Юрий Корчевский - Ратибор. Забытые боги Страница 7

Месяца через два после появления Ильи на вилле после ужина к нему подошла служанка:

– Тебя ждёт госпожа.

Илья последовал за девушкой.

Хозяйка возлежала на лежанке в триклинии. На столе стоял кувшин с разведённым вином, вазы с фруктами. В углу две музыкантши – флейтистка и арфистка – играли тихую мелодию.

Войдя, Илья остановился и поприветствовал хозяйку:

– Аве, Деа, – кланяться в империи не было принято.

Илья думал, что ему дадут какое-то поручение.

Деа была в тонкой полупрозрачной накидке, через которую просвечивала фигура, и от неё пахло дорогим розовым маслом.

Так близко госпожу Илья видел впервые. После того как он из дуба вновь стал человеком, женщины его не интересовали, пришло безразличие. И потом, правда, постепенно стихая, но всё ещё сильно саднила душевная рана. И потому никого из женщин, окружавших его в доме, он не мог сравнить с Марьей. Были красивые, даже очень, но к ним не тянуло, а ведь женщина чем-то зацепить должна.

Увидев Илью, Деа проговорила на латыни:

– Что же ты застыл у входа, Илия? Проходи, раздели со мною трапезу!

Надо же, имя узнала… Обычно хозяйка все приказы и пожелания передавала через Аякса, не снисходя до слуг. И почему она обращается к нему на латыни? Не знает греческого или хочет проверить, освоил ли Илья латынь?

– Я сыт, госпожа. – Илья приложил правую руку к сердцу, чтобы Деа не приняла его отказ как обиду или неподчинение.

– Тогда просто побеседуем. Должна признаться, что твоя латынь пока ужасна, как у портового грузчика.

– Мне ещё не попался хороший учитель, госпожа. Если ты не в курсе – я варвар, из далёкого и северного народа, и твой язык мне внове.

– Аякс мне доложил, что ты берёшь уроки у Фидия.

Вот скотина! Следил за ним, пытаясь напакостить за отказ от мужеложства?

– Мы с ним приятельствуем, и заодно я осваиваю латынь.

– Похвально! Приляг на клиний, поведай мне о своей стране. Все ли у вас выглядят, как ты?

Так вот оно что! Госпоже он приглянулся как некая диковинка, захотела завести любовную интрижку! Свободные римские нравы это допускали, но Илья сразу подумал о муже. Вернётся сенатор домой, на виллу, и доброжелатели тут же всё ему и расскажут, в форме сплетен донесут. И как он отнесётся к тому, что носильщик-варвар наставил ему рога с его жёнушкой?

Илья всё-таки прилёг на соседний клиний.

Когда женщина хочет обольстить, у неё это большей частью получается. Деа сама разлила вино по стеклянным стаканам. Стеклянные изделия стоили очень дорого и были только в богатых домах. Один из стаканов она подвинула Илье:

– Выпей и расскажи мне о своей родине.

Илья коротко рассказал о природе Руси. Он справедливо полагал, что Деа всерьёз не заинтересована его родиной, и её вопрос – лишь начало, зацепка для разговора.

– Варвар, ты несмел. Как могут у вас любить мужчины? Как они ласкают?

Голос у Деа был томный, глаза призывно горели. Вот чертовка! А музыканты хоть и играют, но глаз с них не сводят.

Деа привстала на лежанке:

– Перестаньте играть, идите вон!

Девушки вышли. Ну всё, теперь сплетни пойдут среди прислуги!

Деа пересела на лежанку Ильи:

– Разве я не хороша? Или ваши женщины красивее?

Одним движением она сбросила с себя полупрозрачную накидку, представ перед Ильёй обнажённой. Италийцы не стеснялись обнажённого тела, считая его естественным.

Деа и в самом деле была хороша. Небольшая ростом, с отличными пропорциями, гибкая, как тростник.

Несмотря на молодость, Деа была уже опытной в любовных делах. Она прильнула к Илье и сама прижалась губами к его устам.

В Илье взыграло мужское начало. Удержаться было трудно, и руки его сами легли на грудь Деа. Он перевернул её на спину.

Первое соитие вышло коротким – слишком долго у него не было женщины. Деа была слегка разочарована.

– Ты не ходишь в лупанарий? Почему?

«Лупанарием» в Древнем Риме называли публичный дом, и в каждом городе империи их было несколько, не считая «волчиц» – свободных продажных жриц любви.

– Они мне не интересны.

Не рассказывать же Деа о любви, о Марье? Ему казалось, что пресыщенная утехами римская матрона не поймёт его.

– Выпей ещё вина.

Илья пригубил стакан, отдохнул с полчасика, и второй раз уже прошёл на высшем уровне. Восторженные вопли хозяйки разносились по всему дому, однако Илье уже было всё равно. Если она вопит так, что все слуги слышат, то чего ему остерегаться?

