Сергей Саканский - Mi Lucha Страница 6

Гитлер поделился своими соображениями с Генрихом, тот несколько секунд разглядывал его с какой-то брезгливой жалостью, затем тихо, добродушно пробормотал:

– Да кто ты есть? Художник, филигранный маляр… Большинство из вас необразованны, самодовольны, тупы. Каждый школьник знает, что Тескатлипока и Кецалькоатль сотворили землю из тела богини Тпальтекутли, в честь которой мы и назвали крупнейший подводный крейсер Империи.

– Тпальтекутли… – дважды скользнув по небу языком, попробовал Гитлер это слово.

Он почему-то вспомнил запертую каюту… Необъяснимый ужас опять охватил его.

– Именно этой удивительной машине, – продолжал Генрих, – и будет предоставлено право первого удара по черному континенту. И если ты опасаешься за исход операции, то за сим стоит только твое младенческое неведение. Говоря конкретно, наши войска обладают невиданной силы секретным оружием. С его помощью все население Африки будет уничтожено в считанные дни. Работы намечается завершить к концу текущей пятилетки.

– Химия?

– Нет.

– Какая-нибудь зараза?

– Нет! Сдаешься?

– Куда ж мне деваться…

– Наши ученые – Эйнштейн там, Кюри, Курчатов – придумали штуку похлеще. Несколько десятков бомб способны уничтожить все живое на территории целого материка. Останутся одни растения – баобабы, араукарии, кактусы… Африка станет цветущим, грандиозным и безлюдным краем.

– А жирафы, крокодилы, слоники?

– Лес рубят – щепки летят. Я же сказал: все живое.

– Какая мерзость! И подумать только… Если бы товарищ Бу… То есть, товарищ Лу… – Гитлер тряхнул головой, сплюнул. – Но это же просто обыкновенная каюта… Нормальная жилая каюта.

– Ах, милый Адольф, ты все о том же… Всему свое время, друг мой!

– Черт подери! – вскричал Гитлер. – Если бы этот ваш товарищ Бучо не раскопал тогда проклятое золото!

– Да называй ты его хоть Мучей, ход истории от этого не изменится.

– Какой к дьяволу истории! Чисто случайно, как писали газеты, во время загородной прогулки…

– Пикника, – уточнил Генрих.

– Этого гнусного пикника с проститутками.

– Самыми дешевыми шлюхами с обоих берегов Титикаки!

– Нажрался своей горячей еды, паприки и чили…

– Бобов вахачотль с текилой…

– И пошел испражняться…

– Разумеется. Это так естественно после еды.

– И провалился в какую-то яму, а там…

– Золото и бриллианты! И я, тогда еще просто Луис, безработный режиссер, гонимый своей родиной, ходил по этой черной пещере, зажигал шведские спички, высоко над головой поднимая пламенные листья… И видел сотни, тысячи золотых скульптур, в чьих изумленных глазах сверкали драгоценные камни… Вот оно, легендарное золото инков!

– Я помню эти слова. Это цитата из его книги, этой пакостной Mi Lucha, где он призывает убивать негров и разрушать города.

– Разумеется. Именно поэтому данные слова и набраны курсивом… Только что ж тут удивительного? Города принесли зло всем великим народам древности – майя и ацтекам, инкам и якутам. Вот почему они и покинули свои города, скормив их внутренности ненасытным джунглям. Мы уничтожим земные мегаполисы и построим на этой планете истинный рай.

– Но я очень люблю города! – воскликнул Гитлер со слезами в голосе. – Я даже хотел стать архитектором. А потом записался в партию, стал ее лидером. Как раз, чтобы и строить новые города… На своей родине…

– Это был бы другой вариант будущего, мой маленький друг! Я не сомневаюсь, что ты бы сумел как построить, так и разрушить немалое количество городов. Но на всякую старуху найдется проруха, как говорят русские. Вся твоя беда в том, что в этом мире родился другой, такой же, как ты.

– Не надо мешать золото и дерьмо! Если бы ваш ублюдий товарищ не провалился в яму с дерьмом… То есть, тьфу! – с золотом… И не в том дело, что ему пришла в голову какая-то там идея. Вся эта история составлена из цепочки случайностей. Актриса погибла случайно. Золото инков – случайность. Даже пресловутая встреча товарища Лучо с Троцким… Заметил какого-то подозрительного парня, который покупал в спортивном магазине ледоруб… Да на месте товарища Лучо мог оказаться любой другой сраный дурак, типа Сальвадоре… Кстати, куда делась эта горилла? С чего это ему вздумалось остаться во Франции? Он меня весьма забавлял…

Генрих хитро посмотрел на Гитлера:

– В прекрасной Франции Сальвадоре остался вовсе не по своей воле.

– Ага, понимаю: приказ! Ведь вы все не просто так, а солдаты свободы.

– Скорее, мы – призраки. Призраки свободы, друг мой… А Сальвадоре пришлось ликвидировать, – вздохнул Генрих. – К нашему всеобщему прискорбию, он оказался гомосексуалистом.

– Ну и что? – Гитлер удивленно уставился на Генриха, слишком удивленно, потому что, благодаря странному взаимопониманию, которое установилось между ними за эти дни, он уже понял, что здесь имелось в виду…

– Все очень просто, – сказал Генрих скучным голосом. – Не далее как вчера товарищ Лучо издал Указ о том, что все гомосексуалисты планеты Земля подлежат уничтожению. Первым в этом списке стал именно наш друг и соратник, наш неугомонный Сальвадоре: вес около трехсот фунтов, рост два метра и двадцать семь сантиметров. Когда его волокли по песчаному пляжу, он царапался и кусался. Косые лучи заходящего солнца с нежностью золотили верхушки сосен… Был в Польше один художник, еврей, который любил живописать европейский лес. Эван Шишкинд, кажется, его звали… Так вот, друг мой, он все свои сосны изображал именно золотыми.

Гитлер ясно представил себе эту картину, мгновенно отметив, как именно он сам смешал бы краски, и содрогнулся.

– Это сделал я… – прошептал он.

– Не стоит благодарности. Товарищ Лучо следит за каждым твоим движением из глубокой своей темноты. Этот пустяковый Указ – первый подарок персонально тебе, так сказать, художнику от художника…

– Но я же просто… Это было всего несколько слов… Я не имел в виду…

– Но ведь ты сломал черепаховый нож. Тогда, давным-давно, в парижском кафе… Вспомни: В его руках был черепаховый нож для бумаги, которым здесь разрезали салфетки. Гитлер неуклюже вывернул его, и хрупкая кость сломалась… Разве этот жест можно было истолковать как-то иначе? Черепаховый нож – фаллический символ в руках прославленного живописца. Фаллос был сломлен, и Новый Закон вступил в силу. И мы не просто ликвидируем гомиков, а приносим их в жертву, в уникальный дар нашей солнцеподобной Гуммиараби, богине плодородия и материнства, поскольку мужеложство и деторождение несовместимы. Это зрелище, скажу я тебе! Чем-то напоминает милое японское харакири – своей точностью, быстротой действия. Гомика ставят перед портретом товарища Лучо. У гомика сразу встает хуй. С обеих сторон к гомику подходят два исполнителя, распевая сладкозвучные гимны. Гремит музыка, барабанная дробь. Зрители замирают в религиозном экстазе. Один исполнитель отсекает гомику фаллос, другой быстро, пока еще длится эрекция, вставляет его гомику в жопу, без вазелина. После ритуала зрителям предоставляют шикарный обед – профитроли с жареным луком, чхеботльь и галиглуфус с красным соусом, с томатами, паприкой и капелькой крови из ануса жертвы. Это безумно вкусно! В завершении все пьют мате, а прикрепленный художник рисует на портрете товарища Лучо пикантную бороду, в стиле Льва Троцкого. Кровью, конечно.

– Меня раздражают его портреты, – помолчав, сказал Гитлер. – На этой чертовой лодке, кажется, нет ни одного места, откуда бы не было видно оттопыренное ухо или выпученный глаз вашего несчастного товарища. Даже в мемориальных ликах этих Кцальь да Тьпульь я узнаю его нахохлившуюся рожу.

Генрих не спеша прожевал довольно крупный цхетрпопль, проглотил, вытер салфеткой рот.

– Ты будешь удивлен, милый Адольф, но это делается не только по причине культа. Реальность – это не совсем то, что мы думаем, и я бы даже сказал – совсем не то.

– Ну да, я подозреваю, что реальный облик товарища Лучо далек от его помпезного изображения. На самом деле, он маленький и рябой, как Сталин, а его высокий лоб значительно ниже и круче.

– Ты мыслишь в правильном направлении, – похвалил Генрих, – если, конечно, относиться к товарищу Лучо как к диктатору и вождю. Разумеется, такие уроды, как Иосиф Сталин или Кршмншчанд Ганди, прежде всего, заботятся о собственных портретах, для чего и нанимают армию посредственных живописцев. Но товарищ Лучо не просто вождь, он сам – художник.

– И что? – усмехнулся Гитлер. – Товарищ Лучо сам пишет свои портреты?

– Товарищ Лучо не стремится приукрасить тот облик, который предъявляется публике. Он поступил иначе: сам изменил свое лицо.

– Пластическая операция?