескать, нет спасибо. Как-то своими силами справится.

— Ну и ладно… А за еду не беспокойся. Ты только скажи — нагоним и рыбы и раков. Только знай — таскай. Насолим на зиму, наварим ушицы… Хороша ведь уха да под самогон?

И подмигнул Геддо. Тот совершенно честно кивнул: да, действительно, хороша. Впрочем, уха и без самогона хороша, да и если самогон сварен для себя, то его можно с чем угодно употреблять.

Со стороны леса на деревню наползали тяжелые грозовые тучи.

— Ладно. — поднялся Федот. — Пора мне идти.

— Бывай… — отозвался Геддо. — Заходи завтра, я грибов нажарю…

Непогода обрадовала Геддо дождем. Но тучи на небе не задержались. Воробьи переждали краткий ливень под крышами, и как только дождь прекратился, стали плескаться в лужах, предвещая погоду жаркую, солнечную.

Лето давало свою последнюю гастроль.

Небо лило на землю ничем неразбавленную жару.

Солнце пекло в полную силу, как будто выплескивая все недоданное за лето тепло в один день.

Вы устали от комаров? Думаете: зачем выдумывать адские муки, когда есть комары?

Не можете уснуть жаркими августовскими ночами? Ну-ну, ну-ну. Вспомните еще жаркое лето, да поздно будет. Жать его будете, но не все доживут, лягут в твердокаменную зимнюю землю.

Вот именно в такой жаркий день все и случилось. Из-за леса появилось четверо конных. Ехали не спеша, совершенно не таясь. О чем-то беспечно разговаривали. Один, отпустив удила, крутил цигарку.

Геддо следил за ними из окошка. Думал не высовываться, сидеть тише воды, ниже травы. Но люди эти совсем не походили на того, от кого старик скрывался.

Он вышел на крыльцо дома, постоял немного. Затем пошел к калитке. Собака бежала за ним.

Отряд заметил старика еще с околицы. Но не стали торопить лошадей. Проехали улицей также неспешно, как проделали весь этот путь.

Когда уже были на месте, в трех шагах от Геддо — остановились. Стали рассматривать старика.

Был тот не то чтоб диким… Командир отряда задумался, подбирая подходящее слово. И как ни странно, это ему удалось. Старик был не диким. Он был одичалым.

Старик думал о другом: это были совсем не те, кого он опасался. Тем, кто будут посланы на его поиски сообщат приметы, его слабые и сильные места. Дадут оружие иное нежели шашки, пистолеты и винтовки.

Вот так молчали долгие несколько минут, глядя друг на друга.

Было жарко. Казалось, под форменной фуражкой мозги начинают плавиться.

— А что, дед, кроме тебя в деревне другие полезные ископаемые имеются? — наконец спросил главный. — В смысле другие люди?

Старик покачал головой:

— Не-а. Один я тут.

— Ну и стоило сюда ехать? — спросил командир у своих спутников.

Те пожали плечами: дескать, наверное, все-таки зря ехали. Но коль уже приехали…

Стали спешиваться.

— Устали, поди, издали ехавши… Вам, наверное, с дороги водицы испить хочется студеной?

— Да нет старик, тут одной водой не отделаешься…

И, не дожидаясь приглашения, стали входить во двор к Геддо.

Хотя во двор имелись ворота, они были закрытыми. А старик стоял в узкой калиточке и никак нельзя было пройти, его не задев.

Впрочем, главный даже и не старался не задевать. Будто даже специально задел Геддо плечом, втолкнул его во двор.

Старик действительно попятился во двор. Чуть не наступил на свою собаку.

Четверо вошли во двор. Шли будто вальяжно, но было в них что-то скрытое, сильно, взведенное как пружина. Случись что — вздрогнут, из расстегнутых кобур вылетят пистолеты и в воздухе станет тесно от свинца.

Гости огляделись, осмотрели двор.

Остались довольны.

Геддо, чтоб далеко от дома не ходить, свои эликсиры испытывал тут же. За сим в палисаднике густо цвело вишневое деревце. Растерянные дикие пчелы гудели в этом бело-зеленом крошеве. Все это невыносимо пахло весной.

Под вишней имелась грядка моркови — была она поменьше репки из легендарной сказки, но ботва была по пояс, неизвестно как глубоко уходил корешок, но на поверхности было видно плод размером с мужской кулак. При этом сравнении мужчину следовало бы подобрать побольше. Имелась капуста, головку которой одному не унести в руках — только катить.