Андрей Посняков - Потом и кровью Страница 6

Кособокая Марта оказалась вовсе не злющей деревенской ведьмою, а вполне себе симпатичной женщиной, правда, уже далеко не молодой, лет тридцати с лишним. Пышная юбка, распахнутая вязаная кофта, и грудь, утесами вздымающая белую вышитую сорочку. Увидев незваного гостя, Марта бросила вилы и подошла к забору, не выказывая никакого удивления:

– Отроков ищешь? Парней? Ну, пошли тогда.

Шла она – да, прихрамывая. От того, верно, кособокой и прозвали. А так – женщина видная!

– Эти? – распахнув двери пилевни, хозяйка хутора кивнула на спящих на соломе парней – Егорку и Левку!

Федор обрадовался:

– Ну, слава Господу, живы. Эй, поднимайтеся, сони! На работу пора.

– Напрасно стараешься, – скосив глаза, хмыкнула Марта. – К вечеру только проснутся.

– Почему к вечеру?

– Так зельем опоены. Я и опоила, ага… Да ты глазищами-то не сверкай и за нож не хватайся! Не на смерть же опоила, а так… Попросили, вот и опоила. Чтоб поболтливей были, пооткровеннее.

– Кто попросил?

Хуторянка окинула юношу томным взглядом и вдруг улыбнулась:

– А парнишка ты ничего, глазастенький, справный. Идем-ка, поможешь мне копну на телегу закинуть. А потом… потом, может быть, я чего-то и вспомню, ага.

За всеми делами-заботами почтеннейший герр Печатник как-то и позабыл про то, что еще с утра разрешил отлучиться по важным делам своему помощнику Федору. Забыл, со всяким случается. Позвал – не откликнулся парень, Силантий было ругаться, да потом и хлопнул себя ладонью по лбу – отпустил ведь, ага!

– Эй, ну-ка, кто тут есть?

– Я есть, герр Силантий.

Этого паренька со смешным мекленбургским говором и хитрыми карими глазами Печатник нанял не так давно, всего-то пару недель назад. Худой, узколицый, с копной спутанных темно-русых волос, Франц – так звали парня – оказался вполне способным учеником, к тому же на первых порах был готов работать за миску похлебки и кров. Спал он вместе со всеми другими работниками, здесь же, при типографии, и пока особых нареканий не вызывал.

– Ну-ка, на карты глянь, – хозяин печатного дела любил иногда посоветоваться с работниками в мелких делах. И парням приятно, и от него не убудет.

– Тут вот дама пик, а тут вот – король бубен. Так вот, бубны-то чем раскрасить?

– Бубны – киноварью, – не раздумывая, отозвался Франц. – А пики – сурьмой. Для короны – чтоб блеск – сулему можно… правда, немного и очень так осторожненько – ядовитая!

Умный парень оказался этот Франц! Силантий довольно погладил бороду. Он вообще любил умных. Особенно когда те работали на него.

– В Москве, в Архангельском соборе, росписи… вот так бы и тут, – несколько забывшись, продолжил отрок. Молвил, и тут же с поспешностью прикусил язык, будто чуть не выболтал что-то важное.

Силантий между тем подивился:

– Ого, да ты и на Москве бывал?

– Что вы, что вы! Конечно же нет, – замахал руками Франц.

– А про собор Архангельский откуда знаешь?

– От гостей торговых слыхивал, ага.

– Да как эти люди выглядели? – вернувшись под вечер в пилевню, все никак не мог выпытать Федор. Отроки, слава богу, оклемались, проснулись, вполне себе здоровенькие и даже веселые, однако как здесь очутились, не помнили напрочь!

Не очень-то вспомнили и после того, как Марта позвала всех в дом да угостила молоком с лепешками.

– Ну… никого ж не видели, ни с кем, кроме пастушков да крестьян, не разговаривали, – положив на скамью суконную, с загнутыми полями шапку, Левко взъерошил волосы.

– А Марта про каких-то мужиков говорит.

– Марта? Ой… – мальчишка неожиданно сконфузился и, улучив момент, спросил: – А чего это она к нам такая ласковая, а?

– Да так, – покраснев, Феденька быстро перевел разговор на другую тему. Все о тех же мужиках, коих так и не вспомнили отроки… зато хорошо рассмотрела хозяйка хутора. Незнакомые. Двое. По виду – горожане или даже небогатые рыцари. А может, и бывшие шведские наемники – гофлейты. Лица обычные, у одного бородка, у второго – усы.

– Говорю ж, обычные мужики, лет к тридцати уже, – обернувшись от очага, Марта умильно посмотрела на Федора. – Никаких примет нет. Увидишь – не вспомнишь. Нет, ну, я, конечно, узнала бы. Но только если они в той же одежке будут.

Мужики – рыцари или гофлейты – заплатили хуторянке за зелье целый талер! Жалованье наемников за полгода – чего ж отказываться-то? Тем более жизни лишать никого не надобно.

– А вы-то чего сюда, на хутор, поперлись? – тихонько негодовал Феденька. – Медом тут намазано, что ль?

