Александр Чернов - Одиссея Варяга Страница 7

– На крейсере труса праздновать!? Своих погибать бросив? Да Вы…

– Не говорите глупостей, молодой человек! Просто мне до зарезу нужен на борту еще один штурман. Зачем, простите, позже. Но это приказ. А "Корейцу" штурман уже ни к чему, дедушке с рейда завтра не уйти…

– Вы так говорите, Всеволод Федорович, будто точно знаете, что нам завтра идти в бой. А ведь…

– А, Вениамин Васильевич, простите великодушно, но вы уже вернулись с "Сунгари" или все еще на пути туда? Ваша же идея с бетоном, вам и выполнять, инициатива – она наказуема!

Нервные смешки собрания медленно, но верно переходили в нормальный здоровый смех, чего собственно, и добивался командир крейсера, как бы его не звали. Обе его персоналии наперебой голосили, что с техническими деталями можно разобраться и завтра, а вот поднять дух команды и особенно офицеров перед боем сейчас гораздо важнее.

– Простите ради Бога, замешкался, вернее, заслушался. Вас послушать, так вы к этому дню будто год готовились! Только без меня ничего важного пожалуйста не обсуждайте, хорошо?

– Христом Богом клянусь, будем пить чай с коньяком и музицировать! А готовился не год, а всю жизнь, как и все мы, господа.

– Музицировать!?

– Так точно, господа офицеры. Кто у нас силен на рояле? Из "корейских" никто Эйлеру конкуренцию не составит? Значит его и будем просить… Мне тут давно пришла в голову идея гимн "Варяга" написать, а сегодня по возвращению "Корейца" как обухом по голове ударило, повод-то какой! Вот вроде что-то получаться стало11, давайте вместе попробуем. Я попробую напеть, а вы, будьте любезны, подберите ноты.

– Но до того ли сейчас? Дел же невпроворот, а вы музицировать, Всеволод Федорович!

– Больше скажу. Завтра надо будет до обеда и команду обучить песне. Им она пригодится дух поднять, да и помирать с музыкой веселее будет! Считайте это моей командирской блажью. Но, господа, команда должна идти в бой не потому, что она должна. Люди должны в него рваться! Тогда завтра у нас всех будет шанс…

В сгущающихся вечерних сумерках рейда Чемульпо впервые звучала песня "Варяга". И пусть карты уже лежали немного не так, как в той истории, что помнил Карпышев/Руднев. Пусть мелодия не на все 100 % совпадала с той, что он напевал с детства (эх, как я тогда в третьем классе дрался с братьями Ким после строчки про "узкоглазых чертей", до сих пор приятно вспомнить), и которая, наверное, и привела его в конце концов на эту скользкую дорожку. Которая завтра вполне могла закончиться на мостике "Варяга" разлетом его мозгов при неудачном разрыве японского снаряда, но зато ее пели именно те люди, у которых было на это больше прав, чем у любого другого исполнителя во все времена…

Наверх вы, товарищи, все по местам!

Последний парад наступает!

Врагу не сдается наш гордый "Варяг",

Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются и цепи гремят,

Наверх якоря поднимают,

Готовятся к бою орудия в ряд,

Hа солнце зловеще сверкают.

Из пристани верной мы в битву идем,

Навстречу грозящей нам смерти,

За Родину в море открытом умрем,

Где ждут желтолицые черти!

Свистит, и гремит, и грохочет кругом

Гром пушек, шипенье снарядов,

И стал наш бесстрашный, наш верный "Варяг"

Подобен кромешному аду!

В предсмертных мученьях трепещут тела,

Вкруг грохот, и дым, и стенанья,

И судно охвачено морем огня, -

Настала минута прощанья.

Прощайте, товарищи! С Богом, ура!

Кипящее море под нами!

Hе думали, братцы, мы с вами вчера,

Что нынче умрем под волнами!

Hе скажет ни камень, ни крест, где легли

Во славу мы русского флага,

Лишь волны морские прославят одни

Геройскую битву12 "Варяга"!13

Глава 6. Разворошенный муравейник

Рейд Чемульпо, Корея. 26 января 1904 года, вечер.

На борту "Сунгари" корейские кули, погоняемые русскими моряками во главе с двумя боцманами, сунгарским и с "Варяга", готовили его к гибели. На мостике сам капитан изливал душу Рудневу.

– Я понимаю, необходимо. Я понимаю, или это старое корыто – или новый крейсер, один из лучших на флоте. Я понимаю, мы не утопим, так или японцы расстреляют, или, того хуже, себе заберут и будут снаряды возить, которые потом на русские головы полетят. Но все одно, своими руками свой же корабль медленно готовить к утоплению – это как старого друга предать! Может, для вас, господин Руднев, это просто груда железа в полторы с лишком тысячи тонн водоизмещением, но для меня…

– Но для вас это то же самое, что для меня "Варяг", старый товарищ. Прекрасно понимаю, и поверьте, сочувствую. Даст Бог, прорвемся, лично попрошу государя новому пароходу КВЖД или Доброфлота присвоить имя геройски погибшего "Сунгари", а вас поставить капитаном. А может, мобилизую вас в военный флот и захвачу вам крейсер у японцев! Примете командование?

