Анатолий Логинов - Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле Страница 7

В боях вновь отличились танкисты гвардейской танковой части под командованием гвардии полковника Мельниченко. Ими уничтожена рота новейших тяжелых танков противника».

1 июля 1942 г. Юго-Западный фронт. Сергей Иванов.

Завидую иногда интуиции Андрея, прямо-таки черной завистью. Точно ведь определил, что отходить будем. Впрочем, поэтому-то он и генеральный директор фирмы был, а я «страшный инженегр». Да, уже через сутки немцы прорвались южнее и нам пришел приказ отступать. Вот и отступаем, сдерживая напирающие части противника арьергардными боями. Опять на тезку Олеговича и его ребят основная нагрузка. Мотаются на своих Т-50, БА-64 и БТР-64, как бешенные. Интересно, а у нас в мире БТР-64 или как его индекс-то, БА-64З[1], что ли, в серию не пошли. Здесь же эти легкие безбашенные в буквальном и переносном смысле бэтээры с шестью разведчиками в экипаже используют на полную катушку. Разведгруппы на них ездят, при необходимости пехотные заслоны перебрасывают. Даже как-то ухитрились три расчета ПТР с их «удочками» — противотанковыми ружьями Симонова, перебросить. Как уж там они разместились — тайна сия велика есть, думаю заднюю дверцу вообще закрыть не могли.

Да, вот так и воюем. Сейчас вот моя группа организует очередную засаду на неприятельском пути. Ну, а я дав указания, пользуюсь привилегиями своего ранга — вместо того чтобы вместе со всеми готовить к бою «Рыжего», осматриваю в бинокль местность и почему-то вспоминаю позавчерашний день.

Черт, вот уже кажется всего понавидался и в Афгане, и здесь, а все равно цепляет вот эта вечная загадка человеческой натуры. Сподличать, струсить и тут же назвать виновными всех вокруг, оправдывая себя.

В общем, вызвал меня неожиданно Стонис и давай допрашивать о почти забытом мной посещении Харьковского машиностроительного завода. Ну, вспоминал я, вспоминал, а потом не выдержал и говорю: — А в чем, собственно проблема? — Стонис подумал, а потом и говорит: — Понимаете, задержали мы одного человека. А он в показаниях вас назвал — Тут меня вообще заколодило. Кто, думаю, мог меня назвать и с чего бы? Еще попаданец, что ли?

— Кто? — спрашиваю: — Я там никого и не знаю.

— Таа, я тоже уверен, но проверить обязан. Тем более, что трибунал уже сегодня заседать будет, в связи с указанием полковника Мельниченко.

— Трибунал?

— Таа, у нас сейчас армейский трибунал как раз приехал. Вот и рассматриваем дела в ускоренном порядке, пока возможность есть.

— Понятно. Тэк-с, а все же причем я?

— Понимаете, он уверяет, что является инженером-конструктором и вы его знаете.

— Инженером? Стоп, стоп. Помнится, при получении стодвадцатимиллиметровых минометов мы с одним инженером разговаривали, точно. Павел Абрамович, кажется.

— Так, уже лучше. Что вы про него можете сказать?

— А ничего конкретного. Разговаривали мы с четверть часа, в основном по делам.

После официального допроса мы вышли из особого отдела и я уже в курилке спросил у Артура, в чем дело. Он мне и объяснил: — Задержали мы подозрительного гражданина. Без документов, одет как крестьянин, а сам явно на горожанина похож. Допрашивали, допрашивали, он в конце концов и начал показания давать. А тут Томилин телеграммы поднял, в одной и говорится, что немцами, по данным разведки, захвачены в Харькове документы по производству минометов вместе с сопровождающими лицами. Ответственным за эвакуацию от заводского КБ и был как раз этот инженер. Так что совсем непонятно, как он здесь оказался. Вот и пытаемся разобраться.

— Понятно. Опознать надо?

— Желательно. Сейчас проведем очную ставку и подпишете протокол.

Вернулись мы в особый отдел, привели инженера. Точно он. Опознал я его, а он на меня так зло смотрит. Потом вдруг как начал кричать, что мы — военные, сволочи, бросили их, присягу не выполнили, трусы. Сдали немцам Харьков, а теперь виновных ищем, на кого свои ошибки и трусость переложить. Мол, пришлось ему спасаться самостоятельно, раз мы такие. А он ни в чем не виноват, зато мы теперь его во всем виновным сделать хотим! Короче, ушел я из особого отдела отнюдь не в лучшем настроении. А тут еще вечером пришлось выделять расстрельный взвод, а поскольку Андрея не было, я старшим оказался. Раз так, пошел сам. Расстреляли троих: диверсанта немецкого, этого, Шварцмана, одного дезертира, Чижик по фамилии, ну и инженера этого, Кучера Павла. Вот так. Я где-то читал, что в Харькове немцы документацию на производство наших тяжелых минометов захватили. И вроде тоже в панике брошенную, вот только не помню, не читал, что кого-то за это наказали.