– Кому и намазано…

– Чего-чего?!

– Говорим, дорога-то мимо хутора как раз и проходит. А нам же ее на чертеж рисовать! Тут и хозяйка вышла… попить вынесла. Вот мы и…

– Понятно все с вами, да.

День уже клонился к вечеру, когда в узилище, где томилась Сашка, заглянул, наконец, Эрих, паж.

– Собирайся, уходим, – волнуясь, юноша протянул девчонке мужскую одежду: узкие панталоны с буфами, сорочку, колет. – Надень вот, неудобно в платье-то по стенам да по лесам. Ой… – парнишка неожиданно покраснел. – Извините, что на «ты», госпожа баронесса. Просто вырвалось.

– Нам с тобой и нужно на «ты», – усмехнулась узница. – Мы ж друзья, нет?

– Конечно, друзья! – Эрих истово сверкнул глазами. – Да я за тебя… за вас…

– Платье расстегнуть помоги, – девушка повернулась спиной. – Вон там, завязки…

Улыбнулась. Почувствовала, как холодные пальцы пробежали по шее… по спине…

– Ах, Эрих… Ты такой нежный!

Ничуть не стесняясь, Сашка сняла верхнюю половину платья, оголив спину и упругую юную грудь.

Паж чуть было не сомлел от такой вольности! Да и сомлел бы, но Сашка не дала, некогда. Усмехнулась, взглянула лукаво:

– Ну, что стоишь? Помоги с кринолином управиться… Вот здесь подержи… ага… Теперь потяни. Да не меня тяни – юбку… Вот так! Всему-то вашего брата учить надобно.

– Вы… ты… – потрясенный до глубины души парень не знал, что и сказать. – Ты – сама прелесть! Я за тебя…

– Говорил уже… Ну, что – пошли?

Никем не замеченные, беглецы выбрались во двор и затаились невдалеке от амбаров, сложенных из сумрачного серого камня. Солнце уже зашло, но небо оставалось светлым, белесым – все ж таки лето еще.

– Будем ждать темноты? – шепотом поинтересовалась Сашка.

Юноша улыбнулся:

– Ты еще предложи со стены по веревке спуститься! Нет. У меня иной план. Более действенный и безопасный. Видишь этих людей?

Эрих кивнул на толпившихся во дворе крестьян с повозками:

– Привезли нынче оброк, да, как всегда, припозднились. Сама знаешь, эконом – тот еще фрукт! Пока все пересчитает, запишет… Ага! Собрались вроде.

Показавшийся на крыльце главной башни фогт лениво махнул рукой. Крестьяне обрадованно зашумели, послышалось лошадиное ржание, и повозки покатили к воротам. Одна из телег тащилась впритык к амбарам. Возница, чернобородый плечистый мужик в войлочной шапке, выжидательно повернул голову.

– Бежим, – Эрих порывисто схватил девушку за руку. – Быстрее.

Покинув свое убежище, беглецы проворно нырнули в повозку, тут же зарываясь в солому. Чернобородый возница подогнал лошадей.

Сашка слышала, как скрипели колеса, как переговаривались у ворот стражники. А вдруг да решат проверить? Перешерстят все телеги – как бы сиволапые не украли чего! Тогда что? Выскочить – да бежать. А куда?

Захрипела, дернулась лошадь. Повозка тронулась, прокатилась несколько десятков шагов и снова замерла, остановилась. Неужто все ж таки задумали проверять? Девушка напряглась, вытянулась, в любую секунду готовая выпрыгнуть из телеги и драться, бороться, бежать! Эрих успокаивающе погладил ее по спине. Что-то загремело… Цепи! Стражники опускали подъемный мост.

– Н-но-о-о!

Повозка дернулась, покатила, заскрипели под колесами доски. А вот затрясло – съехали с моста на дорогу. Господи, неужели удалось?

– Пока не высовывайтесь, – гулко предупредил возница. – Полежите еще.

Дорога свернула в лес, стало заметно темнее, и крестьянин, наконец, разрешил беглецам выбраться из соломы. Возблагодарив Господа, Саша чмокнула Эриха в щеку и тихонько засмеялась. Сверху, средь черных ветвей, сверкали желтые звезды, и золотистый серп месяца мерцал, почти касаясь вершин высоченных елей. Где-то совсем рядом вдруг завыл волк. Лошадь испуганно фыркнула и заржала.

– Переночуем на хуторе, – обернулся чернобородый. – Там спокойно.

Александра согласно кивнула – не шляться же по лесу ночью! Неизвестно, куда зайдешь, да и опять же – волки.

Дорожка между тем сужалась, лохматые ветки лезли в лицо, царапали кожу. Сашка вновь улеглась на солому, Эрих же так и сидел, сжимая в руке кинжал – охранял, словно верный страж.

Один только Бог или черт ведали, каким образом сейчас ориентировался в ночном лесу возница. Однако же привез, куда надо, не заплутал, не заблудился. Спрыгнув с телеги, погладил лошадку по гриве да, обернувшись, сухо бросил беглецам: