Тринадцатый апостол. Том I - Алексей Викторович Вязовский Страница 6

— Надо вызывать сюда всех ближайших учеников Иешуа — решился я — Пусть с собой приведут еще сочувствующих и родственников.

Нам точно не помешает такая «общественная поддержка».

— Их всего одиннадцать — уточнил Никодим — Иуда недавно повесился.

— Слышал, он предал Иешуа? — я посмотрел на Иосифа.

В этой паре с Никодимом он явно был главным. Богатый еврей, член Синедриона от партии саддукеев. Наверняка Лонгин взял у него деньги с разрешения Пилата. А значит Иосиф и с Понтием, что называется, «на короткой ноге». Это о многом говорит.

— Я вот чего до сих пор не понимаю — опять заговорил Никодим — Учитель трижды за эти годы проповедовал в Иерусалиме. И храмовая стража, и книжники, и старейшины хорошо его знали в лицо. Зачем им нужен был Иуда?

— Эх, тоже мне книжники! — вздохнул Петроний — Слышал я про этот арест. В толпе не взять должны были Равви вашего, а убить. Под шумок.

— Ты что-то об этом знаешь? — напрягся Иосиф.

— Для дела такого из Галилеи прибыл опытный наемник. Сириец. Нам доводили про него, розыскной лист аж из самой Кесарии прислали. Первосвященники оплатили убийство вашего Мессии.

Петроний поморщился. Видимо до сих пор сильно жалел, что не удалось тогда поймать преступника.

— Теперь все сходится — кивнул Иосиф и жадно принюхался к каше. Но быстро отвел взгляд. Я понял, что есть ему хочется, только с гоями делить трапезу «некошерно».

Вскоре оба еврея споро разожгли собственный костерок, достали из сумок, обернутое в лопухи мясо, похожее на ребра барашка, и принялись жарить его на огне. Легионеры завистливо косились на самодельный вертел, с которого на угли капал ароматный аппетитный жир.

— Небось этот Сириец заранее не знал в лицо Иешуа — продолжил рассуждать Иосиф — Вот Иуде-подлецу и пришлось при всех целовать Учителя.

— Это что же получается… — встрепенулся Никодим — Петр тогда спас Учителя? Он ведь в толпе отсек мечом ухо какому-то слуге Каиафы. Наверное, это и был тот самый Сириец.

— Получается, что спас — тихо поговорил Иосиф — Только земной путь Иешуа все-равно уже был предопределен. И учитель знал об этом…

— Марк! Сколько тебя ждать? — центурион подвинул мне котел с остатками каши — Ешь, и ложись спать. В караул не пойдешь — чую, завтра тебя тяжелый день ожидает.

После всех тревог и волнений минувшего дня я уснул практически моментально. Но сон мой был не менее тревожным. Я слышал плач Вики, слышал, как она звала меня сквозь слезы, и ощущал, как ей горько и больно остаться одной. Это рвало мое сердце в клочья. Бесконечные темные коридоры и переходы какого-то здания, и я — блуждающий по ним в поисках своей любимой. Голос ее эхом разносился под высокими сводами коридора, он то отдалялся от меня, то приближался — и тогда я, выбиваясь из сил, бежал на ее отчаянный зов. Но найти ее в этом огромном лабиринте я так и не смог…

Разбудили меня ранним утром — рассвело, но солнце еще не встало. Стоило показаться над деревьями сада краешку светила, как в наш лагерь зашло аж два десятка легионеров во главе с высоким, худым центурионом. Один глаз военачальника был закрыт повязкой.

— Марк Юлий Луций? — центурион сразу направился ко мне.

— Я.

— Ты арестован. Следуй за нами.

Ко мне подошли два легионера, вытащили у меня кинжал и ножны с мечом из-за пояса. Вокруг стал собираться контуберний Гнея. Подошли Петроний и Никодим с Иосифом.

— Так ты Юлий? — поразился Дион — А всем говорил, что из клиентов Папириев…

Вот я, наконец, и сам узнал свое родовое имя. Мягко сказать — знаменитое! Но как парень, принадлежащий к древнему патрицианскому роду, оказался в далекой мятежной Иудее?! Непонятно. И Слово по этому поводу молчало, как убитое. Хоть бы тренькнуло что-нибудь…

— Салве, Лонгин! За что ты арестовываешь Марка? — Петроний положил ладонь на рукоять своего гладиуса.

— Руки прочь от мечей! — грозно произнес центурион — Именем Кесаря!

— Ох, какие громкие слова…! — развел руками Петроний — Марк вообще-то служит в моей центурии!

— Так если он в твоей центурии — окрысился Лонгин — Какого mentula парень вырезал язык первосвященнику Анне?! Где ты был?! Весь этот долбанный Иерусалим уже кипит, как огромный котел со смолой, наши войска еле сдерживают на улицах обезумевших от гнева иудеев! А завтра на Пейсах в город придут еще тысячи и тысячи людей — что нам тогда прикажешь делать? Жена Понтия Прокула уже вещи собирает!

Я увидел как легионеры качают головами. Нет… Не тот человек Понтий, чтобы трусливо бежать из города. Жесткий служака, выбившийся в наместники Иудеи можно сказать с самого низа — из сословия всадников, ведь род Пилатов не принадлежал к патрициям. Интриган и казнокрад — да. Но точно не трус, испугавшийся толпы.

— А вы отдайте меня Каиафе — я положил руку на плечо Петронию, заставляя его сделать шаг назад и успокоиться — Он же этого требует? Так пусть и меня распнут, как этого невинного назаретянина.

Легионеры вокруг нахмурились. Дион опять взялся за меч. Повисла тяжелая тишина. Распять римского гражданина, да еще как выяснилось из рода Юлиев — это вам не кабан чихнул. Думаю, даже Пилат не имеет права меня осудить — пошлет запрос в Рим. И все же — как оказался Юлий в заштатном легионе на самой окраине Империи — кто мне объяснит?

— Отойдем на два слова — я кивнул Лонгину в сторону валуна, который закрывал пещеру. От него все также «фонило» светом и энергией, там я чувствовал себя совсем другим человеком. Да и человеком ли?

— Лонгин, ты же понимаешь, что этот нарыв рано или поздно бы лопнул? — я оперся рукой на камень рядом с валуном — Сколько раз иудеи уже восставали против власти Рима?

— Я застал только один крупный