Когда всё закончилось и оба отдышались, Деа сказала:

– Неужели в твоей стране все такие? Утром я найду тебе работу в доме.

– Аякс брал меня носильщиком, и мне нравится эта работа.

– Я хозяйка в доме, а Аякс исполняет лишь то, что я прикажу.

– Деа, я не раб, а свободный гражданин.

– Зачем тебе носить паланкин? Днём ты будешь набираться сил, а ночью ублажать меня…

В принципе всё бы устраивало Илью, но одно свербило душу – Деа его фактически покупала, как мужчина покупает проститутку. Ощущение не из приятных.

Его молчание было воспринято Деа за нежелание соглашаться.

– Хорошо, что ты хочешь взамен? Денег, рабыню?

– У тебя есть хороший учитель словесности или риторики?

– Что? – Деа показалось, что она ослышалась.

Илья повторил свой вопрос.

– Конечно! А тебе зачем?

– Хочу брать уроки. Ты оплачиваешь.

– Это грек, Гектор из Сиракуз, я и так плачу ему хорошие деньги. Он нудный и старый, но в совершенстве владеет тремя языками. Если таково твоё условие, я согласна.

А потом было третье соитие, четвёртое… К утру Деа выдохлась, у неё слипались глаза.

– Ступай к Гектору. Ты странный, Илья! Никто из мужей не жаждал брать уроки словесности.

Мужами называли свободных граждан империи мужского пола. А женат он или нет, не имело значения.

Однако первым делом Илья направился завтракать – вопреки римской поговорке «Сытое брюхо к учению глухо». Уж больно много сил он потратил ночью!

Пока ел, ловил на себе косые взгляды служанок, видел их ухмылки. Ох эти женские языки, уже всем подругам разболтали… Но на каждый роток не накинешь платок, придётся терпеть. Затем он немного посидел на скамейке у фонтана, отдохнул. Вот же свалилась на голову хозяйка с её похотливостью! А впрочем, чего её судить – молодая, мужа рядом нет. Не работает, не устаёт – куда ей силы и энергию девать? Одно хорошо в сложившейся ситуации – он будет изучать латынь с учителем.

Домик слуг образованных – учителей, управляющих рабами и хозяйством, писарей – стоял обособленно.

Илья нашёл комнату Гектора, представился.

– Да, мне передала служанка, что ты придёшь. Не возьму только в толк, зачем тебе латынь?

– А зачем она вам? Чтобы общаться.

– Метишь в Рим?

– Плох тот гоплит, который не мечтает стать центурионом, – переиначил известную пословицу Илья.

– Да ты философ! Садись.

До этого разговор шёл на греческом. Но потом Гектор перешёл на латынь, расспрашивал Илью, из каких он краёв, какова природа его родины. Как оказалось, он устроил Илье языковую проверку.

– Минимум слов ты знаешь, акцент ужасный, построение фраз неправильное, – подвёл Гектор неутешительный итог.

– За тем и пришёл. Мне ещё грамотное письмо и счёт освоить надо.

– Похвально.

Для начала Гектор написал на восковой табличке несколько слов.

– Прочитать можешь?

Эту просьбу Илья выполнил легко, поскольку латинский шрифт является основой многих европейских языков, английского в частности.

– Уже хорошо, – одобрил Гектор, – буквы учить не надо.

На другой восковой табличке он начертил писалом ещё три десятка слов:

– К завтрашнему дню выучи.

Так и пошло. Днём Илья с Гектором учил слова и их значение, учился произносить их чисто и правильно, как говорят римляне.

Хуже было со счётом. Илья привык к арабским цифрам, и с римскими, особенно если они были большими, получалось хуже. И почти каждую ночь он проводил в спальне Деа. Спать приходилось днём и урывками между занятиями. Он немного похудел, но мышцы стали проступать ещё рельефнее.

Деа откровенно им любовалась:

– Ты сложен, как Амур и Аполлон, вместе взятые! Не могу оторвать взгляда от такой красоты! Иди ко мне, мой красавец!

Однажды утром, после бурной ночи, Деа преподнесла Илье в подарок золотую шейную цепь.

– Носи и помни обо мне.

– Спасибо, госпожа! – Илья приложил руку к сердцу.

Деа фыркнула:

– Какая я тебе госпожа? Скорее, ты мой бог и господин… Надень, я хочу полюбоваться тобой.

Цепочка была массивной, тяжёлой, но при этом искусно сделанной.

Когда Илья заявился завтракать, служанки глаз не сводили с подарка, перешёптывались.

Глава 2. Рим

Прошло ещё два месяца, и по римским понятиям наступила зима. Но Илья только усмехался: снега нет, растения цветут, по ощущениям – градусов двадцать тепла. Какая же это зима? Правда, ветра были, и на море неспокойно, штормило.