Ладно, это все «лирика». Пора бы уже и разведке появиться, канонаду уже долго слышно. Ага, вот и наши пылят. Немцев пока не видно, отлично. Значит, можем спокойно пропустить отступающих и подготовиться к предстоящему бою. Спускаюсь к «Рыжему», у которого уже остановился броник. Ага, вот и тезка.

— Сергей Олегович, как там?

— Нормально! Мы немного фрицев потрепали, они там сейчас район, где мы стояли, обрабатывают. Даже авиацию вызвали, хорошо, что мы лесом ускользнули.

— Потери как?

— Небольшие. Трое убитых, пятеро раненных, один броневик, два противотанковых ружья за все прошедшее время.

— Понятно. Ну, двигайтесь в квадрат двенадцать, думаю через часок и здесь начнется.

— Да нее, не через часок. Полтора-два, как минимум. Не раньше.

— Хорошо бы, там глядишь и до ночи недалеко будет. Ну, пока.

— Пока! Иван, поехали!

Треща двигателем, БА-64 уезжает, а мы садимся подзаправиться. Война войной, а кушать хочется.

В ожидании похода немцев проходит еще почти час, затем начинается стрельба на правом фланге. По телефону передают, что охранение отогнало разведку из двух броневиков и мотоциклистов. Затем над позициями появляется «рама». Этот небольшой двухвостый двухмоторный самолет висит над нами почти полчаса, но появившиеся наши «ястребки» все же отгоняют его. Бой к этому моменту идет уже по всей линии охранения. «Осветив» наши передовые позиции, немцы вызывают авиацию и над нами разгорается воздушный бой. Потом они пытаются обработать наши позиции артиллерией, но расстреливают в первую очередь ложные позиции. А потом начинается наша привычная работа — стреляем, сначала по данным с передовых наблюдательных пунктов, потом прямой наводкой, маневрируем, меняем позиции и так до темноты. Едва начинает темнеть, свертываемся в колонну и отходим, оставляя за собой поле боя и разбитую технику, немецкую и, увы, свою.

2 июля 1942 г. г. Москва.

В полусумраке кабинета, с единственной горящей настольной лампочкой, все происходящее казалось нереальным, знакомые предметы, виденные тысячу раз и привычные как обстановка в собственной квартире, ускользали от глаза, представляясь какими-то объемно-пустыми серыми тенями неизвестного происхождения.

«Устал», — подумал Мурашов и усилием воли постарался сосредоточиться на разговоре.

— …значит, сведения о мощнейшей взрывчатке оказались верными. Только выходили на изобретателя вы слишком долго, — хозяин кабинета кивнул, блеснув в свете лампы стеклышками пенсне.

— Виноват, товарищ …, — начал и тут же осекся, остановленный жестом хозяина, Юрий.

— Канечно виноват, — в речи наркома прорезался кавказский акцент, что сразу заставило Юрия насторожиться,— как не заметил, что тебе противодействуют? Почему сразу не обнаружил саботаж? Хорошо, Гоглидзе контролировал твою работу, он и заметил. Бл.., когда думать начнешь? — Выругавшись, Лаврентий Павлович успокоился и добавил, рассматривая расстроенного Мурашова: — Ничего, впредь умнее будешь. Конечно, саботировали тебе очень аккуратно, тонко и рассчитано. Вот сейчас Гоглидзе как раз это дело и ведет. Так что придется тебе помочь, если понадобиться, — потом, взяв со стола стакан и отхлебнув глоток, нарком продолжил: — Но вернемся к «Припяти». Делом заинтересовался товарищ Павлов …, — эти слова заставили Мурашова забыть об усталости, ведь «Павлов» — это нынешний псевдоним самого товарища Сталина!

-… да, заинтересовался. Пока он не принял определенного решения, но отметил, что это может быть долговременной игрой английской разведки. Но при этом он выдвигает «Припять-один» на высокий пост…

Лаврентий Павлович опять помолчал, держа паузу:

— Поэтому особенно интересно пересечение «Припяти» и Харьковского дела. Вы собрали все сведения?

— Так точно. Анализ имеющихся донесений от особого отдела, а также агентов «Нино», «Бурлак», «Киевлянин», «Шнырь» показывает, что пойман беглец был абсолютно случайно, в ходе розысков диверсионно-разведывательной группы противника. Точно так же случайно в бригаду прибыл и личный состав трибунала, осуществлявший объезд частей армии по плану члена военного совета армии. Поэтому я могу гарантировать непричастность «Припяти» к делу «Харьков».