Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича Страница 7

Адини, из всего сказанного, поняла лишь одно – у нее обнаружили опасную болезнь, и Алексей Игоревич с этим смешным и добрым доктором Робертом Семеновичем, решили ее вылечить. Девушка в душе была очень благодарна этим замечательным людям, и решила попросить своего папá, чтобы он отблагодарил их.

— Ты только не радуйся, красавица, — сказал Роберт Семенович Адини, заметив улыбку на лице девушки. — Половина всех лекарств, которые будут тебе прописаны, тебе будут вводить в организм через твою попку. Да, именно так…

Адини густо покраснела, но доктор Кузнецов погладил ее по руке, и сказал в утешение. — Не бойся, все будет нормально, и не больно. Я тебе даю слово…

Попрощавшись с Робертом Семеновичем, они вышли на улицу, и Николай повез их всех на Черную речку, где уже собирались те, кому предстояло отправиться назад в прошлое.

Машина ехала по забитым авто улицам Петербурга. Адини уже немного привыкла к жизни города будущего. И ей, несмотря на тоску по дому, почему-то очень не хотелось отсюда уезжать. И расставаться, хотя и ненадолго, с Николаем, Колей, Коленькой…

Вот и ангар, возле которого уже стояли два автомобиля, на которых прибыли сюда Шумилин, Воронин, Кузнецов и ротмистр Соколов. Адини с Ольгой прошли внутрь, и за перегородкой долго переодевались в платье, которое было надето на них в прошлом.

Потом Антон сел за пульт, включил свой агрегат, и в воздухе появилась изумрудная точка, начавшая расти, и вскоре превратившаяся в переливающийся сине-зеленый обруч. Он раздвинулся, и в портале появилось изображение зеленого кустарника, яркого голубого неба, и стоящей неподалеку группы людей, среди которых Адини с удивлением увидела не только отца, но и своего брата Александра…

Вечер вопросов и ответов

Встреча путешественников во времени, прибывших из будущего, прошла горячо и бурно. Император с трудом сдержался, чтобы не броситься навстречу своей любимой дочери. А цесаревич, так тот впал в ступор, и, разинув рот наблюдал за появлением из ниоткуда портала, и выход оттуда людей, в числе которых он узнал свою младшую сестру Адини. Александр почувствовал даже зависть к ней – ведь она побывала ТАМ, а он, который с рождения был первым во всем, еще нет.

Николай тепло приветствовал прибывших, обнял дочь, а потом участливо поинтересовался у Шумилина, здоров ли он, и не стоило ли ему еще немного подлечиться. Но Александр Павлович заверил, что он, как огурчик – зеленый и в пупырышках, а посему готов хоть сию минуту приступить к своим обязанностям.

— Ваше величество, — сказал он императору, — я горю желанием побеседовать с мистером Паркером, который сделал меня временно нетрудоспособным. Думаю, что и он сейчас находится в состоянии, позволяющем задать ему несколько нескромных вопросов.

— Гм, Александр Павлович, — спросил Николай, — я, право слово, не уверен, что вам надо так спешить с работой. Отдохните хотя бы денек в Аничковом дворце. Да и Алексей Игоревич, которому я очень благодарен в лечении моей любимой Адини, побудет вместе с вами.

— А он и так побудет со мной, — с усмешкой отвечал Шумилин, — без его помощи мне не обойтись при допросе этого британца.

— Александр Павлович, — озабоченно спросил Николай, — надеюсь, что вы не будете полосовать его хирургическими ножами и прочими орудиями пыток.

— Нет, что вы, — вступил в разговор доктор Кузнецов, — все будет вполне гуманно. Просто мистер Паркер внезапно испытает страстное желание облегчить душу. И расскажет нам даже то, что сам давно уже позабыл.

Впрочем, ваше величество, то, о чем мы сейчас говорим, не предназначено для ушей вашей очаровательной дочери. — Алексей кивком указал на Адини, оживленно о чем-то беседующую с цесаревичем.

— Да, пожалуй, вы правы, — сказал Николай, озадаченно потерев подбородок. — Надеюсь, что вы покажите мне потом на вашем приборе – как его – ноутбуке, что сказал вам этот британец.

Пока же прошу вас всех пройти к каретам, которые доставят вас в Аничков дворец. А мы с цесаревичем и Адини отправимся в Зимний.

— Папá, — неожиданно спросила Александра, — а нельзя ли нам взять с собой во дворец Ольгу Валерьевну? Она во время моего путешествия в будущее ухаживала за мной, помогала. Папá, я хотела бы, чтобы Ольга Валерьевна и дальше была рядом со мной…

И Адини капризно надула губки…

— Гм, — Николай, укоризненно посмотрел на дочь. — Адини, а ты спросила у мадам Ольги, хочет ли она этого? Ведь она человек свободный, и ей решать – где ей быть, и с кем.

