Ветер - Андрей Готлибович Шопперт Страница 6

— На вид не скажешь. Маленькие все.

— Вот и хорошо, противник тоже недооценит. А потом поздно будет. Ах, последнее, чуть не забыл. На корабле без рукоприкладства, за нарушение дисциплины карцер, с питанием водой кипячёной и маленьким кусочком сухаря. И палубу драить или какую другую тяжёлую работу работать. Но не бить. Ну, вам калмыки и не дадут, руки сломают. Всех офицеров и унтеров предупредите. И ещё одно забыл. Вам в Кронштадт привезут в бочках средство от цинги. С инструкцией. Пока пользуйтесь лимонами, их на корабле с избытком. В той же инструкции будет указание, как изготовить это средство в форте Росс или любом другом месте. А пока знайте, что лимон не лучшее средство, в нашем шиповнике или чёрной смородине веществ, которые защитят вас от цинги в разы больше. Простая сушёная чёрная смородина и все проблемы решены.

— Не может быть! — аж вскочил фон Кох.

— Проверите. Только не замочите. Прощайте, Владимир Фёдорович. Семь футов вам под килем.

Глава 3

Событие седьмое

Во «Льве и кастрюле» есть вина всех марок,

Французская кухня и вечером гавот.

Полсвета обойдете, такого не найдёте,

Почти всё задаром, когда оплачен счёт.

Табачный капитан

Начитавшись в газетах и журналах про волшебный город Лебедянь, Сашка сойдя на пристань с кораблика, на котором он вместе с хромоногим Колькой плыл домой, был и действительно поражён.

На самом деле калмыка Кольку, которому повредили ногу на футбольном матче с матросами «Аретузы», зовут прикольно, как кофе по-украински — Кава, что переводится как «низкорослый». Такой и есть, до плеча всего князю Болоховскому. Кольку решил Сашка в этот раз не отправлять в плавание. Не сильно, наверное, способствует срастанию костей шторм, скажем. Будут формироваться команды для двух следующих фрегатов, туда, подучив молодёжь и выздоровев, Колька и отправится. Нога у того пока к шине приторочена и ходит он, опираясь на костыль, но тут поговорка: «время лечит» точно сработает. Срастётся. Зато спецназовцев на следующие корабли «ветеран» чуть лучше подготовит, чем его готовили. Опыт не пропьёшь.

Так про Лебедянь. На пристани было так многолюдно и столько корабликов и барж разных стояло, что Сашке казалось, что он в мифические Нью-Васюки попал. Как же — ярмарка всемирная, а там ещё и малые олимпийские игры завтра начнутся. Прямо на пристани плакат был на тумбе, что послезавтра на ипподроме скачки, а потом соревнования для лошадей тяжеловозов.

В афишу ткнул носом князя, вертящего головой на все триста шестьдесят градусов, Колька. И ткнул весомо и осуждающе.

— Гляньте, Александр Сергеевич. Соревнование среди тяжеловозов. А мы тогда почему сюда своих не присылаем? Что у нас будёновцы хуже их лошадей⁈ — взгляд при этом не осуждающий уж прямо, мол, какого хрена, а вопросительно-удивительно-обиженный. Мол, какого хрена! Ну хрен тот же, только чуть пожиже. Не заросли неубиваемые, а так, куст.

— Хм. Не знал. Я про скачки и ярмарку в газетах читал, но думал, что нам до этого дела нет. Мы ведь выводим не рысаков. А тут вона чё! — Сашка прочитал всю афишу, и что там, и как будут тяжеловозы соревноваться, не нашёл. Ну, сами увидят. Теперь, раз тут, точно надо всё разведать и главное — определить не попаданец ли создатель сего сельхоз-конного рая.

— Эх, не успеть. Через два дня уже соревнование. На следующие обязательно нужно Борьку послать. Он тут всех победит, — кинул ещё хреновины в Сашку Колька.

Борька — это на самом деле жеребец будёновской породы «Богатырь». Но нрав у огромного вороного жеребца покладистый, не кусается, не артачится, когда его запрягают, так постепенно в Борьку и трансформировался. При этом 195 сантиметров в холке и грудь колесом, и рожа кирпичом, и круп тазиком.

— Может, они тренируют своих тяжеловозов? — Вот тут Кох точно специалистом не был, но ведь рысаков точно тренируют.

— Мы пойдём на эти соревнования, вашество? — дёрнул его за рукав Колька. Сашка завис, он смотрел как с баржи метрах в пятидесяти по сходням сводили скаковых лошадей. Красавцы.

— Конечно. Для того сюда и добирались. Давай бричку сначала найдём и попытаемся на ночь устроиться.

По мере продвижения по городу первое впечатление от Лебедяни портилось и к тому моменту, как извозчик подъехал к центру городка, Нью-Васюки превратились и в голове у Виктора Германовича, и в Реале, в деревню «Гадюкино». Незамощённые даже в центре дороги были, видимо после прошедших недавно дождей, все в лужах-озёрах и колеях. При этом, наверное, ведь к ярмарке городничий и всякие «уважаемые» люди готовились, кое-где виднелись заплатки на дорогах. Не повезло просто с дождями.

Только это всё отговорки, у Сашки во всех сёлах и при самом дождливом дожде дороги в озёра не превращаются, кто мешает центр этой дороги сделать чуть повыше, чтобы вода стекала к краю, где народ прокапал канавы водоотводные. Римляне же делали, значит, это секретом не является.

Остановились они около самой, по мнению извозчика, хорошей гостиницы, Сашка вышел на брошенную широкую доску, что вела к двери двухэтажного длинного здания от проезжей части. Доска была хлипкая и качалась, прямо испытание для дам, скажем, с длинными платьями. Извозчика Сашка не отпустил, что-то ему в ухо нашёптывало, что во время ярмарки места в гостиницах и всяких постоялых дворах могут быть все раскуплены. Аншлаг. Любители скачек и вообще лошадей приехали заранее.

Начерпав воды в туфли, Сашка добрался до швейцара в роскошной для деревни затопленной ливрее и узнал, что всё нормально, мест нет. Пришлось, снова набрав в башмаки воды, чапать назад. Нужен был ход конём.

— А скажи, любезный, кто проводит скачки эти? Не общество скаковое это, а человек, кто там главный?

— Так это всем у нас известно — помещик Павел Николаевич Мяснов. Он…

— Подожди, любезный, у него дом в Лебедяне есть? — патриот Лебедяни попался.

— Как не быть-то. Тута недалече…

— Вот, туда и вези.

Доехали. Здесь от проезжей дороги шла засыпанная щебёнкой дорожка, ну хотя мокрее ноги уже не станут. Сашка дошёл до больших, явно из дуба сделанных, ворот и позвонил в колокольчик, дёрнув за верёвочку. Слуга, открывший