Николай I Освободитель // Книга 10 - Андрей Николаевич Савинков Страница 6

Единственной реальной причиной, по которой с ними имело смысл договариваться, было нежелание получать многолетнюю партизанскую войну, побороть которую реально можно было только теми способами, которые в моей истории использовали англичане. Концентрационные лагеря и тактика выжженной земли — я не большой человеколюб, но все же подобных развлечений стараюсь избегать по возможности.

— Я хочу сказать, — осадные орудия меж тем развернули в боевое положение и принялись готовится к стрельбе. Учитывая калибр орудий даже процесс их заряжания выглядел, прям скажем, впечатляюще. — Что нет ни одного сценария, при котором так называемые бурские республики в итоге остались бы независимыми. Что бы не случилось, но в итоге вы станете частью империи. Скорее всего Российской, но возможно и Британской, хоть с Лондоном мы вроде разграничили сферы влияния в Африке достаточно полюбовно.

«Пока островитяне не узнали про золото и алмазы, которые „совершенно случайно“ остались на нашей стороне границы, конечно», — мысленно добавил я.

Здесь нужно уточнить, что, хотя на Парижской конференции по Африке 1849 года линии разграничения зон влияния были достаточно условно проведены по «широтам и долготам» на глобусе, никто в дальнейшем не мешал странам в двустороннем порядке заключать соглашения об уточнении границ отошедших им территорий.

Так согласно подписанному в 1851 году двустороннему соглашению между Россией и Британией граница между нашими зонами влияния проходила от Атлантического океана по реке Оранжевой до места впадения в нее реки Каледон. Дальше по этому притоку она шла на северо-восток оставляя под протекторатом острова высокогорную территорию, которая в будущем будет известна как королевство Лесото и вплоть до Индийского океана по реке со странным местным названием Мтвалуме, которая среди местных русских колонистов уже получила название «Извилистой». Плюс мы обязались выплатить Британцам кое-какую сумму золотом, поскольку немного откусывали у них часть саванны.

Наверное, в Лондоне посчитали русских совсем сумасшедшими, раз мы готовы отдавать деньги за куски пустой незаселенной территории на краю мира, при том что в никакой реальной необходимости в свободной земле мы не испытывали. Естественно, после того как там будет найдено золото, англичане быстро переобуются, однако, надеюсь, у нас хватит сил, чтобы удержать свое.

— Вы предлагааете нам просто сдааться? Без бооя, даже не попытаавшись отстоять своою свобооду? — В голосе Преториуса было слышно неподдельное возмущение. — Если бы мы хоотели жить по чужим закоонам не ухолили бы двадцать лет назаад на Великиий Трек.

— Великий Трек — это да. Он Великий, — не скрываясь хмыкнул я. — Расстояние между Кейптауном, ох простите Капстаадом, и Оранжевой рекой — шесть-семь сотен километров по прямой. Мои предки четыреста лет назад передвигаясь не по пустой саванне, а по северным лесам и рекам всего за пару десятилетий присоединили к России обширные территории вплоть до озера Байкал. А это примерно четыре-четыре с половиной тысячи километров, и никто почему то не называет их путь «великим», даже удивительно. Китайский философ Мен-Цзы живший два тысячелетия назад сказал по этому поводу так: «Маленькое государство не может справиться с большим; малое не может справиться с большим; слабый не может справиться с сильным». Вы, конечно, можете сражаться, однако это приведет только к лишним смертям, и не изменит конечного результата. Либо вы признаете протекторат империи добровольно и сохраняете какие-то остатки самоуправления, либо попытаетесь сопротивляться и теряете все.

— Какие вопросы вы готовы оставить нам под самоуправление? — В голосе Гофмана была слышна горечь понимания того, что хороших выходов для буров просто нет. — Вы хоть и считаете нас деревенщиной, ваше величество, но мы умеем читать, имеем глаза чтобы смотреть и уши чтобы слушать. Российская империя — централизованное государство, в котором практически нет места всяческим автономиям. И лучше всего это показывает история поляков и финнов. Сначала они имели отдельные привилегии, но со временем их полностью лишились. Это произойдет и с бурами если мы согласимся.

— Да, — я даже не пытался тут юлить. — Скорее всего так и будет. Но лет двадцать-тридцать у вас в запасе вероятно будет. Но опять же автономия не будет широкой, основные законы империи соблюдать вам все равно придется. Например, запрет рабства: когда один человек владеет другим — это отвратительно, такого в моей стране точно не будет.

В ответ послышалось только глухо ворчание, но в защиту рабства буры ничего говорить не стали.

В результате переговоров мы все же смогли подписать с африканерами договор о признании ими протектората над своими землями со стороны Российской империи. Не то чтобы кому-то из наших гостей такой исход мог понравиться, но и реальной силы, чтобы хоть как-то противостоять русским войскам, у буров просто не было. Тем более, что они только недавно сами пришли на эти территории и еще практически не успели обустроиться, завися от внешней торговли во всем, что касалось хоть сколько-нибудь сложных технологических товаров. Да, едой, одеждой, строительными материалами и прочими самыми насущными для выживания вещами местная богатая земля их вполне могла обеспечить, но всерьез надеться на то, что буры смогут отбиться дедовскими карамультуками от вооруженной современным оружием армии, было бы мягко говоря самонадеянно.

Думается мне, что буры подписывая договор, рассчитывали отложить окончательное выяснение отношений на потом. Когда они закрепятся на своей земле, подрастёт новое поколение африканеров, а из Капской колонии на север откочует остальная часть потомков голландских колонистов. Вероятно, была у них надежда, что в будущем, подгадав момент, возможно с помощью англичан, играя на противоречиях двух империй, им удастся отвоевать независимость и для себя.

С моей же колокольни такие надежды выглядели глупыми и наивными. Учитывая постоянный поток русских переселенцев в Африку — да и уже живущие там русские колонисты тоже не забывали, каким образом дети делаются — я ожидал, что к концу века население этой заморской территории вырастет многократно. Даже если не брать обычный в случае обнаружения золота поток авантюристов всех мастей, уже лет через пятьдесят количество русских на юге Африки должно было составить несколько миллионов человек. Буры в этом море — учитывая постоянную поддержку государством русской культуры, русские школы, газеты, иллюзионы и все остальное — просто растворятся без следа. И без войны, что приятно.

Пока же мы договорились, что африканеры откажутся от любой внешней политики, армии и оставят Николаеву вопрос функционирование таможни. В остальную же внутреннюю политику мы договорились особо не вмешиваться, со своей стороны буры брали на себя обязательство не препятствовать экономическому освоению региона русскими купцами и не вредить русским переселенцам.