Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер Страница 66

– Так те, как у нас писали, вроде английские и были?

– Мало что пишут. Да если и так. Тот раз английские, сейчас чьи-то другие могут объявиться. Кстати, неизвестно, под чьим флагом мы сейчас идём…

Они расположились за столом прямо напротив своих коек. Егор выложил из матросского парусинового чемодана литровую алюминиевую фляжку, кое-какую закуску на расстеленную газету. Все люди опытные, не англичане, чай. У всех привычный русскому человеку дорожный НЗ – копчёная колбаса, сало, сыр, крутые яйца, вместо хлеба – ржаные галеты, у братьев даже куры-гриль, зажаренные на кухне таверны перед самым отправлением. Имелись и консервы, но это уже совсем на крайний случай. Чай, сахар – само собой.

Народ, кто поопытней, привычнее к жизненным коллизиям, кроме самых слабохарактерных, уже разбивался на компании, знакомился, определялся, кто с кем будет дружить и «вместе кушать», – без этого нельзя. Одиночкам везде плохо.

Вдруг объявился неизвестно где пропадавший Слава Сотников, то бывший как бы «организатором» группы, а теперь объявивший, что назначен на весь переход старостой кубрика, и все возникающие вопросы и претензии следует решать только через него. Похоже, он не первый состав завербованных сопровождал – распоряжался умело, конкретно, при этом вежливо, пожалуй, даже уважительно. А попробовал бы иначе…

Сотников если и был русским, то местным уроженцем, акцент характерный ощущался. Он рассказал о распорядке дня, правилах поведения и безопасности, показал, где хранятся спасжилеты, каким образом выбегать на палубу, в какие шлюпки садиться. Всё, как положено.

– Наверх выпускать будете? – выкрикнул кто-то с другого конца стола.

– Обязательно. Завтра с утра. По очереди. На палубе всем сразу места не хватит.

– А какими-нибудь дисциплинарными правами ты располагаешь? – с места выкрикнул Юрий, входя в роль битого жизнью, слегка приблатнённого парня, которую решил исполнять хотя бы до прояснения обстановки.

– Какие права? – заулыбался Слава. – В карцер вас не посадишь, уже сидите. Гальюны драить и так и так придётся. Просто вот тут, – он достал из кармана бумажку, – я её сейчас на переборку наклею, перечислены все действия, которые на переходе не разрешены, и суммы штрафов за каждое. Чем вас ещё проймёшь? А на берегу баланс подведут, и к общей сумме аванса приплюсуют. Кормёжка тоже за плату, под запись, из судового матросского котла. Сытно и недорого. Имеется судовая лавочка – курево, даже выпивка, нитки-иголки и всё такое прочее. Как везде.

За курение вне специально отведённых мест, к примеру, – провел староста пальцем по строчке «прейскуранта», – штраф пять фунтов или двенадцать рандов. За дебош в пьяном виде – двадцать пять фунтов и ещё карцер, если с дракой и телесными повреждениями…

Бекетову показалось, что сказал он это с плохо скрываемым удовольствием.

– А стукачи, бывает, до конца срока не доживают. Закон… – пробасил весьма веско звучащий голос с одной из коек. Откуда – Юрий не заметил, но решил взять на заметку присутствие в команде такого «законника». Глядишь – и пригодится.

– Столкновение двух и более законных интересов, – рассудительно сказал староста, – называется «правовой коллизией». Постараемся находить разумные компромиссы. Зря стучать никто не будет, кому это нужно?

– Чтобы штрафов побольше намотать, – ответил тот же голос.

В положенное время машины загудели по-настоящему, пароход начало покачивать, и довольно ощутимо. Значит, вышли из устья Темзы в Северное море.

«Часов через четыре-пять, – прикинул Бекетов, – должны сворачивать почти на восемь румбов вправо, если правда в Атлантику направляемся…» Куда и зачем их могли повезти ещё, он не представлял, но с момента посадки на судно испытывал непреходящее чувство тревоги, вообще какой-то неправильности происходящего.

Большинство обитателей кубрика уже спали, день выдался длинный и нервный. Гулкий металлический объём заполнил многоголосый храп. Яркий свет погас, остались только синие плафоны у трапов, дверей и люков.

Бекетов с Егором легли головами друг к другу. Так можно перешёптываться, из-за работающих движков, прочих сопровождающих идущее судно звуков с трёх шагов никто ничего не услышит. Да и некому подслушивать, рядом и сверху свои.

– Не нравится мне это дело, – сказал старшина, будто угадав настроение Юрия.

– И мне не особенно. Только паниковать рано.

