Виват, Романовы! Часть IV - Анна Литаврина Страница 6

Елизавета Алексеевна. Вас? Нет. Вы ничего плохого не сделаете. Я же вас знаю.

Александр (вздыхая). Ну что же… а я вот себя не знаю. Надо ещё разобраться.

Закрывает дверь. Через секунду снова открывает. Протягивает ей свёрток.

Александр. Это вам. От Бетховена.

Сцена 6

Зимний дворец. Покои Елизаветы Алексеевны.

Елизавета Алексеевна пишет письмо матери.

Текст письма:

«Дорогая матушка, меня очень тревожит состояние моего мужа. Я полагала, что после Вены наши отношения начали налаживаться, но он, как в Россию вернулся, так впал в тоску.

Для меня это состояние привычное, но императору оно совсем не к лицу. Теперь все грустят вместе с ним. Но самое странное, что чем более странно он себя ведёт, тем сильнее меня к нему тянет. Он теперь совсем не такой, как раньше. Он весь такой загадочный и неприступный… и я не знаю, как к нему самой подступиться. Одним словом, я, как обычно, самая несчастная тут в России.

Но как ни странно, есть и хорошие новости. Он наконец-то прогнал эту наглую швабру Марию Антоновну, чтоб ей пусто было!»

Зачёркивает: «наглую швабру». Улыбается.

Прерывается из-за шума. Выходит в коридор. Идёт по коридору. Заходит в гостиную. В гостиной ругаются Мария Антоновна и Александр. В углу на стуле скромно сидит Нарышкин. Стоят чемоданы. Посередине, на стульчике, с книжкой в руках, сидит белокурая девочка.

Александр. Нет-нет! Я передумал! Я её не отпущу! У вас есть ещё дети, а она – всё, что у меня осталось!

Нарышкина (закатив глаза). Боже! Но это не ваша дочь!

Александр (упрямо). Ну и что? И не его. (Показывает на Нарышкина.) Пусть тогда она сама выбирает, кто из нас двоих будет её отцом!

Нарышкин. Правильно. Сонечка, с кем ты хочешь остаться?

Девочка откладывает книгу. Поднимает на всех большие голубые глаза. Слезает со стульчика, подходит к Александру и обнимает.

Нарышкин (радостно). Прекрасный выбор!

Нарышкина подходит к Александру.

Нарышкина. Слушайте… Зачем это вам? Девочка не от мира сего… она больна. Я боюсь, как бы она не ушла в мир… другой..!

Александр. Это потому, что вы плохо о ней заботитесь! Вы её не любите! А я люблю!

Обнимает девочку.

Нарышкина. Но я её мать! Вы что же, отберёте ребёнка у матери? Вас отобрали у вашей матери, и вы теперь так же поступите?

Александр молчит. Опускается на одно колено перед девочкой. Гладит по волосам. Целует в лоб.

Александр. Езжайте. Вы отобрали у меня всё. И ещё бревном обозвали. Вот ваша благодарность за моё добро к вам двоим.

Уходит. Проходит мимо Елизаветы Алексеевны. Смотрит на неё.

Александр (задумчиво). А знаете… Соня на вас похожа даже больше, чем на меня. Как это могло так произойти, что Мария Антоновна родила нашу с вами дочь?

Елизавета Алексеевна (грустно). Надо было тогда вас послушать… и забрать её к себе воспитывать.

Александр. Вот именно. Я как чувствовал! Я предвидел, что у меня отберут мою дочь!

Уходит.

Нарышкина (беря чемоданы). Он сходит с ума! Вы в курсе вообще?

Елизавета Алексеевна (с улыбкой). Валите отсюда, Мария Антоновна, иначе я вам волосы повыдираю.

Нарышкина берёт чемоданы. Пожимает плечами. Уходит. Следом за ней с остальными чемоданами уходит грустный Нарышкин.

Перекрутка.

Покои Александра.

Александр заходит в свои покои. На столе стоит клетка со скворцом.

Скворец (видит Александра). Виват, Романов! Виват, Романов!

Александр грустно смотрит на скворца. Берёт платок и накрывает клетку.

========== СЕЗОН 4 Сцены 7–8–9–10 ==========

Сцена 7

Санкт-Петербург. Заброшенный особняк на окраине города.

Тайное собрание членов антиправительственной организации «Союз спасения».

Подвал. В подвале горят свечи. В центре подвала, в кругу, сидят молодые люди в мантиях и капюшонах. В центре стоят Павел Пестель и Муравьёв-Апостол.

Пестель. Итак, цель нашего «Союза» проста и благородна. Спасти отечество.

Муравьёв-Апостол. И Елизавету Алексеевну.

Пестель. И для этого необходимо свергнуть императора-узурпатора.

Муравьёв-Апостол. Мужеложца, западника и антихриста.

Пестель (поучительно). Насчёт антихриста не доказано. Не стоит обвинять человека во всех грехах.

Голос из круга. У антихриста нет грехов! Он сам есть олицетворение греха.

Муравьёв-Апостол. Неважно. Император должен пасть.

Голос из зала. Как его отец?

Пестель. Ни в коем случае! Не сравнивайте то отвратительное подлое преступление, совершённое трусами и мерзавцами, и наше благородное дело. Император должен быть заключён под стражу, подвергнут суду и лишён всех полномочий.

Голос из круга. А если… суд его оправдает?

Пестель. Всё равно лишён.

Голос из зала. И кто будет вместо него?

Пестель. Это мы решим. Голосованием. В принципе, я не против Романовых. Главное, чтобы была принята Конституция.

Муравьёв-Апостол. Предлагаю сделать императрицей Елизавету Алексеевну. Она умна, благородна, чиста и непорочна.

Все. Хорошая мысль!

Пестель (с сомнением). Ну не зна-а-а-аю… Она женщина.

Муравьёв-Апостол. А что ты имеешь против женщин?

Пестель. Против женщин ничего не имею. Я против того, чтобы женщины правили государствами. К тому же, когда мы казним императора, она может расстроиться. Говорят, она любит его. У женщин на первом месте чувства.

Муравьёв-Апостол. Как и всякая совершенная женщина, она преданна своему мужу, даже если он антихрист…

Пестель. Опять ты… не надо называть его Антихристом! Что за мракобесие?

Голос из круга. Если на его стороне тёмные силы зла, дело плохо.

Пестель. Пусть на его стороне силы зла. Зато на нашей стороне сила правды!

Муравьёв-Апостол. Предлагаю переименовать наш союз в… «Союз спасения России и Елизаветы Алексеевны».

Все одобрительно гудят.

Пестель (на ухо). Ты неравнодушен к ней, что ли?

Муравьёв-Апостол (шёпотом). Есть такое. Я бы предпочёл вызвать его на дуэль и убить, но он не придёт, потому что мы неравны. Поэтому придётся идти другим путём.

Пестель. А теперь, братья, возьмёмся за руки!

Встают на колени. Берутся за руки. Поют песни.

Перекрутка.

Члены тайной организации выходят из особняка. Павел Пестель и Муравьёв-Апостол идут рядом. К ним подходит один из членов Общества.

Член общества. Я с вами согласен во всём, кроме одного.

Пестель. Чего же?

Член общества. Императора надо убить. Так надёжнее.

Пестель. Не будем мы никого убивать! Это фу… и не соответствует идеалам и принципам благородного человека.

Член общества (разочарованно). Да? Ну ладно. Пойду кому-нибудь другому предложу.

Уходит в темноту.

Сцена 8

Санкт-Петербург. Министерство.

Кабинет императора. Сперанский стоит перед