Вилена Смирнова - Запутанные нити. РАК: умереть нельзя измениться Страница 6

Ну или ладится, так можно раскрутить этот процесс сильнее. Можно свою афишу так усовершенствовать, чтобы самому аж захлебнуться от зависти. Тусовки, места, пафосные люди, хобби/интересы, но только чтобы все в тренде. Ты должен быть актуальным, регулярно апгрейдиться. Даже если в своей хипповской простоте. Тогда ты интересен. За тобой следят – без разницы зачем. Ты востребован как информационный повод, ты – всегда, ты – есть.

И вот сижу я, такой антитренд…

Нет-нет, моя дочь может выложить мое фото в бикини на безлюдном тайском пляже, как это делают со своими мамами их трендовые дочки. И все будет ах-как-безупречно! И много чего могу показать, и офигительный рецепт на кухне исполнить.

А мне отчаянно хочется с кем-то просто поговорить. И тут же ни с кем не хочется. Я не знаю сейчас человека, с которым могла бы поговорить. Поэтому смотрю в сеть. Хочется, ну правда, громко так на капслоке – на всю сеть заорать: «Я не знаю, как жить с этим!!!! Научите меня, кто смог. Мне больно и никак. Я не хочу убивать своих близких тем, что я не могу найти силы жить!»

Не хочется. Громко или шепотом – не хочется. Это слишком свое. И вряд ли об этом будут знать многие, только единицы. Хочется просто поговорить, а я никогда не была у психотерапевта. И кто сейчас сможет мне помочь простым слушанием, простым приятием? Не хочу, чтобы это были мои родные – им слишком много. Не обременю этим Дишку – он должен верить. За двоих.

И как хренопользователь всех мыслимых соцсетей, остаюсь антитрендом.

Про торг

Я натягиваю картинку и пытаюсь в нее войти. Вот захожу домой, говорю маме: «Нет у меня рака!», и мама плачет. От радости. И я сама – легкая и безмятежная. Все позади – это было строго, даже грубо, но не про меня.

Биопсия еще не готова. Есть время. Или нет? Мне без разницы. Я продолжаю продолжать свое делание. Беру маятник, кубики – читаю актуальную информацию с себя.

Вопрос – ответ, или нет ответа.

Рак? – сначала да, после – неоднозначно.

Операция? – возможно, потом – строго нет.

Кубики работают на ближайшие события, неделю-две. Маятник можно спросить на год вперед. И он уверенно показывает поездку в Перу, как и отвечает про рак, которого нет. Маятник его не видит.

Приглушаю диалог, иду в медитацию. Беру по-прежнему целительские техники, работаю-работаю. Может, не надо работать? Просто идти с тем, что идет. Мантры и специальные обряды – мне годится все, чтобы вымешать эту кашу. Чтобы все развалить.

И надо пройти до края в любой вероятности. И я иду. А еще трудоемкий метод работы по ДНК – я вытаскиваю каждый день эти программы-шаблоны и что-то еще.

И это сегодня такой способ жить. Убрать все. Уберу, насколько смогу, насколько глубоко смогу занырнуть.

Если у меня получится, если ничего нет, я обещаю – я помогу миллионам женщин…

Ок, а если есть? Не помогу что ли?

Хитрый разум начал торг, и мне ничего не остается, как выйти в Наблюдателя. Посмотрю оттуда.

«Чем поможешь? Если все есть, ты не особенная, не уникальная – ты пройдешь все то же самое, что эти миллионы».

Вот-вот. Я не особенная, не уникальная, и я не помогу миллионам. Оставляю торговлю. Мне не выменять мое право на здоровье и жизнь. Мне надо его просто признать за собой.

Как изменится моя жизнь?

Читала истории женщин, «победивших» рак. Почему в кавычках? Да всегда в этом тексте есть скрытая речь про войну. Или борьбу, на худой конец. И рак – это «враг», подлежащий истреблению. Это удобно и понятно, когда есть «враг». А война совсем с другим происходит. И там выиграть не получится, там важно просто перестать играть.

Что объединяет эти истории? У всех женщин, которые прошли ЭТО, реально менялась жизнь, открывались таланты, проявлялись способности, утраивались достижения.

Ну вот Донцова – выжила с 4-ой стадией и стала писательницей. Другая девочка в интернете блог ведет – танцевать пошла, места в каких-то конкурсах занимала. Актрисы-певицы энергично и жизнелюбиво возвращаются в профессию и играют-поют теперь на 200%. Кто-то говорит о том, что жизнь стала яркой, ее раскрасили. Другие свидетельствуют, что столько открылось-осозналось… Публичные и непубличные люди в один голос говорят о том, что рак изменил их жизнь.