– А кто паникует? Присмотреться надо. Давай прогуляемся. В гальюн давно пора, покурим, перетрём…

– …Я так соображаю, – говорил Егор, опершись спиной о переборку и посматривая в коридор, – везут нас на военном транспорте. С военной командой. Вопрос – почему и зачем?

– Это как раз не первый вопрос. У англичан с юасовцами тесный комплот, те до сих пор британского короля за главу государства признают, а собственный премьер – только глава правительства. Договора имеют о дружбе и взаимопомощи, вполне могли на попутный транспорт нашу бражку принять. Опять же, откуда мы знаем, чья это коробка? Может, как раз южноафриканская. Мне другое не нравится – обращение. Похоже, будто мы в Иностранный легион записались. Пока начальники ведут себя прилично, а в океан выйдем – объяснят, что почём. И куда денешься?

– Слышал я про такое. В натуре, завербованных переселенцев по-другому возят. Пусть хуже, но посвободнее. Никто бы в низы с палуб не загонял, что я, не знаю, что ли? И двери все задраены. Будто и вправду война.

– Вот-вот. Мне Хэмптон на что-то намекал. А если война – то с кем, кроме как с Россией? То-то и оно. И зачем мы в этом случае англичанам?

– Ладно, хватит самих себя заводить, – бросил окурок в железную коробку с песком Егор. – Давай лучше здесь оглядимся. Ты на подстраховке, а я полезу… – он указал на малоприметную овальную крышку люка между последней кабинкой гальюна и траверсной переборкой. – Как я соображаю, за ней коффердам[107]. Куда-нибудь он выведет, – и вытащил из кармана цилиндрический аккумуляторный фонарь в герметичном корпусе. На память со службы старшина прихватил. Бекетов знал, что светить такой фонарь может часов десять. И от судовой сети с почти любым напряжением подзаряжается.

– Сходи, поаккуратнее только.

Кому же ещё, как не трюмному старшине, разбираться, как и куда можно проникнуть по стальным лабиринтам, неизвестным даже большинству судовой команды.

– Сейчас, – Егор разулся, разделся до трусов.

– Эй, ты чего?

– А ты по трюма́м когда-нибудь лазил? Вернусь – посмотришь. Шмотьё у меня не казённое, другого не выдадут.

Юрий прикрыл за Егором крышку, на всякий случай снял с предохранителя прихваченный из сумки пистолет, сунул сзади под брючный ремень. Присел на край рундука с огнетушителями (кстати, в случае чего и они как оружие могут сгодиться), снова закурил, стал ждать.

Старшины не было долго. Несколько раз заходили в гальюн сонные мужики, не замечая Юрия, скрывающегося, заслышав стук шагов, в ближайшей душевой кабинке. Не выдержав гнёта неизвестности, пришёл и Николай. Стали ждать вместе, от нечего делать перебирая самые разные варианты ближайшего и отдалённого будущего. В том числе – как быть, если старшина не вернётся из разведки?

На этот раз он вернулся. Вылез, действительно перемазанный от рыжей макушки до пальцев на ногах ржавчиной, мазутом, ещё какой-то дрянью, замерзший и злой. Матерясь, направился в душ.

– Давайте, в две мочалки драйте, чтоб до утра управиться…

Управились даже раньше, хотя повозиться пришлось. Николай сбегал за фляжкой, заодно проверил обстановку. В кубрике было, условно говоря, тихо. Не считая храпа, сопения, сонного бормотания и прочих ночных звуков. Люди то и дело вставали, возвращались, отсутствие на месте трёх человек никого не интересовало. Даже близнецы спали, как дома.

– Тёмное дело, братцы, – сообщил Егор, как следует приложившись к горлышку и нашаривая в пачке сигарету. – На крейсере мы, и везут нас действительно хрен знает куда…

– Да брось, – не поверил Николай. – Откуда на крейсере такие кубрики? Свободные, на двести человек. Там людей где придётся рассовывают, штатный экипаж, бывает, по очереди в подвесных койках спит, и в батарейной палубе, и в торпедных отсеках…

– Кого учишь? – возмутился старшина. – Не веришь – сам сходи, – и начал рассказывать.

Через коффердам он добрался до вертикальной шахты и по скобтрапу спустился не в грузовой трюм какой-нибудь, а к поперечному мостику над полуоткрытыми тоннелями дейдвудных валов. Место показалось знакомым.

– Налево – трап, один или два марша до штормового коридора, а он упирается в румпельное отделение, так? – перебил его Николай.

– Точно, – слегка опешил Егор. – А что справа, угадаешь?

– Чего угадывать? Судя по твоей усмешке – подбашенное отделение. Снарядное или перегрузочное, смотря до какой палубы ты добрался. Только оно должно быть задраено…