– Ну, если вы так ставите вопрос, то приму. Только если назовете "Сунгари"! Но вот чтоб кого с мостика трампа да под эполеты на крейсер! Шутник-с Вы, Всеволод Федорович! На Императорском флоте мне за все про все выше прапорщика по адмиралтейству не прыгнуть, сами знаете. Да и имена кораблям флота сам император присваивает. А он, поди, про такую речку и не слыхивал даже. Мало того, что куска хлеба лишили, так еще и смеетесь надо мной.

Грустный сарказм в голосе капитана был практически нескрываем. Ну что ж, я бы на его месте тоже не поверил. Но зато теперь я его, как придет время, смогу поймать на слове. А в эти времена слово совсем не такой пустой звук, как в мои.

– Договорились, "Сунгари" так "Сунгари". Только судно не я у вас отнимаю, а япошки, будь они трижды не ладны. А пока пойдемте посмотрим, что у вас в трюмах творится.

– Разгром и грязь! Вот что там творится. Водонепроницаемые переборки разбиты, двери вырваны с мясом, под котлами мина ваша, будь она неладна! Очень надеюсь, что ваш минер Берлинг свое дело знает, и так кочегары боятся работать. Еще куча вашего взрывоопасного барахла в кладовых и вторая мина, вся опутанная проводами, как гирлянды на иллюминации по случаю коронации государя, да-с, имел честь присутствовать. В грузовых трюмах еще хлеще, сначала хоть в мешках цемент сваливали, хоть какой-то порядок был, так прибежал ваш малахольный старший офицер, прости господи, приказал распороть мешки, да еще и затопить трюмы наполовину. Сейчас туда вообще мусор и камни со всего порта корейцы стаскивают, а как закончат, начнут наш уголь носить к вам на "Варяг". Хотя зачем вам наш мусорный уголек, не знаю. Мы-то на кардиффах не ходим-с. А вообще обидно, всю жизнь был чистый аккуратный пароход, а перед смертью в помойку превратился. Мы с вами, наоборот, завтра в чистое переоденемся, а "Сунгари" вот так вот… Жалко его, одним словом. Ну да пройдемте, добро пожаловать к нам на шестой круг ада, господин каперанг!

Капитан не соврал ни одним словом. Внутренние помещения парохода представляли из себя квинтэссенцию беспорядка и разрушения. К этому надо добавить толстенькую 190-килограммовую тушку гальваноударной мины образца 1898 года между котлами. Два десятка ее близняшек на палубе, попарно подвешиваемых к днищам шлюпок и катеров, щедро переданных на "Сунгари" с обоих военных кораблей. Присовокупите десяток пироксилиновых патронов на кингстонах и стенках котлов, и тогда можно понять, почему кочегары, несущие вахту и поддерживающие пары, столь опасливо вжимали головы в плечи. Ничего, им пройти-то надо всего пару миль, а потом пошуровать в котлах напоследок для обеспечения более красивого облака взрыва, и на "Варяг". Правда, там потом еще страшнее будет, ну что поделать, война.

Из носового трюма донеслась сочная морская ругань с упоминанием святых и что совсем уж не в кассу, офицеров. Так, это уже интересно! Что у нас тут за действующие лица? Ага, два известных бузотера с "Варяга". Ну конечно, кого еще могли ночью послать затапливать трюмы с цементом? Только "любимчиков" старшего офицера. Но, впрочем, заслуженно их Вениамин Васильевич чморит. Как какая заваруха, так эта парочка всегда в центре. Взять ту же историю с купанием четверых английских матросов в Шанхае! Не совсем добровольном, естественно, купании. Кто ж по доброй воле в марте в воду с пирса сиганет-то? Пари у них, видишь ли, было. Небось по вопросу "кто кому в рыло первым с размаху попадет, чтобы с копыт". Ну да ладно, то дело прошлое. А чем же у нас сейчас матрос первой статьи Михаил Авраменко не доволен? Ага, в жидкий бетон, как это по французски, плюхнулся. Ну а при чем же тут начальство-то? Так, если вынести за скобки две минуты мата, силен, бродяга, кстати, не повторяется, к себе вернусь, надо пару выражений перенять, "а на фига вообще мы это тут делаем". Ну что же, придется снизойти до разъяснений. Мне завтра нужна вся команда в числе единомышленников, а этот сорвиголова вместе со своим корешем Кириллом Зреловым всех оповестят почище корабельной трансляции. И в нужной тональности.

– Вечер добрый, чудо-богатыри!