У меня не открылось новых талантов. Мне не захотелось танцевать/вышивать/плести макраме/рисовать/лепить котлеты по-маньчжурски и даже петь перехотелось. Я ничего не хотела писать и достигать тем более. Внутри засел ровно один вопрос – ЗАЧЕМ? И расцветка моей жизни не изменилась. Это не депрессия, не отчаяние. Просто снаружи ничего не щелкнуло, не прибыло, не свалилось. И внутри не озарилось, и счетчик «жизнь-так-коротка» не затикал. В моей жизни было все – и песни, и пляски, и книги, и таланты, и «меня так много» – в любом месте. А еще карьера, подвиги, харизма, «достигаторство достижений», культ меня – обожание и восхищение, ненависть, зависть и провалы. Все по максимуму. Моя жизнь никогда не была серенькой. Нет нужды ее раскрашивать. И у меня по-прежнему нет ответа на этот вопрос. Я вряд ли узнаю секрет тех, у кого изменилось. Наверно мне стоит научиться просто ЖИТЬ.

Про благодарность

Читаю где-то: «Благодаря своей болезни, своему раку…»

Да не благодаря ни разу! Ну не могу я его благодарить – не вижу, не понимаю, не осознаю. Поддаться на эзотерически-истерические возгласы в каждой строчке: «БЛАГО-дарю!!»?

Хочется, но никак… Не дарю я никакое благо, откуда? Откуда оно возьмется, если не благостно, что дарить-то? А кабы было, мне самой оно сейчас очень пригодилось бы. И на хрена кому-то или чему-то мои такие «подарки»? И раку моему зачем мое БЛАГО? Он от этих «благ» и так за столько лет возмужал и окреп. Из недостатка не дарят, из нищеты не благодетельствуют, из нехватки не делятся.

«За что я благодарна своему раку?» За то, что выкинула, выплюнула, вытошнила шизоидные идейки о всеобщей благодарности.

Про ожидание чуда

01.03.2015

Поехали за результатами биопсии. Сижу в машине, жду Дишу.

Как-то по его походке понимаю. Как-то по лицу читаю все, что написано в этой бумажке.

Старается ли он держаться? Еще секунда и будут слова…

– Ну, да… – говорит. – Но они сказали, что вот там женщина у них получала недавно… диагноз, тоже все нашли. Так уже вылечилась, говорят кандидатскую написала… Пожелали тебе здоровья. И сказали, что все будет обязательно хорошо.

Беру бумажку, читаю непонятные еще слова. Жаль. Не проскочила, не смогла. Не развалила эту картину. И этот опыт стопроцентно мой теперь.

Потом подумаю, просто помолчу пока. Нет ощущения несправедливости. Просто жаль. Очень. Профессор оказался прав. А я нет.

Он обещал доказать – и доказал. И к чему мне эти доказательства? Я бы предпочла другие. А теперь и вся медицина быстро выдвинет мне свои, проверенные практикой и статистикой.

А я? Кто-то сидящий в голове и уже не потирающий руки, с интересом молчит. А ведь недавно еще громко чирикал. Про победу, и про «все не так, как кажется», и про «Я-ЖЕ-ВСЕ-МОГУ!»

Значит, не могу. Или не все. Или пока не могу. А сейчас мне надо наладить отношения с этой машиной, которая уберет лишнее из моего тела. Я понимаю, что надо. Но прямо сейчас не могу.

Звонок Маняши выводит меня из размышлений о предстоящей «дружбе» с системой здравоохранения.

– Ну, как? Получили результат?

– Получили. Все да.

– Это точно? Что там написано?

Читаю термины и цифры-проценты. Признаюсь, что ничего не понимаю в этих формулировках про степень злокачественности. Уходим в паузу. И никто ее не хочет нарушать. И признать, что грустно от того, что чуда не случилось. В этот раз.

Маняша тоже отчаянно ждала чуда. И справедливости.

Я бы после этих результатов никуда не ходила. Хочется завернуться в кокон и там переждать. Все переждать. И ничего не решать-не делать.

Но надо ехать по намечаемой сделке к коллегам-партнерам.

Приезжаем на Староневский в гостеприимный офис моей коллеги. Что-то обсуждаем, о чем-то договариваемся. Только у меня как ватой уши заложены.

Надо собраться-включиться. Сделка обещает быть выгодной. Если все состоится, будет нормально. Деньги очень нужны.

Продавец дешевых квартир, кажется, торопит… Что-то там у него очередь из желающих выстроилась. Ну да, а у нас есть потенциальный покупец, только добраться до него надо напрямую.

Моя коллега, директор агентства, ведет переговоры с продавцом. Я молчу – не могу из себя ничего выдавить. Да и как-то все без моего говорения сегодня обходится. Что там? Сроки? Договор? На завтра? Бр-р-р… Я не знаю, что у нас завтра. У меня еще сегодня не наступило. Такое сегодня, как мне надо.

Кажется, этот суетный продавец со своим ажиотажным спросом начинает раздражать. Вступаю с трудом в разговор. Не завтра, а во вторник время «Ч». Если покупатель выйдет на договор. До вторника – никакого ажиотажа, никаких дефицитов. После – продавайте кому хотите. Вроде остыл. Прощается и отбывает, на минутку отозвав мою коллегу в сторонку.