— Ваше величество, — вступила в разговор Ольга, — я с радостью буду находиться рядом с вашей очаровательной дочерью. Она замечательная девушка, и общение с ней доставляет мне удовольствие. Тем более, что мое присутствие будет необходимо для того, чтобы лечение Александры Николаевны шло успешно.

— Если это так, — то я не возражаю, и буду рад видеть вас, Ольга Валерьевна, гостьей в моем дворце! — воскликнул император. — Прошу вас в мою карету.

Немного переведя дух в Аничковом дворце, Шумилин и Кузнецов собрались, и в сопровождении Дениса и ротмистра Соколова отправились в Шлиссельбург. При них было письмо к коменданту «Русской Бастилии», с разрешением допроса пойманного британского шпиона.

До Шлиссельбурга они добрались лишь к вечеру. Солнце уже опускалось к горизонту, когда лодка причалила к пирсу у ворот крепости. Комендант, внимательно ознакомившись с разрешением, подписанным лично императором, подозрительно покосился на пеструю компанию, но ничего не сказал, и вместе с ними отправился в Секретный дом, где содержался мистер Паркер.

Заскрежетал ключ в замке, со скрипом открылась дверь в камеру. На жестком деревянном топчане в сером арестантском халате сидел арестант, уже успевший зарасти рыжей щетиной. Он с ненавистью посмотрел на пришедших, и, не говоря ни слова, отвернулся от них. Уставившись взглядом в стенку.

— Хау а ю, — мистер Паркер, — поздоровался с ним Шумилин. — Как вам наша тюрьма? С Ньюгейтской каталажкой ее, конечно, не сравнить – слишком она чистая и сухая, да и крыс с насекомыми здесь нет.

— Кто вы такой и что вы от меня хотите? — подал, наконец, голос британец. — И на каком основании вы меня вообще здесь держите?

— А вы не знаете? — вопросом на вопрос ответил Шумилин, — за такую вот попытку напасть на человека с целью его похищения в вашей старой доброй Англии можно было бы угодить, как минимум, на каторгу. А то и прямиком в петлю…

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — попытался «включить дурку» англичанин, — я ни в чем не виноват, и не знаю, в чем меня обвиняют.

— Мистер Паркер, — миролюбиво сказал Шумилин, — не будем терять время. У нас его мало. Я предлагаю добровольно ответить на все наши вопросы, после чего взять лист и перо, и написать покаянное письмо русскому императору, с просьбой прощения и помилования. Лишь в этом случае у вас появится шанс когда-нибудь снова увидеть берега родной Британии. Вы согласны с таким вариантом?

Мистер Паркер покачал головой, и снова повторил. — Я ни в чем не виноват…

— Ну что ж, — сказал Шумилин, вздохнув, — видит Бог, я этого не хотел.

— Дмитрий, Денис, снимите с этого джентльмена халат, и закатайте его правый рукав рубашки.

Легко преодолев вялое сопротивление британца, ротмистр и Денис приготовили английского шпиона к инъекции. Доктор Кузнецов, все это время индифферентно стоявший у входа в камеру, расстегнул свой саквояж, и достал из него шприц-тюбик с пентонталом натрия, который в просторечии называют еще «сывороткой правды».

Мистер Паркер с ужасом смотрел на то, как улыбающийся Алексей Игоревич ваткой со спиртом протер его предплечье, а потом ловко, с первого раза нашел вену, и медленно ввел туда препарат. Англичанин ожидал страшную боль, но ее не было. Вместо боли он ощутил сонливость, люди, стоящие вокруг него стали вдруг маленькими, а то, что он так не хотел говорить этим людям, сами по себе всплыли в его мозгу, и он страстно захотел рассказать их окружающим…

— Назовите свое имя, — услышал он, — кто вы и какое задание вы получили от мистера Стефенсона?

Вспыхнул яркий свет, и Паркер увидел, как один из русских поднял к лицу какой-то странный предмет, направив его на него. Ему вдруг стало все равно, и он начал рассказывать то, что никогда бы не рассказал даже под самыми страшными пытками…

Очнулся мистер Паркер от того, что ему под нос сунули дурно пахнущий клочок ваты. Он увидел, что сидит на деревянном стуле у окна, а на столе стоит какой-то плоский чемоданчик из неизвестного ему материала, на внутренней крышке которого изображение его – Паркера, его же голосом рассказывает такое, от чего у британца встали волосы дыбом.

— Ну вот, видите, — сказал ему русский, которого окружающие звали Александром Павловичем, — все было сосем не больно. И зачем вы упирались, капризничали? Все, что нам надо, мы уже узнали. Хочу вас поблагодарить, мистер Паркер, вы рассказали много для нас интересного. Жаль только, что после этого вам не стоит появляться перед вашими хозяевами. Думаю, что Ньюгейтом тут уже дело не обойдется. И судить вас не будут – придушат тайком, да и сбросят ночью в Темзу. Одним трупом больше – одним меньше. Велика ли потеря…